— Что?
Кудеяров оторвался от своего занятия:
— Повтори!
— Танцует… — повторил участковый, и наконец до него дошло. — Мать моя женщина! Так это может быть наш Уманский!
— Не факт, — потряс головой Павел. — Танцуют хорошо многие, даже я когда-то в начальной школе всех вприсядку переплясывал. Особые приметы помнишь?
— Откуда? Мы тогда посмеялись… С кем же я смеялся тогда? Кто-то у меня был… Уж не Погудин ли? Да нет, кто-то другой. Не помню. Лет пять назад это было, я только начинал тогда здесь. Можно, конечно, пошустрить, посмотреть…
— Смотри! А я к Уманскому схожу: он приглашал.
Павел подошел к шкафу и взял из него ежедневник, который Францев нашел в квартире Карины.
— Отдам тетрадку. Ведь тут одни стихи, и все они наверняка ему посвящены.
По пути Кудеяров завернул к Вике, она ждала его, приготовила обед. Усадила за стол и, пока он ел, рассказывала ему городские новости.
— Большинство считает, что Карину Сорокину убил отвергнутый ею любовник.
— Уманский?
Вика почему-то растерялась.
— Я не знаю… Как раз о нем никто не говорит в открытую. И все, наоборот, считают, что это он ее сам выставил, потому что она ему изменяла. А потом, оставшись без материальной поддержки, Карина пошла по электричкам, где не только продавала фисташки с чипсами, но и предлагала себя.
— Какие подробности! — удивился Павел.
— Но только никто не соглашался, — рассмеялась Вика, — потому что за свои сексуальные услуги она просила очень дорого… Господи, что же я смеюсь?
— Потому что смешно. А по мнению этих знатоков, дорого — это сколько?
— Паша, тебе это зачем?
— Ну я же занимаюсь этим делом, мне надо сравнить оперативные данные с полученной от тебя информацией.
— Бабки на рынке говорили, что она просила три тысячи, и возмущались.
— Вот так рождаются легенды. А что еще говорят в народе?
— Подрались двое мужчин. Фамилии я не запомнила. По вызову явился участковый Францев, но никого не арестовал, потому что наверняка получил от них взятку.
— Размер взятки не называли?
— Нет, но его никто не осуждает, потому что он собирается жениться.
— На ком? Ты мне скажи, я его порадую, а то Коля в глубокой депрессии от своего одиночества.
— На продавщице из магазина «Тысяча мелочей». Он в последнее время зачастил туда: раньше заходил через два дня на третий, а теперь каждый день два раза, а то и три. А еще к одному фермеру ночью в курятник забралась чупакабра и передушила всех кур…
— Это не по моей части. Что еще про убийство Сорокиной говорят?
— Выстраивают логические цепочки с целью определения убийцы. Почти все сходятся на предположении, что убийца — ее муж Виктор, который не вынес унижений и позора, что она навлекла на их фамилию своим распутным поведением, и в порыве ревности напал на нее и случайно задушил. К тому же она оттяпала у него квартиру, используя свои любовные связи, переоформила ее на себя.
— Ну, предположим, откуда пошла информация, установить можно легко. Но тебе я скажу правду: квартиру Карина выкупила у бывших родственников — у свекра и свекрови. Заплатила много — ровно столько, сколько они и запросили.
Кудеяров допил вишневый компот. С обедом было закончено. Поднялся из-за стола.
— Может, отдохнешь полчасика? — спросила Вика. — Не успели пообедать, а ты уже убегаешь.
Отдохнуть получилось больше, чем тридцать минут.
Когда Павел открыл глаза, ему показалось, что уже поздний вечер или уже утро. Осторожно снял со своей груди руку Вики, быстро вскочил с постели, посмотрел на часы и немного успокоился — прошло всего-то два часа, как он пришел сюда. Начал одеваться.
— Ты куда? — спросила девушка, протирая глаза.
— На работу, — объяснил он. — Ты не забыла, что у меня есть какие-то служебные обязанности?
Он зашел в ванную комнату и холодной водой протер лицо, чтобы привести себя в порядок окончательно. Вика вскочила с постели и, завернувшись в простыню, вышла его проводить.
Они поцеловались у входной двери, и Кудеяров пообещал забрать ее из Обочинки после окончания занятий с ученицей.
— Не надо, — отказалась Вика. — Прекрасно сама доберусь. А ты занимайся делами. Только особо не надрывайся: у меня большие планы на вечер и на ночь.
Она поцеловала его и вернулась в постель. Павел спустился и вышел во двор дома. На скамеечке сидели две старушки, которые вежливо с ним поздоровались. Поздоровались так, словно знают этого парня с самого его детства, причем знают с самой лучшей стороны.
Кудеяров шел к опорному пункту, достал телефон, который ставил на беззвучный режим, и удивился, что за эти два часа ему никто не позвонил. Шел и размышлял о том, что ждет его в самом ближайшем будущем. Будущее было понятным и определенным. Он женится на Гореловой, будет приходить домой обедать, будет беседовать с женой на интересующие непонятно кого темы, может быть, даже заниматься любовью днем, а потом еще и ночью… В таком будущем не было, конечно, ничего плохого. Но что будет дальше, через год, два или десять лет? А вдруг он все так же будет выходить во двор, и с ним будут здороваться каждый раз незнакомые старухи, которые на самом деле разбирают по косточкам его жизнь и жизнь Вики… Хороши или плохи подобные перспективы, Кудеяров понять не мог.
А Вика после его ухода вернулась в постель, не собираясь спать вовсе. Просто ей хотелось полежать немного и помечтать. Она думала о том, что Павел наверняка уедет скоро. Уедет, конечно же, ненадолго. Потом вернется. Вернется с букетом цветов и сделает ей предложение. О совместном будущем они еще ни разу не говорили, но и без слов понятно, что Кудеяров любит ее, а раз любит, то они обязательно поженятся. Он увезет ее к себе в Санкт-Петербург, где у него своя квартира… Хотя есть ли у него квартира, Вика не знала точно. Впрочем, какая разница! Главное, чтобы они были вместе. Свадьба у них будет красивая — не большая и не маленькая, а такая, как нужно. Придут гости, вот только с ее стороны будет, вероятно, одна только мама, потому что у нее нет подруг, с которыми можно поделиться своим счастьем и которые порадуются вместе с ней той новой жизни, о какой можно только мечтать.
И все же Вика заснула. Неожиданно для себя. Лежала, мечтала о будущем и вдруг увидела главную площадь Ветрогорска с дискоболом посредине… Дом культуры, церковь, школу, футбольное поле. Все очень быстро проплывало мимо, что было удивительно, как будто она не шла, не бежала, а летела. Вика посмотрела на свои ноги и увидела, что они необычайно длинные, и это показалось странным. А потом поняла, что стоит на высоченных каблуках-шпильках, которые никогда в жизни не носила, да и не надела бы такие туфельки никогда. На ней еще была коротенькая джинсовая юбочка… Город был пуст. И цоканье каблучков разносило по округе гулкое эхо. Эхо металось не только по улочке, по городку, но и по всему миру, в котором, судя по одиночеству, сжавшему сердце, никого не было. Она замерла и вдруг услышала другие звуки. И это было не цоканье ее шпилек, а совсем иные шаги — тяжелые, редкие и приближающиеся, как неотвратимое зло. Она устремилась вперед к близким уже туям. Обернулась и увидела преследующий ее темный силуэт… Просто силуэт, тень без лица… Она побежала еще быстрее и вдруг увидела, как навстречу ей со стороны леса бежит она сама — в коротенькой юбочке, с нереально длинными ногами. Вика сближалась сама с собой, со своим отражением, перепуганная тем, что видит, но еще более напуганная тем ужасом, что преследовал ее. Вдруг она отчетливо увидела, что за спиной той Вики, выскочившей из леса, не высокие лесные деревья, а темная аллея с туями, заборы, дома, купол церкви, далекая школа… Вика поняла неизбежность того, что сейчас она столкнется со своим отражением, но в долю мгновения перед тем, как это случилось, перед страшным своим концом разглядела, что навстречу ей с бешеной скоростью летит не она, а Карина Сорокина с искаженным от ужаса лицом… Вика Горелова врезалась в нее, и зеркало мира рассыпалось на куски…
