— Какой девушке?
— Вике Гореловой — той самой, что обнаружила тело. Она же тогда шла сюда к кому-то. А завтра опять собирается…
— Это она вам сама сказала? — не поверил Погудин.
— Ну да. Вечером часам к восьми собирается прийти снова на эту улицу. Видимо, какое-то важное дело у нее здесь. Почему-то мне не захотела рассказать, что у нее за дело…
— Боится — пусть не ходит сюда. Но если скажете, то буду посматривать в монитор, чтобы успеть выскочить, ежели что. Но ведь сами понимаете… И потом, вдруг мне по делу придется уехать? Как тогда?
— Надеюсь, ничего не случится, но все равно спасибо, — произнес Павел и протянул руку. — Завтра вечером я в городе, дядя вызывает на беседу. Недоволен, что расследование стоит на месте. Говорит, если опять что-то случится, то других пришлют.
— Да ничего не случится…
— Как там у Ашимова дела?
— Захожу периодически, по-соседски. Немного успокоился Ашимов, но вы… то есть ты понимаешь, какое это горе?
Кудеяров кивнул. Протянул руку для прощания.
— Ну ладно. До встречи. Хотя, когда она будет, не знаю. Завтра я в город уезжаю, а там наверняка пытать будут по этому делу. Так что привет жене, как говорится.
— А Марины нет. Она в Гамбурге у подруги. — Погудин показал глазами на дом Друянов. — Через пару недель жена вернется. Потому что Лидия Степановна к дочери прилетит, а в ее обществе тяжеловато порой.
— Я это уже понял, — согласился Павел.
Глава двадцать третья
Та же самая цыганка стояла на автобусной остановке. И теперь она улыбалась Вике как старой знакомой. Зубы у цыганки были из золота.
— Привет, красавица, — сказала она.
— Здравствуйте, — ответила Вика.
— Да я и не болею вовсе. А вот ты… — Цыганка осмотрела девушку с ног до головы. — Да и ты вроде не хворая. Ну-ка, ну-ка…
Цыганка перешла на восторженный шепот:
— Да ты, красавица, беременная!
— Вы что? Не может быть. У меня и мужа-то нет.
— Муж не иголка — быстро найдется. У тебя есть любимый человек. Руку твою смотреть не буду, я в глаза твои загляну только.
И она приблизилась почти вплотную.
— Э-э, — покачала головой она, — так у тебя двое любимых… Какая ты счастливая! Плохо только, что оба они убийцы. Один уже убивал, другой будет убивать. И детей у тебя будет двое: один от одного, другой от другого…
— Вот это как раз неправда! — рассмеялась Вика. — Дети, конечно, хорошо, но…
В этот момент подъехал автобус, Вика подошла к открывшейся перед ней двери.
— Эй, красавица! — крикнула вслед цыганка. — Будь осторожнее: по лесу одна не гуляй.
За рулем сидел вчерашний водитель, как видно, он совсем не пострадал в аварии. Вика заплатила за проезд и спросила:
— Как колесо, которое вчера лопнуло?
— Слава богу, поменяли. Поставили новое, а старое заклеили, накачали и на другой автобус перекинули.
Она сошла у дерева с ободранной корой и двинулась по тропинке вдоль леса, из манящей глубины которого доносился разноголосый хор птиц. Тенора, как всегда, спешили и ломали мелодию.
Вика подошла к высоким воротам. Нажала кнопку переговорного устройства и сообщила, что пришла учительница музыки.
Охранник открыл и сказал, чтобы она шла в дом и располагалась.
— В каком смысле располагалась? — не поняла Вика.
— Просто пока никого нет, но хозяин звонил и обещал скоро подъехать.
Сначала она осталась дожидаться хозяев на крыльце, но потом все же решила войти в дом. Села у входа в креслице с изогнутыми деревянными подлокотниками и стала ждать. Прошло еще какое-то время. Вика позвонила Павлу и сказала, что задержится сегодня, потому что хозяев пока нет.
— Не надо ждать. Я сейчас подъеду за тобой, — сказал он.
— Неудобно. Привезут Кристину, они наверняка спешат, а я вдруг уйду.
— Позвони, предупреди. А я за руль — и сразу к тебе.
На самом деле ждать не хотелось. К тому же у хозяев имеется номер ее телефона, и могли бы предупредить, а так, как они поступают, по крайней мере, невежливо. Подождав еще немного, Вика поднялась, но потом решила, что сыграет какую-нибудь пьесу на фортепьяно и на этом закончит свой визит. Прошла в ту самую комнату. Села к пианино и выбрала под настроение «революционный» этюд, только уже не Скрябина, а Фредерика Шопена в до миноре.
Закончила, закрыла крышку, встала, обернулась и вздрогнула. Перед ней стоял хозяин.
— Простите, — сказала Вика, отступая на шаг.
— Да ничего, — улыбнулся он, — хорошо играешь, говорю.
И приблизился.
— А где Кристина? — спросила она, делая шаг в сторону.
— В городе. Там ее мамашке новую грудь завтра вставляют, Кристинке не терпится посмотреть, что получится. Какой типа результат будет.
Он снова стоял на ее пути.
— Тогда я пойду.
— Нет, — усмехнулся мужчина.
— Ну раз занятий не будет…
Хозяин снова улыбнулся оскалом тираннозавра.
Вике стало страшно: она поняла, что за этим последует.
— Занятия будут, и очень приятные для тебя занятия, девочка.
— У меня есть жених.
— Ну мы ему ничего не скажем, ведь правда? Зачем парня расстраивать?
Он попытался обнять девушку. Вика толкнула его в грудь двумя руками, но он даже не шелохнулся. Толкнула еще раз — уже со всей силы, но ощущение было такое, словно она пытается свалить высокую бетонную стену.
— Еще толкни, — попросил он.
Вика быстро отскочила в сторону. Проскользнуть мимо явно не удастся: уж больно он огромный. Да если и проскочит, то до дверей не добежит, а если получится выбежать во двор, то там охранник и запертая калитка.
— Хочешь поиграть? — засмеялся мужчина. — Давай. Ты бегаешь, а я догоняю. Тебе понравится. Начинай. Беги, детка, беги!
Но она осталась стоять на месте. И вздохнула обреченно.
— Отпустите меня. Я так не могу.
— Так не за так: я хорошо заплачу. За эту ночь — как за месяц занятий вокалом. Даже больше. Хочешь пятьдесят тысяч рублей?
Она опустила глаза и тихо сказала:
— Выпить принесете что-нибудь?
— Ты что предпочитаешь?
— Все равно.
— И это правильно. Значит, тебе шампанское. А мне вискарик.
Хозяин вышел в коридор, звук шагов удалялся. Потом из глубины дома раздался его голос. Он отвечал на чей-то звонок:
