Кудеяров перевернул человека на живот, скрутил ему руки за спиной и надел наручники. Затем поднялся и посмотрел на Вику:
— С тобой все в порядке?
Он говорил спокойно, словно ничего не произошло, а взгляд у него был совсем дикий. Так показалось Вике.
— А это кто? — прошептала она, показывая на лежащего в наручниках человека.
Похоже было, что она не помнила Погудина, которого если и видела когда, но не знала.
— Да это шутник один. Хотел тебя напугать, — объяснил Павел. — Ты иди. А мы с ним побеседуем.
Участковый тоже поднялся, но тут же опустился на колено, придавливая им задержанного.
— Здрасте, Вика, — сказал он, неизвестно чему улыбнулся и добавил: — Как-то так, одним словом.
В этот момент ей стало по-настоящему страшно.
— Что это такое! — заплакала она. — Вчера одно, сегодня другое… Почему где ты, Паша, всегда такой ужас?
Кудеяров подошел к ней, но девушка отшатнулась.
— Мне страшно. Я боюсь теперь ходить здесь.
— Ничего, — ответил Павел. — Это пройдет сейчас. Беги к отцу Петру, он ждет. Чаю там попьете, ты успокоишься.
— Я не могу.
— Беги быстрее, я сказал! — прикрикнул Павел.
И Францев тоже сказал:
— Иди, Викуля, это наша работа. Не надо смотреть.
И она попятилась, сделала два шага и побежала. Но пробежала мимо участка адвоката Куравина, мимо калитки отца Петра, помчалась дальше…
— Куда это она? — удивился участковый.
— Пускай, — ответил Павел. — Погуляет, успокоится.
Погудин задыхался, пытаясь вывернуться, но Францев прижимал его к земле прочно.
— Мужики, отпустите! — прохрипел Погудин. — Я же в самом деле… Розыгрыш это…
— Мы знаем и про Карину Сорокину, и про Алика, и про другую девушку. И как ты «Хонду» угонял, — произнес участковый. — При тебе и тросик кевларовый… Дошутился ты!
— Майор и ты, капитан. Мужики! — взмолился Погудин. — По-человечески прошу… Вы же Васю Кулька отпустили. А на нем убийств больше. На нем жмуриков немерено. Отпустите! Прямо сейчас зайдем ко мне, у меня в сейфе пол-лимона бакинских. Все вам отдам. Еще карту рублевую дам — там еще на сто тысяч баксов. Отпустите!..
— Тебе Карину Лидия Степанова заказала?
— Откуда ты… Ну да, она. Она же Мишу, мужа своего, убила. Он хрипел, сначала просил лекарства, потом уже совсем… Задыхался и умолял позвонить в «Скорую». А Лидия Степановна кукиш ему к носу. Стояла рядом и радовалась… Кричала: «Сдохни, сволочь! Это я тебя убила, этими вот таблетками, которые ты за лекарства принял». Но она не знала, что в комнате Друяна скрытая камера была. Для чего он ее поставил — не знаю, видимо, хотел видеть, как жена у него деньги из стола тырит… А я вывел изображение и на свой монитор. Короче, потом решил с нее денег снять…
— Шантажировал ее?
— А чего такого? Ей запись показал. А она спокойная такая, говорит: «Триста тысяч баксов дам, только ты еще Карину Сорокину кончить должен». Вот я и согласился. Деньги неплохие, а девица эта пропащая, она и не нужна никому…
— А другую зачем?
— Так чтобы со следа вас снять, чтобы вы думали, что это серия. Маньяк с кевларовой удавкой. Отпустите!
— Алика зачем?
— Так он мне сказал, что знает кое-что про Уманского… И я тоже копал под него. Много чего нарыл. Выяснил, что он — тот самый директор «Алтайлеспрома». Его все ищут. Он у бандитов одиннадцать миллиардов рублей увел. Неужели не знаете? Я вам его сдам, только отпустите и дайте слово, что ментам не выдадите.
— Обещаю, — сказал Кудеяров.
— Паша, ты что? — не поверил своим ушам Францев.
— Слово даю тебе, бывший майор Погудин, что не сдам тебя операм. И капитан Францев не сдаст, я ему не позволю. Клянусь памятью покойной жены.
Николай отошел в сторону, отвернулся и закрыл лицо ладонями.
— Ну ты и сволочь, товарищ майор юстиции! — прошептал он.
Но Кудеяров даже не обернулся. Он продолжал наседать на Погудина.
— Где у тебя компромат на Лидию Степановну?
— В домашнем сейфе, где и бабло, там же информация на Уманского, который не Уманский вовсе, а Белозеров Игорь Петрович.
— Как сейф открывается?
— С сенсорного дисплея. Наберете код — номер моего автомобиля. Там хватит на всех ваших потомков, если Белозерова раскрутите. Снимите браслеты…
— Я не обещал этого делать, — произнес Кудеяров. — Я только говорил, что ментам не сдам.
Он достал из кармана телефон и набрал номер.
— Рустам Фарухович, я обещал вам найти убийцу вашего сына. Забирайте, я тут на Боровой неподалеку от ваших ворот — там, где девушку убили.
— А-а-а! — заорал Погудин. — Сволочи! Сволочи! Сволочи!
— Крики слышите? — спросил Павел в трубку. — Вот как раз там я и жду вас. Поспешите.
И почти сразу из ворот резиденции Ашимова выскочили люди, а впереди всех сам бежал грузный Рустам Фарухович. Подойдя, он посмотрел на Погудина и, казалось, не удивился.
Потом обнял Кудеярова:
— Спасибо, брат. Не забуду.
Обнял и Францева:
— Не забуду.
Его люди подняли связанного Погудина и понесли его к открытым воротам, где их уже ждали другие люди.
Францев смотрел на все это, а потом вздохнул:
— Жестоко ты с ним.
— Но я же его не бил и не пытал. Да и он — не жертва: на его совести четыре трупа… Получил бы этот гад пожизненный срок. Там жизнь, разумеется, не сахар, но он был бы жив, а тех-то уже не вернуть. Нет Карины, которая любила, мечтала о чем-то, стихи писала. Сиротой остался мальчик, который, по большому счету, никому, кроме матери, был не нужен… А вдруг не получит бывший майор пожизненного? Деньги у него есть, адвокаты найдутся. Вон его сосед Куравин всех городских судей знает. Договорился бы на срок минимальный. А потом отпустят Погудина по состоянию здоровья условно-досрочно. Тебе такой вариант больше нравится?
— И все равно. Ты представляешь, что сейчас Ашимов с ним сделает?
— Тебе жалко убийцу? Ладно, пойдем в дом Погудина. Заберем то, что он накопал на Уманского, и кино заберем про то, как Лидия Степановна, ненавидящая весь мир, убила своего мужа… Сеяла тут разумное, вечное!.. А ведь она же уже и билет к дочери в Гамбург заказала. Через две недели должна была улететь. Много ей, как мне кажется, не дадут: все тот же ушлый сосед-адвокат поможет, но прощать ее тоже нельзя.
— Погудин еще что-то про какие-то деньги говорил.
— А их ты завтра отцу Петру отнесешь. Отдашь на храм. Скажешь, что в лесу нашел.
