— Почему? — спросил Кудеяров.
— Видел бы ты этого попика. Ему и тридцати нет, худосочный, бороденка жиденькая, голосок тоненький…
— Разве у вас такой богатый приход? У священника дорогой дом…
— Да это покойный Друян Михаил Борисыч устроил. Участок возле леса был выделен епархии для строительства храма. А бывший глава администрации предложил попам обмен. Администрация выделяет им участок меньшей площади непосредственно в городке, а взамен город получает этот. Земля возле леса продается под строительство коттеджей, и вырученные средства вкладываются в строительство храма. Кроме того, на период строительства церкви Михаил Борисович обложил всех местных предпринимателей церковной десятиной. Все добровольно должны были сдать десятую часть месячного дохода на храм. А кто не мог, должен был лично отработать. Сдавали все. Это поспособствовало тому, что люди потянулись туда. Надо же было узнать, куда свои кровные ушли. Не сомневаюсь, что и сам Друян на этом поднялся немного. Хотя утверждать не могу. Но он ведь если что и делал для города, то всегда с прибылью для себя.
Участковый перевел взгляд на свидетельницу и махнул рукой:
— Ладно, Алена. Открывай свои баночки. И сама подсаживайся. Сейчас помянем…
Водку разлили по рюмкам, маринованный перец и грибочки разложили по тарелочкам.
— А теперь, Алена, честно признавайся. Твоя родственница и подруга шла к Уманскому? Ведь у них была связь?
— Была, но давно.
— Странно, — удивился Павел. — Я совсем недавно был здесь участковым, но не знаю ни про улицу с туями, ни про храм, ни про отца Петра. Здесь священников не было вовсе. И не знаю ничего про связь неизвестного мне Уманского с молодой женщиной, которая считалась здесь первой красавицей.
— Карина с Леонидом Владимировичем познакомились пару лет назад или чуть больше, а потом расстались, — объяснила Алена.
— В чем причина расставания?
Женщина пожала плечами.
— Карина сказала, что себя перестала уважать, потому что спит с мужчиной, который старше ее матери. Лене, как выяснилось, пятьдесят два года.
— Ему пятьдесят два? — не поверил Францев. — На вид — лет сорок, не больше.
— И Карина так думала, а потом увидела его паспорт. Заглянула, чтобы узнать… Ну вдруг он женат или детей куча… Даже плакала потом.
— То есть она всерьез думала о замужестве?
— Вероятно.
— И вот они расстались. И что этот Уманский? — спросил Кудеяров.
Алена опять пожала плечами и попыталась объяснить:
— Ну он звонил, разумеется, спрашивал, почему она не приходит…
— Не скандалил, не угрожал? Простите, но вы так неуверенно отвечаете, что я не знаю, правду вы говорите или предполагаете. Плечами все время дергаете.
— Это у Алены такая дурацкая манера общаться, — усмехнулся участковый и строго посмотрел на гостью. — Ты это… Давай как-то поувереннее говори. И вспоминай, вспоминай! От твоих показаний во многом будет зависеть раскрытие преступления.
Алена кивнула и продолжила:
— Уманский Карине не угрожал и вроде бы не особенно переживал от того, что они не встречаются больше. Он очень спокойный и выдержанный. За все время только один раз при мне не сдержался. Мы с Кариной у него дома сидели. Каринка выпила и вдруг материться начала, когда о ее муже заговорили. Так Леня сказал тогда, чтобы она закрыла рот, а то станет такой же, как те тетки, которые на рынках торгуют и по электричкам пиво продают.
Алена произнесла это и снова заплакала.
— Хватит меня мучить!
— Ладно, — согласился участковый. — Помянем тогда невинно убиенную рабу божию Ка-рину.
Они выпили, стали закусывать. И вдруг Павлу показалось, что он участвует в каком-то фарсе: Францеву просто захотелось выпить, и он под благовидным предлогом позвал эту женщину, приказал ей принести выпивку и закуску. С Аленой у него наверняка близкие отношения или были в прошлом такие отношения, потому что она называет его запросто по имени. И этот разговор ничего не значит: фарс — он и есть фарс. Так что вряд ли Алена говорит правду.
— Как Карина познакомилась с Уманским? — спросил Кудеяров.
— Не знаю точно. Кажется, Уманский подрался с ее мужем — с Виктором. Витя пришел к нам с фингалом. Не фингал даже, а пол-лица у него распухло, даже глаза не было видно. Аркаша, мой муж, тут же вызвался пойти и накостылять Лене. Но Витя отговорил. Но потом Аркаша все-таки позвал своих приятелей, и они Уманского где-то подловили. Одному из этих приятелей Уманский сломал челюсть, второму тоже досталось, а у Аркашки под обоими глазами синяки были…
— Так твой муж вроде здоровый такой, — удивился Францев. — И почему я про это ничего не знаю?
— Так кто жаловаться пойдет? Три дурака побитых? Кстати, и Уманский от них тоже получил. Карина говорит, что у Лени вся спина синяя была: кто-то из этой троицы ему дубиной по спине заехал.
— Вот тебе и тихий городок! — рассмеялся участковый. — А ведь за все пять лет, что я здесь, ни одного убийства, квартирной кражи, ограбления.
— Значит, поборол ты преступность, Коля, — успокоил его Кудеяров. — У меня за шесть месяцев на участке три квартирные кражи, два убийства…
— Про одно я слышал — бытовуха. Нигде не работающий местный житель после совместного распития спиртных напитков зарезал на собственной кухне соседа, приревновав его к своей жене. Хотел и ее порешить, но та заперлась в комнате и стала орать в окно. На ее счастье, мимо проходил молодой участковый, который успел подняться и задержать преступника. А второе убийство?
Павел не хотел отвечать, ведь Францев наверняка знает, но все равно зачем-то интересуется. Неужели показывает этим, что опрос возможного свидетеля закончен? Да и Алена, очевидно, ничего рассказывать не собирается, посчитав, что ее позвали только ради бутылки водки и банок с маринованными грибами и перцами.
— И я не помню, кого это у нас убили и когда, — сказала она.
— В Ветрогорске никого не убивали, — вздохнув, проговорил Павел. — Но как-то ночью в крайний дом деревни Лапоть проникли двое станичников, которые убили хозяина и вынесли все ценное: деньги, самогонный аппарат, две коробки с готовой продукцией и плазменную панель. По отпечатку протекторов я вычислил марку автомобиля, потом проверил, у кого есть подобные, кто из их владельцев злоупотребляет алкоголем… Пока в деревне проводились оперативно-следственные мероприятия, я задержал обоих.
— Вспомнил! — воскликнул Францев. — Со стрельбой было задержание. Теперь понимаю, почему у тебя такой карьерный взлет… — Он обвел присутствующих задумчивым взглядом и посмотрел на стол: — Ну давайте еще по одной.
Гостья отвернулась в сторону, очевидно, проклиная себя за то, что вообще пришла сюда.
— Поздно уже, — сказал Кудеяров. — Гражданке пора домой. Все, что надо, она уже сообщила. Я провожу, мало ли что.
