Кэрол дала ему еще оросить ее руку слезами, но, когда Чак принялся целовать ее кулак, бросила взгляд на Бена Патчетта. Большой коп вышел вперед и, обхватив мальчишку за плечи, оторвал от Кэрол и поставил на ноги. Потом сказал:
– Мы обсудим, что случилось, в другой раз, Чак. Сегодня мать Кэрол потеряла отца. Не стоит взваливать на нее еще и свои беды. И тебе не о чем плакать. Здесь дом милосердия, сынок.
– Для некоторых, – тихо добавила Джейми Клоуз.
И все же Харпер почувствовала облегчение – такое же, как когда прошли схватки. Дон вырвался. Бен не будет применять плоскогубцы или камни в полотенце, чтобы заставить его говорить. Джейми Клоуз не запихнет ему в рот камень и не затянет петлю на его шее. От мысли, что Дон на шлюпе, что ледяной бриз откидывает его волосы со лба, а паруса наполнены ветром, Харпер почувствовала себя немного лучше. Дон, наверное, зол, ругается и трясется, негодуя на себя, что бросил так много хороших людей. Она надеялась, что он примирится с этим. Выбор у него был простой: остаться и умереть или бежать, когда представится случай. Хорошо, что хотя бы один из них переживет этот вечер.
– Мать Кэрол, – заговорил Майкл, стоявший у входа в палату. Впервые Харпер услышала в его голосе мягкие благоговейные нотки: так говорят не просто влюбленные, а одержимые. – Как вы хотите поступить с Пожарным? Я не могу держать его на уколах вечно. У нас уже кончился версед. Я вколол последнюю дозу.
Кэрол опустила голову. В свете масляных ламп острые углы ее голого черепа отливали бронзой.
– Это должна решать не я. Я не могу. Мой отец всегда говорил: если не можешь найти решения, посиди тихо, молча, и слушай тихий голос Бога. Но единственный голос, который я слышу, повторяет: «Пусть это будет неправда». Он говорит: «Пусть это будет неправда. Пусть мой отец будет жив». Отец хотел, чтобы я любила людей и заботилась о них, а я не знаю, как теперь это делать. Как поступить с Пожарным – должна решать не я.
– Тогда пусть решает лагерь, – сказал Бен. – Вы должны что-то сказать людям, Кэрол. Они уже все собрались, и у половины ум за разум зашел от страха. Люди плачут. Люди говорят, что это все, что нам конец. Вам нужно поговорить с ними. Расскажите, что знаете. Расскажите все. Если вы не слышите тихий голос Бога, послушайте хотя бы их. Их голоса вели нас последние девять месяцев, они проведут нас и через эту ночь.
Кэрол качалась, уставившись в пол. Майкл положил ладонь на ее обнаженную руку – Кэрол была одета в шелковый розовый верх от пижамы с короткими рукавами, – и большой палец чуть двинулся к плечу. Этот жест любовника не заметил никто, кроме Харпер.
– Хорошо, – сказала Кэрол. – Покажем их лагерю.
– В церкви? – спросил Бен.
– Нет! – крикнула Кэрол, словно он предложил нечто непристойное. – Я хочу, чтобы эти двое не входили туда больше никогда. Где-нибудь еще. Где угодно.
– Может, в Мемориальном парке? – спросил Майкл, снова проведя большим пальцем по руке Кэрол.
– Да. – Широко раскрытые глаза Кэрол смотрели не мигая и отрешенно, как будто это ей вкололи немного верседа. – Там мы и соберемся. Там и решим.
3
И все время, пока шли разговоры, Харпер будто карабкалась по бесконечному лестничному пролету – возможно, это была лестница на колокольню над церковью, – поднималась к свету и чистому воздуху. Вот только эти тысячи шагов были проделаны мысленно, а карабкалась она к ясности и определенности. Это давалось непросто, болела голова. Голова словно была набита щепками и иголками. А во рту был камень.
Теперь ей стало ясно: необходимо сохранять спокойствие и спасти всех, кого можно. Первые – Ник и Алли; а потом она постарается защитить остальных: Рене и всех прочих, кто доверил свои надежды и чаяния Пожарному и сестре Уиллоуз. Она готова сказать любую ложь, лишь бы уменьшить их страдания. Если, конечно, ей вообще позволят говорить.
Гораздо хуже было знать, что она станет свидетелем смерти Джона, не имея возможности умереть вместе с ним. Ее оставят в живых до тех пор, пока не разрежут и не вытащат скользкого красного ребенка из ее матки. Тогда она умрет – истекая кровью, под крик младенца.
Двое дозорных держали Харпер за руки, развернув лицом к двери.
Люди стояли вдоль грунтовой дороги, ведущей мимо кафетерия к церкви и Мемориальному парку. У некоторых в руках были факелы. Харпер вдруг поняла, что дорога через лагерь не сулит ничего хорошего. Она никогда не молилась – Джейкоб похоронил для нее Бога, – но сейчас бормотала про себя что-то вроде молитвы. Она сама не знала, к кому обращалась; возможно, к отцу Стори. На мгновение закрыв глаза, она увидела его хмурое, морщинистое, понимающее лицо. Она молилась, чтобы хватило сил оставаться собой в последние мгновения.
– Шевелись, сука, – сказала Джейми Клоуз, ухватив Харпер за загривок и толкая вперед.
Ноги Харпер все еще плохо слушались и дрожали, так что дозорные, державшие ее руки, то шагали, то тащили ее волоком в стылую ночь. Харпер поняла, что ее ведут Гейл и Джиллиан Нейборс. И они, похоже, были напуганы не меньше ее. Харпер сказала бы им, что бояться не надо, что они поступают правильно, но ей не давали этого сделать камень во рту и обмотанная вокруг головы изолента.
Толпа отшатывалась от Харпер, как будто она несла заразу пострашнее драконьей чешуи. Чумазые дети смотрели с восторженным ужасом. Седовласая женщина в стильных очках «кошачий глаз» плакала и качала головой.
Норма Хилд первая шагнула из толпы и плюнула на Харпер.
– Подстилка убийцы! – хрипло завизжала она.
Харпер вздрогнула, покачнулась, и Гейл крепко сжала ее руку, чтобы удержать. Харпер рефлекторно затрясла головой – «Нет, не я, это не я», – потом прекратила. В следующие полчаса ей придется быть подстилкой убийцы. Неизвестно, что случится с Ником после ее смерти, но пока она жива, она будет делать все, что нужно.
– Да как ты могла! – крикнула красивая молодая женщина с красными пятнами на лице. Руфь… как-ее-там? На ней была ночная рубашка в голубой цветочек и сверху – объемная оранжевая парка. – Как ты могла! Он любил тебя! Он бы умер за тебя!
Еще один – сочный, густой – плевок попал на короткие волосы Харпер.
Впереди уже были видны массивные, грубо обработанные камни и та шершавая гранитная скамья, которую Харпер сочла подходящим местом для жертвоприношения, – здесь белая королева убьет священного льва.
Когда они добрались до внешнего круга, правая нога совсем отказала, и Харпер опустилась на колени. Джиллиан наклонилась к ней, словно собираясь прошептать слова утешения.
– Мне плевать, что вы беременная, – сказала она. – Надеюсь, вы умрете здесь. – Она схватила Харпер за нос, зажав ноздри. – А как по мне, так и ребенку туда же дорога.
Харпер уже не хватало воздуха. Голова была так же пуста, как и легкие. Джиллиан могла убить ее запросто – как щелкнуть выключателем. Потом Джейми ухватила Харпер за шею, рывком подняла на ноги и пинком под ягодицы послала вперед – и Харпер снова смогла дышать.
