— Когда мы отсюда уедем? — Терпкий, с неприятной горчинкой напиток в меня не шел.
— Скоро.
Нет, Макс не будет смотреть, кто ему звонил. Кажется, он и так все понял. Больше того — знает, что ему хотели сказать.
— Когда?
— Когда прекратится метель.
— А она когда-нибудь прекратится?
— Дня через два-три. Все равно в такую погоду до нас никто не доберется.
«Как и мы не выберемся!» — хотелось крикнуть мне, но я сильнее поджала губы. Макс, всегда прекрасно чувствовавший мое настроение, спрыгнул с кровати, завесил разбитое окно одеялом, отчего недовольное гудение ветра стало глуше и грознее.
— Не нравится мне это место. Тревожное.
— Ты что-то видишь?
— Да. Страшные картинки. Словно зовут на помощь. Плачут. Это как-то связано с нами?
— Раз мы здесь, значит, связано.
— Кто же из нас будет плакать?
Риторический вопрос, из нас двоих плакать способна только я.
— Вряд ли повторится то, что уже было, — неубедительно успокоил меня Макс.
— А что было?
Он внимательно посмотрел на меня, и видение мгновенно вернулось ко мне, стирая перед глазами образ любимого. Страшное, перекошенное страхом лицо. Человеческое тело, падающее на дорогу сухой куклой. Ужас, мечущийся между домами.
— Неподалеку здесь была деревня. Ее не стало сорок лет назад. — Голос Макса был глух. Так, наверное, сказитель Баян начинал свои бесконечные песни.
— Почему? — Странно, что меня это раньше не заинтересовало. Счастье мое было безоблачно, ничего другого на ум не шло.
— После войны сюда пришли вампиры во главе с Эдгаром. Темная, всеми забытая поморская деревня. Они рассчитывали здесь неплохо провести время. Так и получилось. Смотрители опоздали. Спасать было уже почти некого.
— Зачем же сюда приехал Лео? Он не знал, что здесь произошло?
— Знал. После всего случившегося сюда не заглядывал ни один вампир. Это самое спокойное место на Земле. До недавних пор. Хотя я бы все равно не торопился отсюда уезжать.
— Вампиры ушли, остались Смотрители.
— Прошло сорок лет! Офис Смотрителей в Мезени утонул и паутине.
Я отставила чашку, сползла на подушку, демонстративно несколько раз подпрыгнула, выражая снос недовольство. Макс сел на соседнюю
кровать, вытянул ноги.
В кухне вдруг стало тихо, отчего метель словно приблизилась. Ветер бросал в уцелевшие окна горсти колкого снега, как будто сухого речного песка. Он с шуршанием осыпался. Иногда попадались более крупные «камешки», и тогда стекло тонко сотрясалось. Внезапный сквозняк проносился по комнате, холодом мазал по лицу. Половицы вздыхали, и, как бы откликаясь на их жалобу, начинало тихонько завывать в трубе, печь, по желанию сумасшедшей щуки, трогалась с места и уплывала вдаль. Стон вырывался из трубы на улицу и возвращался к окнам, с шорохом пробегал вдоль стен, проваливался в сугроб и затихал. И потом вновь рождался тонкий, противный, на границе слуха визг. Нарастал, изображая из себя прибытие поезда, пытался прорваться в дверь, отчего створка недовольно вздрагивала. И тогда мне казалось, что те самые гости, о которых говорил Аскольд, уже подходят к дому, стоят под окнами, вздыхают, ждут своего часа. Я так и видела их темные ряды. Вот они сначала кажутся сгустками метели, но затем приближаются, видны их крупные фигуры, слышен их размеренный шаг, уверенная поступь
Гости ждут. Но стоит только шевельнуться, как они ворвутся в дом. А всё из-за того, что бежать надо было сразу, как только появились шведы, а не пережидать непогоду, слушая недовольный вой ветра.
— Это было бы по правилам, — говорит Макс и отворачивается.
Ну да, по правилам — держать карты на столе и каждый свой шаг обговаривать. Но честно никто ничего делать не будет, а потому надо придумать другой ход, который не впишется ни в одно правило!
Я засыпала, понимая, что вырваться из правила не смогу.
А за окном все топало, вздыхало, с шелестом переставляя сугробы с места на место.
Глава VII
СЕАНС ЧЕРНОЙ МАГИИ
Рядом шуршали. Звук был навязчивый, неприятный. Как будто нарочно! Я уже была готова метнуть во вредную Маринку подушкой, когда с грохотом упал стул и Дракон негромко чертыхнулся.
— Что ты потерял?
Я высвободила руки из-под одеяла и блаженно опустилась на подушку. Дракон здесь всего сутки, поэтому не привык к тому, что вампиры живут своей жизнью.
— Вернутся, — пообещала я.
— А если не вернутся? Ты видела, что на улице?
В комнате было не темно, а как-то сумрачно словно солнце пробивалось сквозь густую завесу облаков. Рамы засыпаны снегом. Подушка из окна исчезла, на ее место встало стекло. Макс подался в плотники?
— Дверь завалило, не открыть, — нервно сообщил Дракон, натягивая носки. — Я вообще не понял, как они вышли. Толкался, толкался, ничего не получилось. Кто придет — а мы тут как в ловушке.
Хотелось спать. В комнату вернулось долгожданное тепло, под одеялом было хорошо. Но Дракон с настойчивостью маньяка продолжал копаться в чем-то шуршащем.
— Сторожев! Что тебе неймется? — Из меня сыпались жалобы. Где Макс? Пускай бы он уже покусал этого неспокойного любителя тьмы.
— Чего тут спать? Твои опять сбежали! — Дракон вытащил из пакета пару шерстяных носков и успокоился.
— Кого ты ждешь? — Я глядела на окна и не понимала, откуда может исходить смутная тревога.
— Да хоть кого-нибудь. Чего мы зря торчим здесь?
— Почему сразу торчим? — Я выбралась из кровати, натянула сапоги, попыталась разглядеть что-нибудь сквозь окно, но оно было прочно забрано снегом. — Погода станет получше — уедем.
— По хорошей погоде что угодно можно сделать. Ты знаешь прогноз? Неделя холодов с метелями, а потом резкое потепление. Мы здесь либо замерзнем, либо утонем, когда пойдет вода.
— Не нравится — уезжай!
Макса я не чувствовала. Как и Маринку. Далеко они забрались.
— Щаз! Не дождетесь. Я здесь свое возьму Мне представилось, как Дракон, старый и дряхлый, с длинной бородой и кривыми узловатыми пальцами, сидит на пороге развалившегося дома. Крыша съехала набок, задняя стена ушла в землю, по ней ползет мох. А Сторожев все сидит, ждет своего звездного часа. Мимо проходят гоблины, драконы, пикси, зовут его с собой, предлагают помочь. Он отказывается. Ему нужны вампиры. Но их миграционный путь проходит чуть севернее, и Дракон просто не догадывается сдвинуться с места, чтобы их встретить.
— Бери, бери! Хваталки не порань! — буркнула я, надевая свитер. Как же он мне надоел! Всего день здесь, а достал, словно мы год общаемся.
