У Макса зазвонил телефон, и он вышел в коридор. Будем надеяться, он пытается узнать про убитых вампиров и Ирину. И вообще ищет место, куда бы нам отсюда убраться. Спрашивать у Макса, что у него там за разговоры, не хотелось. Слишком много вокруг произнесено слов. Пора бы уже помолчать. Да и в очередной раз лезть в его дела не хотелось. Вечно я со своим интересом попадаю впросак.
Я вновь попыталась читать, но история чужой любви была уже не интересна.
Придвинула к себе белого мишку, что с первого января так и сидел на стуле. Игрушка была мягкая и теплая. И как Дракон догадался купить такого чудесного зверя? При его-то жизненной несообразительности очень удачный поступок. Я посадила мишку на колени, пальцами взлохматила синтетические волоски над глазами. В черных гладких бусинах белыми точками отразилось мое лицо, отчего взгляд игрушки стал осмысленным. Совсем как тогда. Первого января. По кончикам пальцев пробежал ток, и я отдернула руки. Мишка… Мягкий добрый мишка с черными глазами. Такими же черными становятся глаза у вампира, когда он злится. Только у одного существа, в каком бы он настроении ни был, глаза всегда остаются черными и уже никогда не посветлеют…
Опять вспомнился Эдгар! Почему простая детская игрушка напомнила мне именно его? Только ли потому, что мы о нем сегодня говорили?
— Дима, — позвала я, — а где ты купил этого мишку?
— Где купил, там больше нет, — отозвался Сторожев.
Дракон что-то делал, отвернувшись к окну. Я видела только его спину, двигающиеся лопатки да методично поднимающиеся и опускающиеся локти. Конечно, другого ответа я от него и не ждала. Парень может не помнить, откуда у него игрушка и в чьих руках она побывала.
Слишком много вопросов. За ответами я отправилась в комнату.
— Марин! — бросила в тишину, едва приоткрыв дверь.
В комнате, казалось, никого не было.
— Кто тебе подарил медведя? — Я выставила игрушку перед собой.
— Ты знаешь, — раздался голос. Сползшее с постели одеяло зашевелилось,
из-под кровати на четвереньках выползла Маринка, держа что-то в правой руке.
— Не знаю… — начала я. И замолчала.
За хвост Маринка держала небольшого серого мышонка. Зверек обиженно попискивал, но в целом со своей участью был согласен.
— Зачем он тебе?
Ничего себе! У нас, оказывается, в доме живут мыши, проводники из мира живых в мир мертвых! Чем этот карапуз здесь питался? Снегом?
— Все вокруг кого-то заводят, — равнодушно пожала плечами девочка.
Заводят? То есть мы завели Маринку для развлечения, она завелась у мезенской компании, и, как результат, у нее завелась мышка.
— Как ты оказалась тут, на севере, с Лео? — Мне словно кто-то подсказывал вопросы. — Когда я тебя последний раз видела, ты была с Эдгаром.
Я хорошо помню ту встречу. Эдгар пришел поговорить со мной. За ним тенью следовала Маринка.
Маринка кинула мышку на кровать. Обалдевший зверек сунул морду в складку одеяла и замер, изобразив, что его здесь нет.
— Мне нужен был Макс. С Лео его легче было найти.
— Зачем тебе нужен был Макс?
— Чтобы передать ему просьбу вернуться.
— Куда вернуться?
— Он бы понял. Но потом это стало неважным. Он пришел с тобой. Ты была лишней.
— Для кого лишней?
Мышонок ожил и попытался спрыгнуть на пол.
— Стоять, Эд!
Я успела услышать слова. Движение не заметила. Мышонок снова оказался зажат в белой руке. Маринка подняла на меня равнодушные вампирские глаза.
— Эд? — выдавила из себя я.
Нет, этого не может быть! Мне показалось! Я гнала свою фантазию прочь, заставляла себя не думать. Но все было чересчур очевидным.
— И когда он должен здесь появиться?
В тот раз мы шли с Эдгаром по городу, на дома меховой шапкой опускалась ночь. Я не смотрела вампиру в лицо, в памяти остались только мыски начищенных ботинок, неспешный шаг. О чем он тогда говорил? Что-то о том, что я его поражаю. А мне, тогда еще маленькой и глупой, просто хотелось стоять рядом с этой глыбой спокойствия. Он утверждал, что человеческие чувства предсказуемы.
— Эдгар тебе что-то пообещал? Что вообще говорил тебе Эдгар?
Что можно было пообещать Маринке? Стать обратно человеком? Дать напиться крови Смотрителя?
Она молчала. Изучала меня своими пронзительными огромными глазищами, словно слезу пыталась из себя выдавить. Но это уже была не та Маринка, которую я видела каждый день, подходя к подъезду. Милая девочка осталась в прошлом.
Мышонок, словно грузик на веревочке, покачивался на хвосте. А потом Маринка стала его раскручивать. Я пыталась улыбаться, хотя от такого равнодушного садизма бросало в дрожь.
— Ты знаешь, что вампирам нельзя открывать себя?
— Плевать! — с мальчишеской бравадой бросила девочка.
Я вдруг поняла, чего хотел старый вампир. Он не просчитывал ситуации, не подгадывал события. Просто проверял чувства. Любимое занятие вампиров — наблюдать. Берешь жука, бросаешь его в муравейник и наблюдаешь, как тот пытается оттуда выбраться. Кому-то удается взлететь, кто-то неплохо бегает, а кто-то даже не пытается сопротивляться. Интересно-то как!
Нет ничего более увлекательного, чем наблюдать, как кто-то старается спастись. А еще можно проверять чувства на прочность. Выдержат — не выдержат. У любви должен быть предел, черта, за которой решаются вопросы жизни, а не чувств.
Букашка… Да-да, мы с Максом в глазах Эдгара не более чем букашки, брошенные в муравейник и пытающиеся из него выбраться. До недавних пор букашки неплохо боролись за свою жизнь. И даже пытались диктовать свои правила. Великому наблюдателю нравилось за нами следить. А потом ему надоело. Мы создаем много шума. Особенно Ирина с Антоном. Вот он и решил собрать всех вместе и прихлопнуть одним ударом. А ведь мог всех по-тихому убрать. Но ему, видимо, надо, чтобы наша смерть состоялась прилюдно.
— Марина, ты с ним как-то общаешься?
— Ничего он мне не сделает!
Маринка приподняла мышонка на уровень глаз, перехватила его правой рукой и медленно поднесла ко рту. Хрустнули разламываемые кости.
В ужасе я шарахнулась назад, ударилась спиной о стену. Зажмурилась. Что-то мягкое шмякнулось об пол.
— Я вампир, и не тебе, Смотритель, диктовать мне условия, — прошипела Маринка. — Хватит меня контролировать! Я сделаю то, что решила. А ваш Эдгар может катиться ко всем чертям вместе со своими правилами. И только попробуй против меня построить аркан!
Ее слова заставили меня поднять веки. Перед собой я увидела почерневшие от ярости глаза, перепачканный кровью рот.
— Ты — никто! — кричала девочка. — Пешка в чужой игре! Да, Эдгар предложил мне поехать с Лео. А я посоветовала ему вытащить из больницы Дракона, чтобы тот испортил вам праздник. Да, он попросил превратить вашу жизнь в кошмар. Но ты же вечно в чем-то копаешься, постоянно хочешь что-то понять. Поняла? Легче стало?
