Я хотел возразить, но Хлоя жестом прервала меня.
– Дело в том, Беннетт, что я просто не могла отказать Пападакису. Язык не повернулся, понимаешь? Я отлично знала, что нужно назначить другой срок, но я знала и другое: в срок Пападакиса уложиться вполне реально. А раз это реально, мы это сделаем. Нам так и так надо поторапливаться, а в таких случаях чем меньше времени, тем эффективнее работа. Да и было бы просто нечестно сказать, что мы не успеем.
– Все верно, Хлоя, только знаешь в чем проблема? Ты создала прецедент.
– Знаю. – Хлоя потерла пальцами виски.
– Вообще-то я не за тем пришел, чтобы тебя упрекать. Я пришел сказать, что вполне понимаю твои действия. Я не могу тебя ни в чем обвинять.
Хлоя уронила руки на колени, взгляд стал подозрительным.
– На данном этапе твоей карьеры неудивительно, что ты согласился на условия Пападакиса.
Хлоя даже рот приоткрыла. Я почти видел вереницу ругательных слов, готовых сорваться у нее с язычка.
– Полегче, полегче, – сказал я, вытягивая руки ладонями вперед. – Я не в том смысле, что ты неопытная. Я не намерен тебя дразнить – даром что меня так и подмывает. Я имел в виду, что ты все еще развиваешься. Тебя тянет предстать перед всем миром этаким Атласом. Доказать, что для истинного титана небесная сфера легка, как перышко. Проблема лишь в том, что твое желание пошло вразрез с желанием коллектива хорошенько отдохнуть в праздник. Я понимаю, почему ты так поступила, и понимаю, почему на тебя обозлились подчиненные. Я сам через это прошел и знаю, насколько тяжелы подобные ситуации.
Я понизил голос и подался ближе к Хлое.
– Это полный отстой. Сочувствую.
В кабинете стало сумрачно – солнце опустилось за горизонт. Этот момент совпал с моими последними словами. Лицо Хлои было непроницаемо.
Но только не для меня. Тот, кто не видел этого лица тысячи раз, конечно, не смог бы прочесть на нем целый ряд желаний: залепить мне оплеуху, поцеловать меня, вцепиться ногтями в мою щеку и, наконец, оттрахать.
– И нечего тут усмехаться. – Хлоя сузила глаза. – Думаешь, я не понимаю, что ты затеял?
– А что я затеял?
– Ты решил меня приободрить. Потому что ты не только упрямец – ты еще и мой любовник, черт возьми!
Я шумно возликовал.
– Ты собираешься трахаться со мной в своем кабинете! Боже, как все просто!
Она резко поднялась и схватила меня за галстук.
– Черт возьми, Беннетт!
Хлоя сняла мой галстук и завязала мне глаза, затянув на затылке узел. В ухе раздался ее шепот:
– Перестань меня изучать! Перестань читать мои мысли!
– Не перестану!
Я закрыл глаза, чтобы обострились остальные чувства. Я вдыхал парфюм с цитрусовыми нотками, мои пальцы коснулись предплечья Хлои, ощутили нежность ее кожи. Ладони заскользили по талии и бедрам. Я повернул Хлою к себе спиной.
– Теперь лучше?
Она фыркнула из чистого упрямства.
– Беннетт, ты меня с ума сводишь.
Я взялся за ее бедра, привлек к себе, чтобы она ягодицами ощутила, как отвердел мой член.
– Хоть что-то никогда не меняется.
Я открыл глаза и заморгал. Надо мной склонялась стюардесса, явно только что задавшая некий вопрос.
– Что, простите?
– Я говорю, сэр, вам подать к завтраку напиток?
– Да, будьте так любезны, – ответил я, не без труда задвигая в уголок памяти мысли о Хлое, которую я трахал на письменной столе; о Хлое, обхватившей меня руками за шею, а ногами – за бедра. – Водку со льдом, пожалуйста. Только чтобы водка была марки «Грей Гуз». Если вас не затруднит.
– Ничуть. Что желаете на обед? Бифштекс из вырезки или сырное ассорти с оливками?
Я заказал сырное ассорти и стал смотреть в окно. На высоте в тридцать тысяч футов я мог представить себя где угодно. Почему-то меня не отпускало чувство, будто я совершаю путешествие в прошлое.
Во Франции я не был с тех пор, как вернулся в Штаты и повстречал Хлою. В сотый раз я отметил, насколько тот, прежний Беннетт мне сейчас чужд. До встречи с Хлоей я бы без размышлений сказал «да» в ответ на любое требование Джорджа. Хлоя так походила на меня, что прямо мороз по коже пробирал.
Я с улыбкой вспомнил мамин совет: «Найди женщину под стать себе. Не вздумай связаться с какой-нибудь клушей, которая принесет тебе в жертву все свои интересы. Нет, сынок: твоя подруга должна быть жадной до жизни, как и ты сам; она должна вдохновлять тебя на свершения, а не тянуть к земле».
Что ж, я нашел такую женщину. Оставалось ее дождаться и убедиться наконец: ей известно, что мы созданы друг для друга.
К вилле, которая должна была стать нашей на целых три недели, стремилась, извиваясь, мощеная дорожка. Коричневые, одинаковые по форме и размеру камешки определенно говорили о том, что их под ландшафт, но тем не менее было совершенно очевидно, что и вилла, и сад предназначены для безудержного наслаждения жизнью. По обеим сторонам дорожки располагались клумбы и цветочные кадки; цветов было великое множество. Повсюду стояли деревья, а вдалеке виднелась беседка, отгороженная от остального двора стеной, увитой виноградом.
Честное слово, я никогда не видел более очаровательной виллы. Каменный дом оттенка старой терракоты производил неизгладимое впечатление. Окна первого и второго этажа закрывались белоснежными ставнями, у крыльца буйствовали цветы. Пахло морем и пионами.
Бугенвиллея обвила стойки террасы, затенила двойные двери, к слову, довольно узкие; так принято строить во французской провинции. Верхняя ступенька была с трещинкой, зато на крыльце, выбеленном солнцем и устланном зеленым ковриком, – ни пылинки.
Прежде чем войти в дом, я еще раз оглядел с крыльца весь сад. В дальнем углу имелась рощица фиговых деревьев. В рощице стоял длинный стол, покрытый ярко-оранжевой скатертью, а на столе выстроились в ряд разнокалиберные сосуды синего стекла. Там же сверкали белизной тарелки. Казалось, в саду намечен званый ужин. Газон тянулся до самого дома, зелень там и сям оживляли яркие пятна лиловых, желтых, розовых цветов.
Я выудил из кармана ключи и отпер дверь.
Дом и снаружи казался просторным, но у вошедшего складывалось ощущение, что он попал внутрь картины с оптической иллюзией. Черт побери, это слишком даже для Макса! Хотя я знал, что вилла большая, такое чертово количество комнат мне даже не снилось. Из холла моему взору предстало не меньше дюжины дверей; как минимум столько же комнат было, без сомнения, и на втором этаже.
