В этой связи приведу такой пример. В конце 70-х годов в Москве возникли большие проблемы в работе с творческой молодежью. Проблемы не политические, а житейские — материальное обеспечение, возможность приложения творческих сил, обеспеченность необходимой атрибутикой и, наконец, жилье. Все это сказывалось на настроениях молодых дарований, рождало негативное отношение к власти.
Комитет госбезопасности счел необходимым доложить об этом в ЦК КПСС специальной запиской. К идее такого шага одобрительно отнесся заведующий отделом культуры ЦК В. Ф. Шауро.
С большим удовлетворением восприняли реакцию руководства ЦК КПСС. Записка получила одобрение, поднятые в ней вопросы найти воплощение в постановлении ЦК. Это помогло решить ряд проблем, волновавших молодых людей, начинавших творческую жизнь.
Позднее Шауро говорил:
— Записку одобрил Суслов. Спасибо вам, нам было бы сложнее так откровенно раскрыть поднятую проблему. Мы — аппарат.
Конечно, нам было легче, ибо записка шла не столько от имени КГБ, сколько от члена Политбюро Ю. В. Андропова.
Не меньше проблем возникало и у работников кино. Ранней весной 1961 года я возвращался из Ленинграда, куда выезжал в связи со съемками документального фильма «Перед судом истории». Одним из героев фильма стал В. В. Шульгин, бывший член Государственной думы, принимавший в числе других государственных деятелей отречение от престола Николая И. Как известно, Шульгин был едва ли не самым активным борцом против советского строя и, судя по всему, с течением времени взглядов не изменил. Меня заинтересовал документальный фильм, где Шульгин являлся чуть ли не главным действующим лицом, и заинтересовал неслучайно: мне была известна одна акция этого крупного представителя русской эмиграции, которая имела прямое отношение к органам государственной безопасности.
Дело в том, что зимой 1925–1926 годов Шульгин нелегально приезжал в СССР как иностранный гражданин Эдуард Шмитт. Будучи одним из основателей Добровольческой армии, инициатором интервенции в Россию, Шульгин активно действовал в армиях Деникина и Врангеля. За рубежом он сразу оказался в центре Белого движения, где неустанно и последовательно продолжал вести борьбу против Советской России.
Шульгин прекрасно понимал, что его ждет, если он будет раскрыт и арестован на территории СССР. Тем не менее решил рискнуть. Однако это был вовсе не безрассудный риск, поездку Шульгина готовил не он один, ему помогали надежные и опытные соратники.
Что влекло этого человека в «гибнущую Россию»? Наверное, естественное желание увидеть родные края. Однако главной целью, мне кажется, было другое. Все эти годы, выступая с различных трибун, Шульгин рассказывал небылицы о том, во что превратилась Россия при большевиках. Материалы для подобных выступлений готовили ему, как правило, единомышленники. Но одно дело — судить обо всем с чужих слов, и совсем другое — увидеть собственными глазами.
Поездка удалась как нельзя лучше. Во время пребывания в СССР Шульгин не знал ни минуты отдыха, он побывал в Ленинграде, Москве, в родном Киеве и всюду встречался с людьми разных социальных слоев. Побывав везде, где хотел, полный новых впечатлений, Шульгин вернулся обратно.
Можно представить, как торжествовал он, считая, что обвел чекистов вокруг пальца. Ему и в голову нс могло прийти, что имя, национальность и гражданство ему придумали на Лубянке, да и сама идея поездки, ее подготовка и практическая реализация также принадлежали чекистам.
Для чего все это понадобилось, если Шульгину дали потом возможность вернуться за границу? Казалось бы, после того, как удалось заманить в ловушку ярого врага советской власти, его должны были арестовать и судить по всей строгости закона. Однако чекисты действовали с дальним прицелом: они хорошо знали Шульгина не только как лидера антисоветской эмиграции. Скажем, в самом начале века в Государственной думе неоднократно поднимался так называемый «еврейский вопрос». Его обсуждали и в кулуарах, и в печати, в частности в газете «Киевлянин», выходившей под редакцией Шульгина. Шульгин не являлся другом и защитником евреев, более того, он издавал антисемитскую литературу. Однако в деле Бейлиса, ложно обвиненного в 1913 году в убийстве для ритуальных целей мальчика Андрея Юшинского, Шульгин и его «Киевлянин» заняли принципиальную позицию, последовательно и упорно доказывая абсурдность обвинения. Подобную же непримиримую позицию он занимал и в деле бывшего военного министра Сухомлинова, любимчика царя Николая II, перед которым Шульгин преклонялся. Надо думать, он прекрасно понимал, что его выступления способны вызвать неудовольствие монарха. Можно привести много аналогичных примеров, когда Шульгин действовал вовсе не из конъюнктурных соображений, а так, как он считал нужным.
Убежден, именно на эти личные качества Шульгина делали ставку чекисты, которые, возможно, надеялись: если тот увидит родину собственными глазами, прекратит городить злобные небылицы.
Известный риск, конечно, был. А вдруг Шульгин, вернувшись, обрушится с новыми силами на Советскую Россию? Да, риск был, но отнюдь не безрассудный. Чекисты располагали многочисленными фактами, свидетельствующими о том, что даже самые яростные нападки на новую Россию являются плодом чудовищных заблуждений этого человека.
Расчет оказался точным. Как только Шульгин вернулся и его попросили хотя бы в двух словах поделиться впечатлениями, он сказал:
— В двух словах? Хорошо. Когда я шел туда, у меня не было родины. Сейчас она у меня есть.
Вскоре издал книгу «Три столицы». В ней есть такие строчки: «Уже сейчас мне стало ясно: Россия встает… Я ожидал увидеть вымирающий русский народ, а вижу несомненное его воскресение… я думал, что еду в умирающую страну, а вижу пробуждение мощного народа…»
Конечно, книга Шульгина не стала панегириком советскому строю, на тех же страницах он обрушивался с резкими нападками на В. И. Ленина. Да и не мог такой человек в одно мгновение переродиться. Однако сомнения уже начали одолевать Шульгина. В 1961 году в книге «Письма русским эмигрантам» он писал: «Пусть меня спросят в упор: «То, что делают коммунисты, полезно для людей?» я отвечу без уверток: «То, что делают коммунисты в настоящее время, то есть во второй половине XX века, не только полезно, а совершенно необходимо для 220-миллионного народа, который они за собой ведут. Мало того, оно спасительно для всего человечества, они отстаивают мир во всем мире».
В 1966 году в фильме «Перед судом истории» Шульгин произносит такие слова:
«Я хочу сказать вам о Ленине. Я сейчас отношусь к нему не так, как относился прежде. И поэтому мои высказывания в книге «Три столицы» я нахожу не только оскорбительными, но просто недостойными… я считаю своим долгом засвидетельствовать, что Ленин стал святыней, святыней для многих. И потому его прах хранится в мавзолее».
Нельзя сказать, что под конец жизни Шульгин полностью переродился, но не следует забывать и то, что коренное изменение его взгляда на советскую действительность пришло не само собой. Убежден, начало этому положили чекисты, организовавшие «нелегальную» поездку Шульгина в СССР.
