— А что, катапульта с этим связана?
— Нет, у нее пороховой заряд. Но дело не в том. Катапультироваться я смог бы, но вот плавать не умею… А дело было, я говорю, над Финским заливом…
— И что?
— В морской авиации вместе с пилотом катапультируется и надувная лодка. А у меня самолет был сухопутный. Просто маршрут так проложили, что пришлось над заливом лететь. Да еще в январе. Хотя холодная вода в моем случае скорее спасительная величина — быстрее утонешь, не будешь мучиться.
— Но выплыл же! — не удержался капитан-лейтенант.
— Не стал катапультироваться, пытался систему активировать. И с третьего раза получилось. Потом орден дали за спасение самолета. А виной всему мое неумение плавать.
Капитан-лейтенант громко рассмеялся, а Поленьев лишь слегка улыбнулся. Не нравился ему смех моряка, как не нравился и сам моряк. Не нравился электронный адрес сына этого капитан-лейтенанта, не говоривший о том, что сын в России, а не где-то за ее пределами. Не нравилось, что Солнцехранов рассматривал лица кавказцев на мониторе Руса Григорьевича, не нравилось, что тот откровенно свел разговор к Сирии, словно желал что-то новое услышать. Не зная, насколько это будет для Солнцехранова новым, Поленьев все же сказал:
— Кстати, а разве Сирия — это только пустыня? Насколько я со школы помню географию, там на берегу Средиземного моря куча портов, и даже, как в новостях сообщают, наша военно-морская база стоит… Она, мне почему-то так кажется, тоже не в пустыне находится.
— А разве противники Асада воюют на море? Их флот только по пустыням и бегает. Да и на Евфрате они тоже, кажется, флот не держат.
Русу Григорьевичу откровенно не нравился этот капитан-лейтенант флота, и хотелось бы ему еще что-то нелицеприятное сказать, однако продолжить разговор им не позволили. В дверь компьютерного класса заглянул дежурный по жилому корпусу и нашел глазами Поленьева:
— Товарищ старший лейтенант, вас к генералу вызывают. Срочно…
Вообще-то старший лейтенант Поленьев привык любой вызов к командиру части, даже если тот не был генералом, считать срочным, поэтому пошел сразу, на ходу одергивая на себе одежду, словно генерал ждал его уже за дверью. Погода позволяла не подниматься на второй этаж к себе в жилую комнату, а пойти без теплого бушлата. Идти было недалеко — полста шагов по асфальтированной дорожке.
Дежурный по части приветливо кивнул и напомнил в спину старшему лейтенанту:
— Требовали немедленно тебя найти. Там кто-то по твою душу, похоже, пожаловал.
— А я разве потерялся где-то? — бросил через плечо Поленьев и быстро прошел к кабинету профессора, которого мысленно предпочитал называть так, а не генералом. В понятии Руса Григорьевича профессорская борода как-то плохо вязалась с генеральским мундиром, о чем сам профессор утром сказал. Впрочем, старший лейтенант сейчас думал не об этом. Интерес вызвала последняя фраза дежурного. Мало приятного, если снова начнут «доставать» следственные органы. Но если дело передали в контрразведку, волноваться из-за этого не стоило. Все-таки должен кто-то с ним встретиться, поговорить, попытаться заставить вспомнить подробности последней беседы с майором Осинцевым. Ведь, по сути дела, за исключением убийцы, Поленьев был последним, кто видел начальника штаба батальона живым. Конечно, майор Осинцев на своем месте службы, превратившись давным-давно в штабиста, потерял всю боевую форму спецназовца. Тем не менее он когда-то командовал и взводом, и ротой, то есть прошел хорошую школу. Наверное, даже повоевал и в первую чеченскую войну, и во вторую. Афган, естественно, по возрасту не застал, тем не менее все же оставался офицером спецназа ГРУ, который в сложной ситуации обязан суметь за себя постоять. Но в этот раз так получилось, что не сумел. Может быть, сразу оружие на него наставили, может быть, не ожидал от человека, который был в кабинете, подлости. Ситуация могла сложиться самая необычная, против которой и подготовленный спецназовец может не найти, что противопоставить. Потерявший былую боевую подготовку майор Осинцев не нашел…
Глава десятая
— Входите, старший лейтенант, — отозвался на стук генерал Безбородов. Видимо, он в окно увидел идущего к штабному корпусу старшего лейтенанта.
Поленьев вошел. В кабинете сидел, как верно заметил дежурный, еще один человек в гражданской одежде и смотрел на Руса Григорьевича так внимательно, что этот взгляд можно было бы назвать только изучающим.
— Товарищ генерал, старший лейтенант Поленьев по вашему приказанию прибыл, — доложил старший лейтенант спокойно и с достоинством.
— Присаживайтесь, старший лейтенант, присаживайтесь… Мы вас ждем, — отмахнулся профессор.
Это уже однозначно говорило, что дежурный по части был прав и человек этот прибыл по душу Руса Григорьевича. Несмотря на гражданскую одежду и судя по возрасту, он наверняка должен быть при звании. Так и оказалось.
— Вот, познакомьтесь, Рус Григорьевич, это полковник вашего ведомства Растопчин. Он из оперативного управления ГРУ и занимается разработкой вашего задания. Кстати, не с того я начал. Начинать следовало с сообщения, что ваша кандидатура утверждена, документы на допуск в срочном порядке дооформляются, и мы приступаем к активной разработке. К очень активной, поскольку времени у нас не просто мало — его нам практически не дали. К сожалению, график мы согласовать не успели, и всю работу приходится вести «с колес».
— Да, времени в обрез, — согласился полковник в гражданском. — Меня, кстати, можно звать просто Григорием Павловичем, без звания, — я в претензии не буду. Времени у нас в обрез, а мы даже группу для Руса Григорьевича не сформировали. И я не в курсе, как у нас организация связи с агентурой. Куда полковник Самородников пропал? Он этот вопрос обсуждал вместе с нашим Пятым управлением…
— Он здесь… — раздалось из-за двери. Полковник чисто символически, для соблюдения приличий, дважды стукнул в дверь костяшками пальцев и тут же вошел. С собой принес опять компакт-диск, только другой или же в другом конверте, и протянул старшему лейтенанту Поленьеву: — Полюбопытствуй, старлей. И постарайся хорошо это лицо запомнить.
Рус Григорьевич принял диск, вопросительно посмотрел на генерала, словно разрешения попросил, и тот уступил свое место за компьютером. Поленьев сел, поставил диск в дисковод, и сразу запустилась картинка. Рус Григорьевич замер, глядя на экран монитора, — он сразу узнал это лицо и, не сдержавшись, воскликнул:
— Он, товарищ полковник! Точно — он!..
С монитора мрачно смотрело лицо откровенно кавказского типа.
— Кто? — удивился Самородников, и Рус Григорьевич не понял удивления полковника, который сам же принес ему диск. Если принес, то должен знать, чья фотография там записана.
— Тот тип, что засаду у входа в вокзал устраивал!
— Еще не легче! — Самородников даже рукой в досаде махнул, разрубая воздух и одновременно проблему, которую разрешить пока еще был не в состоянии. — Этого человека там быть не могло. Этот человек — майор спецназа МВД Чечни Салман Цхогалов — сейчас выполняет опасное агентурное задание в Сирии. Это твой, старлей, основной поставщик информации. Твой агент в стане противника. И не только твой. Он и с сирийской армией плотно работает. И ты должен выйти с ним на связь и будешь постоянно работать по его наводке. Вместе, кстати, с сирийской правительственной армией.
