— Не отвечает… — не выдержал наконец полковник Самородников.
— Ночь… Спать может…
— Да, там еще глухая ночь. Это у нас утро близится, — согласился профессор Безбородов, пытаясь голосом поддержать Поленьева, дать ему надежду на то, что жена спит и не слышит звонка.
— Она и дома-то на звонок не просыпается… — ответил старший лейтенант, но трубку от уха убрал и отключился от вызова.
— Нужные тебе номера в ту трубку перебрось, а эту мне оставь, — кивнул на второй карман, где лежал смартфон «Блекберри», полковник.
— Сейчас, товарищ полковник? — спросил Рус Григорьевич и посмотрел на генерала.
— Можно позже. Работайте пока. Я у себя в кабинете буду. Позвонить могут… — сказал полковник и вышел.
— Как, Рус Григорьевич, ты в состоянии сейчас работать? — предварительно поинтересовался профессор, опасаясь, видимо, что нагрузка на нервную систему слишком сильна, чтобы не отвлечь человека от насущных дел.
— Я же говорю, товарищ генерал, что у меня очень устойчивая нервная система. Это характерная особенность всех офицеров спецназа ГРУ. Без этой устойчивости мы не смогли бы служить в таких частях.
— Хорошо. Тогда — готовься…
Безбородов вытащил из ящика стола «шлем» и протянул старшему лейтенанту. Затем из другого ящика вытащил планшетник и положил его на край стола. Рядом с планшетником на тот же край лег и коммуникатор, тот самый, через который «шлем» подключался раньше к ноутбуку. Видимо, коммуникатор относился не столько к компьютеру, сколько к «шлему», и был его составляющей.
Военный планшетник был стандартным армейским сенсорным устройством, хотя, как показалось Русу Григорьевичу, работал значительно быстрее обычного, с каким старшему лейтенанту Поленьеву уже приходилось иметь дело.
— Здесь что, «оперативки»
[29] добавили? — спросил он генерала.
— Удвоили. Кроме того, вместо стандартного HHD-диска поставили SSD-диск. Он намного быстрее в работе. Хотя требует осторожности. Понимаешь, о чем я говорю?
— Не поддаются восстановлению удаленные файлы…
— Да. Постарайся ничего не удалять.
— Я в этом и необходимости не вижу. А то, что нужно поставить, поставят, думаю, без меня.
— Уже поставили, — сообщил генерал. — Не смущает, что у планшетника монитор на четыре с лишним дюйма меньше? Неудобства это не вызовет?
— Уменьшение диагонали не критичное. Так, мне думается, даже лучше, меньше разброс взгляда, при этом и не мельчит. Лишний раз напрягать зрение, чтобы всмотреться в изображение, не нужно. Будем пробовать?
— Будем!
— Запускайте! Поехали…
Генерал перед этим через USB-соединение подключил коммуникатор к своему компьютеру и запустил свою программу, рисующую графики энцефалограмм, одновременно с тем, как старший лейтенант Поленьев запустил свою танковую «игру». Пять верхних мониторов представляли собой систему управления роботами-автоматчиками. По большому счету, это тоже были гусеничные танки, но небольшого размера и вооруженные только автоматом Калашникова и двумя гранатометами, один из которых был противопехотным, второй нес термобарическую гранату. Все террористы в Сирии уже сталкивались с термобарическим оружием, и оно наводило на них ужас. Особенно когда сирийская армия использовала тяжелые огнеметные системы «Буратино». Но даже одноразовые гранатометы «Шмель-М» и просто термобарические гранаты, взорвавшись где-то в стороне, ломали боевой дух исламистов и вызывали в их рядах панику. Если сирийская армия начинала применять термобарические заряды, исламисты, находящиеся рядом, предпочитали отступить раньше, чем их атакуют таким оружием, выжигающим все вокруг и оплавляющим даже камни. Кстати, роботы-танки «Уран-9» могли стрелять и термобарическими ракетами, то есть попросту выжигать пространство перед собой. И противотанковые ракеты могли нести термобарический заряд. Применять такие заряды не рекомендовалось только в городе, где могут пострадать мирные жители — пламя не разбирает, где исламист, где мирный человек, и одинаково съедает всех…
Глава четырнадцатая
Поленьев оказался прав. При работе со стандартным армейским планшетником глаза уставали меньше, потому что объекты наблюдения находились ближе один к другому, и пятнадцать экранов были как раз такого размера, чтобы все видеть без напряжения и легко прицеливаться. Следовательно, и головная боль не давила, не мешала работать. Во время испытания у Руса Григорьевича мелькнула в голове новая задача для сотрудников лаборатории профессора — а нельзя ли сделать так, чтобы компьютер сам прицеливался, тогда скорость работы значительно увеличилась бы. Но он не стал давать советы профессору, хотя как человек, не совсем далекий от программирования, видел варианты такого действия. Ведь действующие лица компьютерных игр умеют прицеливаться, почему не научить тому же роботов! Единственное, что невозможно было бы доверить роботам, это принятие решения на открытие стрельбы. Иначе они будут в состоянии уничтожать не только противника, но и своих союзников, и своих операторов, и своих создателей. В этот раз старший лейтенант отстрелялся несравненно быстрее, чем в предыдущий, чем профессор остался доволен, если судить по его лицу. Даже беспокойство за жену и сына не помешало Поленьеву выполнить все действия точно и четко. И дело было не в том, что он не беспокоился за своих близких. Конечно, беспокоился. Но, как офицер спецназа ГРУ, был обучен отгонять от себя мысли, которые мешают действовать продуктивно. Это было совсем несложно и достигалось постоянными тренировками. Вариантов для тренировок существует множество, а тренажером может служить все, от карандаша до собственного пальца. И сейчас концентрация на мониторе и на выполнении задачи позволила ему отгонять мысли о жене и сыне.
Генерал сидел за своим монитором и, как обычно, просматривал данные самописцев, вычерчивающих кривые импульсов мозга старшего лейтенанта. Полковник стоял у него за спиной и с умным лицом, словно что-то понимал в вычерченных графиках, тоже смотрел в монитор.
Рус Григорьевич снял «шлем».
— У вас хорошая способность к концентрации, старший лейтенант — отметил профессор, снова переходя на более привычное ему «вы». — Наверное, еще немного позаниматься, и сможете мыслью горы сдвигать. Я как-то входил, помнится, в комиссию по экстрасенсорике, проводил свои исследования. И ни у кого из действительных экстрасенсов не видел такой силы концентрации мысли.
— Вы бы, товарищ генерал, занялись плотно офицерами нашей бригады и вообще спецназом ГРУ. По моему мнению, мои способности среди других достаточно средние. Они только помогают мне исполнять непосредственные обязанности, и больше я их никак не использую. Но и это все — только результат тренировки.
— Я опасался, что сообщение о взрыве самолета вообще выбьет вас из колеи, — признался генерал. — Но вы отвлеклись на постороннюю мысль только в самом начале, да и то ненадолго. Это был эпизод, с которым вы легко справились.
