— Ты с ними давно работаешь?
— С вертолетными — еще только учусь. С самолетами уже работал многократно. И с разведчиками, и со штурмовиками. Но в Сирии будут только вертолеты.
— Освоил?
— Там и ребенок освоит. Никаких сложностей, командир, нужен только небольшой навык. Но это приобретается в процессе работы. Тренажер — хорошо, но одного тренажера недостаточно. Там основное — работа видеокамер. Соображать надо, когда простой режим, когда инфракрасный, а когда и тепловизор включать. Там очень важно правильно использовать аккумулятор. Иначе, пока посадишь дрон, пока аккумулятор сменишь, вся диспозиция может измениться…
Тут в компьютерный зал неожиданно вошел полковник Самородников. Осмотрел с порога все компьютеры и сразу двинулся к Русу Григорьевичу.
— Поступило сообщение, — сказал он. — Греческое отделение «Аль-Каиды» взяло на себя ответственность за взрыв самолета. Хотя это еще не факт. Террористы любят себе приписывать даже природные катаклизмы. Но возможно, версия теракта подтверждается.
— Я понял, товарищ полковник.
— Что ты понял?
— Что «Аль-Каида», вероятно, замешана.
— А больше ничего не понял?
— А что я еще должен понять?
— «Джабхат-ан-Нусра», согласно международной классификации, утвержденной Советом Безопасности ООН, — это подразделение «Аль-Каиды». А ты готовишься для операции против «Джабхат-ан-Нусры». Я склонен думать, что взрыв самолета — событие из того же ряда, что и попытка обвинить тебя в убийстве майора Осинцева.
— Не слишком ли много для меня? Взрыв целого самолета…
— А им какая разница, куда послать смертника — в самолет, или на службу в мечеть, или на крыльцо отделения полиции… Жертв много — это для них главное. А тут еще попутно можно отстранить от задания человека, против которого они уже пытались принять определенные меры и которого сильно опасаются. Кстати, та Алевтина Поленьева, что летела в самолете, на два года старше твоей жены, жительница Новосибирска. Там родилась, там и жила постоянно.
— Моя родом из-под Самары. Проживает, понятно, в Зареченске.
— А что случилось, товарищ полковник? — задал вопрос внимательно прислушивавшийся к разговору капитан-лейтенант Солнцехранов.
— Для тебя, капитан-лейтенант, ничего не случилось. Мы надеемся, что и для вашего командира группы ничего не случилось. Но могло бы случиться. А случилось для многих наших соотечественников, чьи родственники отдыхали в Греции. Террористы взорвали в воздухе самолет, которым возвращались наши туристы.
— Кто-то спасся? — поинтересовался старший лейтенант Воропаев.
— А что, бывают случаи, когда после взрыва в воздухе кто-то спасается? — вопросом на вопрос ответил полковник, не стал больше ничего объяснять, поморщился, повернулся и вышел.
— Я так понял, что у тебя, командир, жена сейчас в Греции? — напрямую спросил капитан-лейтенант у Поленьева.
— Вместе с сыном… — ответил старший лейтенант, поворачиваясь к своему монитору.
Больше у него ничего не спросили…
Через пять минут после ухода полковника Самородникова Русу Григорьевичу позвонил генерал Безбородов и вызвал к себе. Это автоматически значило, что прибыл полковник Растопчин. Наверное, и Самородников уже успел добраться до генеральского кабинета.
— Продолжайте занятия! — предложил старший лейтенант офицерам своей группы.
— К генералу, командир? — снова поинтересовался капитан-лейтенант. Желание все знать, похоже, жило в Солнцехранове постоянно.
— Да. Вызывает. Наверное, полковник Растопчин приехал. Должен был приехать с заданием для всех нас. Сообщит, когда вылетаем…
— А этот Растопчин, случаем, не потомок того, про которого Толстой в «Войне и мире» писал? Который Москву под носом у Наполеона сжег… — нашел повод для нового вопроса капитан-лейтенант.
— Тот только у Толстого Растопчин. В действительности он был граф Ростопчин, — уточнил Воропаев.
— А я и не знаю, наш полковник Растопчин или Ростопчин, — честно признался Поленьев, уже положив руку на дверную ручку. — И спрашивать как-то неудобно. Меня самого как-то раз пытались обвинить в том, что я потомок знаменитого художника. Хотя я лично вижу разницу между Поленовым и Поленьевым.
Солнцехранов желал еще что-то спросить, и Рус Григорьевич поспешил выйти, чтобы не отвечать.
До штабного корпуса он дошел быстро. Остановился только перед входной дверью, вытащил старую свою трубку, нашел в «телефонной книге» номер жены и нажал кнопку вызова. Равнодушный голос компьютерного робота сообщил, что вызываемый абонент или выключил трубку, или находится вне досягаемости связи. Убрав трубку в карман, старший лейтенант вошел в корпус. Там уже сменился дежурный по части.
— Товарищ генерал вызвал… — пришлось объяснить новому дежурному подполковнику.
— Старший лейтенант Поленьев?
— Так точно.
— Идите. Генерал ждет…
Дежурный сделал какую-то отметку в журнале регистрации на своем столе и уткнулся взглядом в монитор камер внешнего наблюдения, не обращая больше внимания на старшего лейтенанта.
В кабинете генерала Безбородова, в самом деле, уже собрались и сам хозяин кабинета, и полковники Растопчин с Самородниковым.
Безбородов молча показал старшему лейтенанту на кресло, к которому за сутки своего пребывания в этой воинской части Поленьев уже успел привыкнуть. Правда, в этот раз ему никто не предложил надеть на голову «шлем» с многочисленными контактами, чтобы исследовать способности его мозга.
— Ну что, ваша группа готова вылететь? — спросил полковник Растопчин.
— Я готов… — неопределенно пожал плечами Рус Григорьевич. — Относительно всей группы ничего конкретного сказать не могу, поскольку меня группе еще официально не представили как командира, и я не имел возможности определять степень готовности каждого.
— Да, это мое упущение, — согласился профессор. — Какое время обычно выделяется группе спецназа ГРУ на подготовку к заданию?
— Есть стандартные командировки. Плановые, так сказать. Для плановых командировок, как правило, на подготовку и притирку выделяется две недели. За эти две недели бойцы подгоняют боевую форму, командир изучает, кто в чем особенно силен, кто в какой дисциплине отстает и кого куда следует ставить в боевой обстановке.
— Прозвучала фраза: «есть стандартные командировки», — заметил профессор. — Подразумевается, что есть и нестандартные?
— Естественно. Бывают выступления по боевой тревоге. Хотя, как правило, по боевой тревоге поднимаются подразделения, уже давно готовые к выполнению любой задачи, например, взвод в полном или в неполном составе или рота. В этом случае солдаты и их командиры уже хорошо знают друг друга, известны возможности каждого бойца и каждого подразделения, так что никаких неприятных сюрпризов ожидать не приходится.
