— Ты сам видел, как дежурный убрал пистолет в оружейный сейф?
— Не в оружейный, товарищ полковник, а в свой, в дежурный. Оружейный сейф находится в оружейной горке. Нужно несколько печатей вскрывать, открывать несколько замков. А тут мы просто оформили сдачу по акту, который был уже заготовлен, и все.
— Патронов сколько было?
— Полная обойма. Я обойму перед сдачей вытащил и приложил к пистолету отдельно, вместе с запасной. Дежурный так по отдельности и убрал это в свой сейф.
— А ключи от сейфа?
— Точно не помню. Кажется, он их со стола брал, а потом туда же и положил. Нет, — наморщил лоб старший лейтенант, сосредоточенно вспоминая, — положил в ящик стола. В верхний ящик. Точно.
— Еще вопрос касательно майора Осинцева. Когда ты пришел к нему, сейф у начальника штаба был открыт?
— Никак нет. Закрыт. Майор Осинцев на моих глазах вытащил из ящика стола листок бумаги, сообщил мне, что пришла шифротелеграмма относительно меня, прочитал ее, задал несколько вопросов, после чего встал, открыл сейф и убрал туда шифротелеграмму. Сейф у него за спиной у стены стоит, чуть справа от кресла.
— Да. Я видел. Я не был там, но уже после твоего отъезда в кабинете проводили видеосъемку, и мне переслали через Интернет видеосюжеты. Тогда вопрос такой. Где Осинцев держал ключи от сейфа?
— Когда открывал, вытащил их из кармана. Потом сейф закрыл и… Минутку, я попробую восстановить в памяти этот момент… — Рус Григорьевич закрыл глаза и снова сосредоточился. — Да. Он положил ключи в карман шинели. В двух шагах от сейфа вешалка стоит. На ней висела шинель товарища майора. Он шагнул к вешалке и сунул ключи в карман шинели. Я, помню, еще подумал, что майор домой собирается. Но он снова сел за стол…
— В карман шинели… — Полковник вытащил трубку смартфона с большим экраном, нашел нужный номер и одним нажатием вызвал абонента. Потом сразу убавил звук, чтобы разговор никому не был слышен. — Анатолий Николаевич, да-да, это я… Я в курсе. Мы с ним как раз и беседуем. Не столь суть и важно где… Я про сейф Осинцева. Ты еще на месте? Ладно. Тогда позвони местному сотруднику, пусть посмотрит ключи от сейфа в кармане шинели. Там же, на вешалке висит… Да. Пусть посмотрит… И мне сообщи…
Он убрал трубку в карман и посмотрел на Поленьева равнодушным, ничего не выражающим взглядом.
— Так что все-таки случилось? — не выдержал Рус Григорьевич.
— Случилось то, что майор Осинцев после твоего, старший лейтенант, ухода от него застрелился. Причем застрелился из твоего пистолета, с которого почему-то были стерты все отпечатки пальцев. В том числе и твои. При этом совершенно непонятно, почему, имея свой собственный наградной пистолет, майор Осинцев предпочел воспользоваться твоим. И как он вообще его получил? Дежурный вместе со своим помощником, сержантом-срочником Анваром Киреевым, в один голос уверяют, что начальник штаба к ним в дежурную часть не заходил. При этом дежурный помнит, что положил твой пистолет в сейф, и даже продемонстрировал следствию акт приемо-сдачи оружия. Правда, акт, так и не утвержденный начальником штаба. А об исчезновении пистолета ничего вразумительного сказать не может.
— Разрешите вопрос, товарищ полковник?
— Разрешаю.
— Сначала подполковник Разметьев, потом вы спрашивали меня о количестве патронов в обойме. Чем этот интерес вызван?
Полковник Самородников поморщился. Он, похоже, не любил давать расплывчатые ответы.
— Тем, что в обойме все патроны на месте. Пистолет валялся рядом с креслом начальника штаба. Он застрелился, если застрелился, сидя в кресле. Но обойма была полная.
— Патрон мог быть в патроннике, — предположил старший лейтенант.
— А то мы не догадались… Но в этом случае после выстрела следующий патрон из обоймы ушел бы в патронник. А он не ушел… И что это может значить?
— Это может значить только одно, — категорично заявил Поленьев. — Майора Осинцева застрелили. А после этого вставили обойму в пистолет. Хотя и непонятно, зачем это было сделано. Может быть, специально, чтобы напустить тумана и запутать следствие. Иначе это все никак в одну систему не складывается. Но при чем здесь я? Дежурный по батальону может подтвердить, что я не возвращался и не брал пистолет у него из сейфа.
— Тут есть небольшой нюанс… Мне переслали показания помощника дежурного по штабу. Этот сержант сообщил, что дежурный задремал, а ему приспичило в туалет сходить. Туалет в другом конце коридора. Он разбудил дежурного, тот разрешил ему отлучиться, но когда сержант вернулся, дежурный снова спал. Но вот что интересно. Когда сержант шел обратно, он видел, как кто-то вышел из дежурной части и сразу поднялся по лестнице. По фигуре этот неизвестный издали походил на тебя, старший лейтенант. Но точно утверждать это сержант не может. Коридоры в вечернее время не освещены, и он плохо рассмотрел неизвестного человека. Тебя сержант раньше видел, но лично с тобой не знаком, и потому его показания только предположительны. Неизвестный человек поднимался по лестнице. А кабинет начальника штаба находится, если ты не забыл, на втором этаже в правом крыле. Что на это скажешь?
— Ничего не скажу, товарищ полковник. Надеюсь, что следствие разберется. Но, если бы там был я, зачем мне нужно было вставлять после выстрела обойму в пистолет? И зачем потребовалось отпечатки пальцев стирать? Там и без того были только мои отпечатки. Мои и еще дежурного по батальону, который убирал пистолет в сейф. Но палец на спусковой крючок он не клал.
— Ну, с отпечатками все просто. Если бы остались только твои отпечатки, никаких вопросов не оставалось бы. Виновен, и все! А если отпечатков нет, то преступник мог стереть свои. Ты все равно под подозрением и можешь не обижаться на подполковника Разметьева. Он только хотел по горячим следам раскрыть преступление. И не вмешайся я… Разметьев прилетел в Москву служебным вертолетом. Хотя я специально звонил ему и просил не вмешиваться в ситуацию, которую мы раскручиваем. Я, к сожалению, сам вести следствие не уполномочен, но на месте Разметьева вел бы себя точно так же…
— Точно так же неумело?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Если бы я знал, какие обвинения мне предъявляют, я не позволил бы посадить себя в машину. Сразу после того как подполковник Разметьев отпустил восьмерых помощников, я мог бы уложить на месте его парней и водителя и уехал бы на их машине. А потом сам искал бы убийцу.
— И сорвали бы мне всю работу… — вступил в разговор профессор Безбородов. — Не для того вас из бригады вытаскивали, чтобы вы следствие вели. И хорошо еще, что товарищ полковник поехал с нами на вокзал, чтобы в машине обговорить с вами эту ситуацию. Когда мы остановились, он сразу узнал машину Военного следственного комитета и, заподозрив недоброе, пошел разбираться…
— Одну минутку, профессор… — подняв руку, прервал его полковник. — Старлей, про каких восьмерых ты говоришь? С Разметьевым было только два спецназовца и водитель, тоже, кстати, парень не хилый и чего-то стоящий.
