– Бросьте, – ответила Джоан по-английски. – Я не идиотка. Наркотики, которые мне дали, вызвали галлюцинации и усыпили меня, но не превратили меня в дуру. – В голове стучало, она старалась не обращать внимания. – Что вам приказали делать? Охранять меня? Следить, чтобы не сбежала?
Джоан их раскусила, они это поняли, однако упорно продолжали играть назначенные им роли.
– Наш Дом – твой Дом. – Женщина тоже перешла на английский. – И ты это знаешь.
Джоан сползла с постели, встала на ноги, невзирая на мощные толчки пульса в черепе, подошла к шкафу и открыла его. Внутри на длинной деревянной перекладине болтались пустые вешалки. Джоан закрыла дверцу и направилась в небольшой зал, который когда-то служил ее родителям спальней.
– Руфь… – позвала женщина.
– Меня зовут Джоан, – ледяным тоном ответила девушка.
Супруги смущенно переглянулись. Очевидно, им ничего не объяснили; они просто жили в тех комнатах, которые когда-то занимала семья Джоан.
Девушка вошла в спальню, отметив про себя, что кровать придвинута к восточной стене, а не стоит посередине, как прежде. Новые жильцы не держали цветов, а мама всегда ставила на комод вазу со свежесрезанным букетом. Спальня теперь выглядела уныло и безыскусно. Единственным украшением служил портрет Отца над кроватью.
Джоан пересекла комнату, собираясь открыть шифоньер.
– Не надо! – воскликнул мужчина.
Джоан поспешно повернула ручку и распахнула дверцу. Внутри было темно, и на первый взгляд казалось, что шифоньер пуст. Потом Джоан разглядела деревянный ящик на полу, он был наполнен черноземом, из которого росли белесые грибы разных форм и размеров.
Джоан нахмурилась. Это еще что такое?
– Не говори Отцу, – взмолилась женщина. В ее голосе звучал страх.
Что бы это ни было, Джоан мгновенно поняла, что теперь она хозяйка положения.
– Что это? Чем вы тут занимаетесь? – требовательно спросила она.
– Они дают облегчение, – промямлил мужчина.
Джоан поняла – галлюциногенные грибы. Возможно, те самые, которыми ее одурманили.
– Почва – моя. Я сам ее подготовил. Грибы выросли сами по себе. Я ничего не похищал. Чужого я никогда не возьму. Они не с плантации Отца.
– Мы растим их для себя, – добавила женщина.
Джоан смягчилась. Как она сама, как ее родители, эти люди тяготились жизнью в Доме, хотели вырваться на свободу, но не могли сделать этого физически. Потому и растили тайком грибы – чтобы притупить боль, уйти от реальности единственным доступным им способом.
– Я вас не выдам, – пообещала Джоан. – Но вы должны перестать притворяться и рассказать мне правду.
– Мы не можем тебя отпустить. – Женщина заплакала. – Отец накажет нас, если мы это сделаем.
Мышцы Джоан невольно сжались при упоминании наказания. Она вспомнила крики, которые слышала в ночь побега.
– Как вас зовут? – мягко спросила она.
Мужчина тяжело вздохнул:
– Меня – Марк. Жену – Ревекка.
– Мое имя – Джоан. Раньше звали Руфь, теперь – Джоан.
– Джоан, – повторил Марк и уважительно кивнул. Ревекка все еще всхлипывала.
– Давно вы живете в Доме?
– Меня привезли сюда ребенком, родители раньше были Чужаками. Ревекка здесь родилась.
– Я тебя не помню. Ты знал моих родителей?
– Я иногда работал с твоим отцом на Ферме.
Ревекка вытерла слезы и сделала глубокий вдох.
– Мама твоя иногда помогала на Кухне, но мы не были близки.
– Но вы знали, что нам удалось бежать?
Оба закивали.
– А сами не хотите отсюда выбраться?
Возникла пауза; хозяева словно не решили, можно ли довериться незнакомке.
– Вы принимаете наркотики. В свободное время выращиваете грибы в шкафу, чтобы отключиться, не думать о своей жизни. Неужели вам здесь хорошо? Неужели вы не хотите отсюда уйти?
– Конечно, хотим! – вырвалось у Ревекки. – Но мы не можем! Никто не может!
– Мы-то смогли.
– И вот тебя вернули.
Они были правы. Джоан вспомнила родителей в гробах.
– Я здесь не останусь, – твердо заявила она.
Муж и жена смотрели на нее с немым вопросом.
– Меня похитили и привезли сюда против моей воли. Родителей тоже похитили. И убили. – Сказать это вслух – все равно что получить удар под дых. – Нам надо лишь уйти из Дома и сообщить в полицию. И все закончится.
– Отец нас накажет, – возразила Ревекка.
Джоан не стала давить. Этим людям здесь плохо, они уже приучились нарушать запреты и сочувствовали ей. Осталось подтолкнуть их в нужном направлении. Каком именно – еще предстояло придумать. Надо подготовить план побега. В последний раз она была в Доме пять лет назад – в памяти зияли пробелы, – да и не знала еще о многих сторонах жизни в Доме. Без помощи Марка и Ревекки никак не обойтись.
– Что вам приказали со мной делать?
Супруги переглянулись.
– Относиться к тебе как к члену семьи, – наконец произнес Марк. – Отец думает, что, если ты почувствуешь себя здесь дома, тебе будет проще привыкнуть. Поэтому нас поселили в твоих старых покоях.
Джоан понимала, что Отец ничего подобного не думает. Ее заперли в старой квартире с фальшивой семьей по той же причине, по какой он напоказ явился в компании Кары – хотел больнее уязвить.
– И как долго я должна с вами оставаться?
– Нам не сказали, – пожала плечами Ревекка.
– Ну вот я пришла в себя – что дальше?
– Мы должны с тобой помолиться, почитать свитки, сводить тебя в Часовню, – ответил Марк.
– В Часовню? В наручниках? – Джоан вспомнила унизительный намордник, который напялил ей на лицо Авессалом.
– Нет, – покачал головой Марк. – Нам сказали, что зелье, которое тебе дали, сделает тебя покладистой и ты не будешь думать о побеге. – Он позволил себе улыбнуться. – Мы испытали его действие на себе.
Как хорошо, что наркотик не сработал!
Неплохо бы воспользоваться этим к своей выгоде.
– Ты будешь помогать мне готовить, – подхватила Ревекка. – Отец желает, чтобы ты помогала мне на Кухне.
– Так ты работаешь на Кухне? – В голове Джоан начал созревать план.
– Я люблю готовить, – с гордостью заявила Ревекка.
Джоан улыбнулась:
– Я тоже.
Наступило неловкое молчание. Джоан боялась подстегивать события и торопить новых союзников, а Ревекка явно не верила ей до конца, тревожась, что «дочь» выдаст тайну грибов, растущих в шкафу.
