— Тебе не понравился спектакль? — Мне хотелось говорить о чем-нибудь другом.
— История еще не закончена, — склонил голову Макс.
— Разве и так не понятно, что все будет хорошо?
Макс все еще стоял слишком далеко от меня. Мозаичный пол, разделяющий нас, был так страшен. Он казался бесконечным. И эти квадратики, убегающие из-под ног… Как живой ковер.
— «Хорошо» относительное понятие. — Макс засунул руки в карманы, словно отгораживался от меня.
Я зажмурилась, провела ладонями по лицу. Сейчас я открою глаза, и все будет по-другому. Он будет рядом, он скажет, что пошутил. Что все, разделяющее нас, — это только моя фантазия. Да, я открою глаза… открою…
Я стояла, долго собираясь с силами, подхватывая на ладонь каждую убегающую секунду.
Вот сейчас… Нет, еще не время… Следующее мгновение… Немного.
Холод коснулся глаз, загоняя непрошеные слезинки обратно под веки. Макс осторожно касался губами моих щек, лба, носа.
— Не плачь, — прошептал он, запуская руку мне в волосы. — Я больше не буду так себя вести. Это не ты тяжелый человек, это меня невозможно переносить.
— С тобой я счастлива. — Я так и не отважилась открыть глаза.
— Не произноси этих слов. В них столько грусти и боли!
— Любовь всегда связана с грустью!
Он стоял рядом. Такой знакомый и такой вдруг далекий, словно житель другой планеты. Но ведь еще ничего не произошло. Мы вместе. Вместе!
— Я знаю, — согласился Макс. — Чем выше, чище и благороднее человек, тем больше страданий выпадает на его долю.
— Это мой выбор. — Я перехватила его ладонь, прижимая к своим глазам.
— Ты необычная, ты прекрасная, ты искренняя. Мне больно видеть, какие я причиняю тебе страдания. Тебе приходится от всего отказываться, забывать друзей, уезжать со мной в ночь. Это ненормально.
— В этом весь ты, — шептала я в его тонкие пальцы. — И если я хочу быть с тобой, то все это становится нормальным.
— Я заведу себе тапочки, тренировочные штаны, научусь смотреть телевизор. — Его певучий голос шелестел в моей голове.
— Вот тогда я тебя точно брошу! — Я не выдержала пафоса момента и фыркнула.
— Что может тебя заставить передумать? — Губы Макса не дрогнули, он и не думал улыбаться.
— Тапочки, треники, телевизор, — перечислила я. При всей моей бурной фантазии такое даже вообразить не получалось. Макс всегда оставался элегантным, изящно одетым, с идеальной, волосок к волоску, прической.
За дверями слышались восторженные крики и смех.
Я приподнялась на цыпочки, дотягиваясь до его уха.
— У сказки может быть любой конец, — произнесла я. Макс подхватил меня за талию, чтобы я не балансировала на цыпочках. — Кай ничего не сделал, чтобы заслужить любовь Герды. Так что у Снежной королевы есть все шансы победить.
— Ты придешь ко мне на день рождения? — сбил мой торжественный настрой Макс.
— Я от тебя не уйду.
Не думаю, что Максу было тяжело меня держать, но мне болтаться в его руках было не очень удобно. Поэтому я дернула ногой, давая понять, что не мешало бы меня поставить.
— Сказочник… — начал Макс.
— Который не знает конца истории, — перебила я его.
— Это тот, кто тебе нужен.
В душе родилось ушедшее было волнение. Я вспомнила, каким взглядом смотрел в зал актер.
— С чего ты взял?
Макс качнул головой, словно обиделся на мое неверие в его таланты.
— Уж поверь мне, я таких за милю чую.
— Смотритель?
— Сверстник.
Я перестала улыбаться. Губы сковало холодом. Человеку, стоящему на сцене, за сотню лет? Вот уж ни за что не подумала бы!
— Мы будем отмечать двойной день рождения? — Я все еще пыталась шутить.
Макс покачал головой. Он сейчас не был расположен к веселью. Соседство с равным себе по возрасту ему не нравилось.
— Подойди к нему после представления. Вряд ли понадобятся какие-то слова, он уже и так все понял. Попроси о помощи. Надеюсь, он не поставит тебе никаких условий. Например, чтобы ты меня бросила.
Макс смотрел мимо меня, как будто обращался к ангелу-хранителю, сидящему на моем плече.
— Тапочки, телевизор, треники! Больше нас ничто не разлучит, — заверила я.
— Мне всегда нравились девушки в домашних халатах!
Макс притворно нахмурился, но было видно — все проблемы решены, сомнения улетучились. Пол под ногами опять стал обыкновенным полом, нас больше ничего не разделяло. Осознание этого родило такой восторг, что я взвизгнула, прыгая Максу на шею. Он успел подхватить меня, обнимая крепко-крепко, как я люблю.
— Тише вы! — выглянули из зала.
Глава XII
УСЛОВИЯ ИГРЫ
Спектакль бодро катился к своему завершению.
— Крибле-крабле-бумс! Все идет отлично! — вещал Сказочник, теперь уже переодетый в костюм разбойника.
При этом он сохранил сдержанность движений, отрешенное лицо его было слишком спокойно для происходящего на сцене. Герда всего пару раз была награждена осторожной улыбкой.
— Хорошие люди всегда побеждают в конце концов! — говорил Семен Белый, обращаясь к Маленькой разбойнице, и, помедлив, добавил: — Правда, некоторые из них погибают, не дождавшись победы.
Я набрала в грудь побольше воздуха, напоминая себе, что-то всего лишь сказка, но ощущение тревоги осталось. Как только Макс ушел, в душе поселилось гнетущее волнение. Оно нарастало, словно приближающийся грохот поезда. Я чувствовала убегающее время. Чем дальше, тем Сказочник мне нравился все меньше и меньше. И как только я ощутила это, актер сразу перестал быть тем демоном, что я в нем видела. Глаза его подобрели, улыбка стала шире, он начал увереннее двигаться. Ребята тоже оживились. Герда рыдала над бесчувственным Каем, Снежная королева злилась, Советник рассыпал свои бесконечные угрозы.
— Что враги сделают нам, пока сердца наши горячи?
На финальную сцену все вышли ближе к рампе. За их спинами развернулось большое окно, на котором цвел розовый куст. Стекло театрально-преувеличенно разбито — в него только что удрали Советник с Королевой.
Окно… Розовые кусты… Как будто специально подстроено. Розы вампиры терпеть не могут, а разбитое окно — вечный символ изгнания. И вообще — какого черта они взяли именно эту пьесу?
— Пусть только покажутся, и мы скажем им: «Снип-снап-снурре-пурре-базелюрре!» — хором завершил зал с актерами.
Пожалуй, надо запомнить. Волшебные слова в жизни никогда не бывают лишними. Тем более когда в них вложено столько энергии.
