— И вы, как режиссер, знаете, чем все закончится?
— Как режиссер я пока ничего не знаю. Актеры часто играют свою пьесу.
— Почему вы назвали меня «бесноватой»?
— В тебе сидит бес незнания. — Колдун налил в чашку кипяток, поплескал в нем чайный пакетик, заставляя коричневую взвесь вихриться, все гуще и гуще окрашивая воду в чайный цвет. — Многое из того, что происходит, ты воспринимаешь интуитивно. Но сейчас ты уставшая, и интуиция твоя дает сбой. Ты начинаешь ошибаться.
Сказочник стал наливать вторую чашку. Я смотрела на него, он на меня. Кипяток из чайника лился. Но сцены из «Обыкновенного чуда» не произошло. Вода через край не перелилась. Эдо вовремя остановился.
— Если моя ошибка в том, что я приехала к вам, непонятно, почему вы меня ждали, — буркнула я, пододвигая к себе чашку. В одном колдун был прав — я устала. А главное, мне надоели недоговоренности, чужие игры и бесконечные интриги. Раз он что-то знает, пускай говорит сразу, зачем темнить? И так ясно: я, как всегда, вклинилась в начатую партию.
— Ты бы приехала в любом случае, — многозначительно ответил Эдо и стал потягивать обжигающе горячий чай.
У него были невероятно красивые темно-вишневые глаза. То ли от чая, то ли от слов, что он произносил, они заволоклись дымкой задумчивости.
Как там Макс сказал? Позер? Да, в его движениях было что-то театральное.
Выходит, что в открытую мы сейчас говорить не будем? Ну что же, «a la guerre comme a la guerre», как говорил француз д’Артаньян. На войне как на войне. Все узнаем по ходу пьесы.
Эдо опустил глаза в чашку, словно вычитывал там подзабытый текст.
— Хорошо, — наконец произнес он. — Давай оставим все так, как есть. Утро вечера мудренее. Отложим решение вопросов на завтра.
Чем завтрашний день будет отличаться от сегодняшнего? Или сегодняшнее представление еще не закончилось?
Я не выдержала и встала. Открыла рот, собираясь сказать, что хотелось бы наконец услышать что-то более определенное. Все-таки я к нему ехала, километров пятьсот сделала. А тут такой прием.
— Вымоешь? — Эдо протянул мне свою чашку. — Я пока здесь все приберу.
Желание спорить и доказывать что-то как по волшебству улетучилось. Действительно, почему бы не помочь человеку? Забирая чашку, случайно коснулась его пальцев. Что испытала, сама не поняла. Скорее испугалась. Сбегала к раковине, сполоснула посуду. В душе творилось черт знает что. Смятение, раздражение, удивление. Запутал меня этот колдун. Утро вечера… Ладно, может быть, завтра и правда что-то станет понятно.
Когда я вернулась, Эдо гасил свет. Молча прошли длинным коридором.
— Не прощаюсь, — чуть поклонился Сказочник, уже стоя на ступеньках бокового выхода ДК. — Увидимся.
— Так, значит, зайти к вам завтра можно? — ухватилась я за неожиданное утверждение. Больше меня не прогоняют?
— Если другого варианта не будет, приходи. Мои двери для тебя всегда открыты.
Я оглянулась, соображая, как лучше выбраться отсюда на улицу. Входили мы через другие двери. Там был фонтан и дорожка к воротам.
— Что такого я могу не знать?
Эдо легко сбежал по лестнице.
— Ты многого не знаешь. Но то, что я хочу забрать, будет для тебя ценным. Это закон сказки.
Колдун ушел, а я все еще продолжала стоять, чувствуя, как согревается все внутри от выпитого чая. Почему-то вспомнилась его теплая рука. Интересно, чем у него занят вечер?
Глава XIII
ССОРА
Над дверью громоздилась пожарная лестница. Я невольно потянула из кармана карандаш. Дерево. Заточенное. В фильмах Тарантино вампиров убивали кольями. Кажется, мне это сейчас может пригодиться. Задрала голову. Черный призрак метнулся с лестницы на крышу.
— Сколько ты еще будешь за мной следить? — крикнула я в пустоту и как раз вовремя опустила глаза, чтобы столкнуться с холодным взглядом Джерома Пайера, композитора и вампира. От неожиданности отпрыгнула назад. Перехватила карандаш ближе к середине, готовая переломить его в любую секунду. Ногой провела перед собой черту. Карандашом я вряд ли кого убью, но вот аркан построить он мне поможет.
— Извини, — мягко произнес вампир.
И это все? Одно слово? Волнение толкало меня к действию. Если мне удастся выйти к фонтану, то…
— Не хотел тебя напугать, — прошелестел Джером.
— Если попадешься на глаза Максу, он тебе уши надерет, — проворчала я, выкидывая из головы уже продуманный рисунок аркана. Сунула карандаш в задний карман. Вампир неслышно шел следом.
— Мне не понравился человек, с которым ты вышла, — слишком категорично заявил композитор.
— Ты ему тоже.
Я вспомнила, как легко Эдо сбежал по ступенькам, как быстро исчез в сумерках. Сказал, что мы скоро встретимся… А что, если я завтра не приду? Покусают меня под ближайшим кустом. Или упаду неудачно. Растянусь прямо на этих ступеньках?
Я неожиданно живо представила, как лежу прямо здесь на асфальте, а вокруг моей головы расцветает красный кровавый цветок. Это было настолько реально, что я пошатнулась.
— Убирайся! — накинулась я в раздражении на Джерома.
Каждое утро буду начинать с покупки розы. Резкий запах станет отпугивать от меня комаров, гнус и другую кровососущую живность.
— Можешь за мной не ходить? — не выдержала я. От вампира волнами шла тревога, она набухала в груди, мешая дышать. Еще этот образ лежащей на земле меня с разбитой головой. Только не говорите, что это должно случиться.
Джером кивнул и улыбнулся. Честное слово! Растянул губы в наивно-восторженной улыбке и исчез.
Я быстро прошла по темной аллее, застыла в воротах. Сердце уже так не колотилось, и моего сознания коснулся нарастающий восторг.
Шурша шинами, подкатила черная «Тойота».
— Ты один? — Из-за тонированных стекол салон был не виден.
Макс обернулся, словно проверял чье-то присутствие.
— Все чисто, — в стиле гангстерских боевиков ответил он.
— Скажи Джерому, чтобы больше здесь не появлялся, а то еще напорется на собственную смерть.
Сказала и пожалела. Зачем бросать такие опасные обещания? Еще сбудутся.
— Это условие?
Только что Макс сидел за рулем, но вот он уже стоит рядом, распахивает передо мной дверцу машины.
Очень хотелось прижаться к нему, спрятать голову на груди. Но не здесь, не сейчас, когда за нами, может быть, следят внимательные вишневые глаза. Я только опустила руку на холодные пальцы, сжимающие ручку дверцы. Макс понял мое стеснение, поэтому демонстративно притянул к себе. Я ткнулась разгоряченным лбом ему в плечо.
