— Знаешь, как волчица учит волчат плавать?
Я моргнула. Странный вопрос.
— Они плывут сами. Вот и ты выплывешь.
Эдо поправил у меня под головой подушку. От его заботы стало так жалко себя. Потереться бы лицом об эту руку, чтобы унять злую боль. Он может помочь. Вон какие сильные крупные руки с уверенными широкими запястьями. Человек с такими руками не умеет врать и приспосабливаться. Он надежен. Значит, все будет сделано правильно.
Какие странные у него сейчас глаза! Темные, почти черные. Быстро обшаривают мое лицо, словно пытаются что-то отследить.
— Меня так же учили, — вновь заговорил колдун. — Заводили в лес да там и оставляли. Выберешься, нет — твои проблемы. Давно это было. И не здесь. Дальше, в Сибири. Мне лет десять было. Родители меня продали колдуну на пасеку. И он стал учить. По всем правилам. Я сначала ведра таскал, дрова рубил, в лес ходил. Лет до пятнадцати батрачил, а потом он стал меня с собой брать. Никому такой науки не пожелаю. Умирать буду, все с собой заберу, лишнее это знание в мире. Земля давно другая.
Эдо снова взял в руки стакан, словно удовлетворился тем, на что смотрел. И только что до меня дошло. Я жива. Рядом колдун. Он спас меня. Вытащил. Вот этими самыми руками. Что уж он там делал — все покрыто мраком проведенных мною здесь дней. И за окном может быть вовсе не май. За это время где-то там, далеко, Сергей настиг Антона. Мстил за своих спутниц. А Макс отомстил за меня. Месть пронизывает мир.
Вздрогнув, вспомнила, как падала с лестницы, каким холодным взглядом смотрел на меня Сергей. Какие страшные слова говорил. Было больно. Каждой клеточке тела больно. А теперь? Я совсем ничего не чувствовала. Хотела поднять руку. То, что я так легко представила, в реальности не вышло. Я не шевельнулась.
— У всех получается, и у тебя получится, — пробормотал Эдо, глядя в окно.
Я закрыла глаза. В душе царило странное состояние покоя. Словно я лежала у моря на пляже, а впереди у меня был длинный-длинный свободный день. Вокруг стояла невероятная тишина и покой. Никуда идти не надо. Нападений не предвидится.
— Все будет хорошо. — Эдо коснулся пальцами моего подбородка, погладил по плечу. — Раны заживут, и завтра ты сможешь встать. Удивительно, как ты смогла продержаться так долго с мертвыми. Ты была на пределе своих сил. Еще чуть-чуть, и эти вампиры убили бы тебя самим фактом своего существования.
Захотелось мотнуть головой. Он был не прав. Под конец волнений было даже многовато, и мы с Максом вряд ли тянули на молодоженов, совершающих свадебное путешествие. А то, что нас пытались развести, — так не первый раз. Даже если бы Макс не был вампиром, будь он человеком, у нашей пары все равно нашлись бы противники. Маме бы не понравилось, что я не думаю о школе, папа бубнил бы, что мне рановато связываться с мальчиками, в школе бы нам постоянно перемывали косточки, учителя твердили бы, что я стала хуже учиться. Все это накапливалось бы снежным комом, пока не вылилось бы в грандиозный скандал, в результате которого я все равно осталась бы с Максом. Разве это не была бы попытка убить меня, настоящую?
Макс!
Снова оглядела комнату. Да, эта тишина идет оттого, что рядом никого нет. Совсем никого. Макс снова ушел, но теперь навсегда. Он не стал делать меня вампиром, не стал меня насильно оставлять при себе. Неужели он решил, что я и правда выбрала жизнь без него? Появись он рядом, как сразу его прохладные руки совершили бы чудо, и я бы уже сейчас встала.
В голове подпрыгнул вредный чертик — ты потому и лежишь тут, что он все время был рядом! От путаницы мыслей снова захотелось спать. Сегодня нет сил думать. Макс появится, когда я буду готова к встрече. Не сейчас… Может быть, завтра?
— Ты даже не замечала, до какой степени тебе не хватало воздуха, пока ты находилась рядом с вампирами. Ты привыкла не дышать.
Я нахмурилась, выражая свое несогласие. Вот как встану, вот как уйду. Будут мне всякие колдуны гадости говорить!
— Бедная девочка… Жаль, что я не встретил тебя до того, как тебя нашли вампиры. Всего этого с тобой бы не произошло.
Было так грустно слушать его. За ту неделю, что мы провели вместе, я успела привыкнуть к спокойствию, которое разливается вокруг него. К тому, что никто никуда не бежит, что не надо опасаться нападений, не ожидаешь внезапных визитов. Вот уж не думала, что мне может понравиться кто-то помимо Макса.
Я вздрогнула, догадавшись, что Эдо имел в виду, говоря о плате за обучение. Отдать то, что я не знаю. Я ведь и не знала, как люблю Макса. Что моя любовь стала другой. Это уже было не эгоистичное чувство, когда тянешь человека к себе. Моя любовь стала вселенной. Неужели ее можно у меня забрать?
Второй раз я проснулась ночью. Самой обыкновенной весенней ночью. Эдо спал, завалившись в кресле. Балкон был открыт, занавески безвольно покачивались.
Я пошевелилась. Наверное, голову мне все-таки поставили на место. Шея болела, но уже не так сильно, я могла повернуться, без боязни оставить голову на подушке. Спать больше не хотелось. Разлившаяся вокруг меня тишина просила — не нарушь меня. Поэтому я замерла, так и не спустив ноги с кровати. Ночь прохладным сквозняком вливалась в комнату, и была она никакая не тревожная и не опасная, а самая обыкновенная. Какой и должна быть. Ясная и светлая — за домом взошла луна.
Третий раз я проснулась, потому что по комнате ходили. Открыла глаза, чувствуя, что лежу на боку, что свесившаяся рука затекла и по ней уже бегают веселые мурашки.
— Доброе утро!
Эдо был в джинсах и байковой рубашке с закатанными рукавами, в домашних тапочках, что так не вязалось с тем образом, что я для него придумала.
— Привет! — Я натянула одеяло до подбородка, размышляя, насколько пристойно будет сейчас появиться перед хозяином квартиры. Осторожно глянула на себя. Спала я в футболке. Серой. Длинной. У меня такой не было. У меня давно ничего моего не было.
— Можешь надеть пока вот это, а потом придумаем, во что тебя обрядить.
Эдо вышел из комнаты, а я сразу кинулась к лежащей на кровати рубашке. Странная неловкость была в моих руках. Движения потеряли былую точность, я не сразу достигала намеченной цели. Рубашка постоянно ускользала из пальцев.
Неприятное чувство. Как будто меня, всегда ловкую и быструю, засунуло в чужое тело. Этого только не хватало. Где тут зеркало?
Комната — все то же окно с занавесками, распахнутая балконная дверь, низкий журнальный столик, расправленный диван, кресло. Шкаф. Зеркало может быть там!
Пожалуй, настало время выбираться из кровати. Шуршащие простыни и мягкие подушки имели великую силу — в них хотелось закопаться и не шевелиться лет сто. Пора победить дракона бессилия и, наконец, собрать свои руки и ноги в единое движение.
Паркет холодил босые ступни, голова чуть кружилась, но я была уверена, что до шкафа доползу. Накинула рубашку, оказавшуюся необычайно длинной. Створка шкафа не сразу поддалась. Пришлось какое-то время скользить по гладкой лакированной поверхности пальцами. И только поддев здорово отросшим за время моей болезни ногтем (лишнее доказательство того, что здесь я не два дня провела) краешек створки, я смогла ее распахнуть.
