Не знаю, что ожидала увидеть в зеркале. На секунду представился кадр из старого фильма про Золушку. Дверца открывается, звучит волшебная музыка, и как по мановению волшебной палочки на месте меня оказывается… оказывается…
Образ в свадебном платье с пышной юбкой, с высокой прической тут же стерся из моего сознания. Настоящая я была порядком помята и бледна. Губы сухие, около глаз наметились утомленные морщинки. Волосы грязные. Мне определенно пора в ванную. Шея, плечи, кисти рук… Ни одного шрамика.
Эдо остановился на пороге комнаты, и я не стала прыгать под одеяло, делая вид, что не вставала. Медленно поправила рубашку, все еще глядя на себя в зеркало. Попыталась вспомнить, какой была раньше. Не смогла. Словно прошлую меня сумасшедший ураган бросил в ущелье беспамятства.
— Как все было? — Я прикрыла створку, возвращаясь на кровать. — И когда вернется Макс?
То, что он уходил, я отлично помню.
— Я бы не торопился с рассказом. — Эдо сложил руки на груди. — Найдутся желающие поведать свою версию.
— Макс знает, что со мной все хорошо?
— Меня не интересует, что знает Макс. Хотя я был о нем худшего мнения. Не думал, что он сделает такой выбор.
Волосы сползли с плеча, и я стала поправлять их, заправляя за ухо, а они все выскальзывали, лезли в глаза. Я чувствовала неловкость. Надо было что-то говорить. Как-то объяснить случившееся. Глупо молчать. Он похвалил Макса. Ну конечно, Макс убил вампира. Макс принес меня к колдуну. Макс герой.
— Людям хочется идти своим путем, — заговорил Эдо. — Но все новые дороги — это хорошо утоптанные старые. Мы двигаемся по одному кругу. Поначалу, конечно, сопротивляемся, лезем напролом. Но довольно быстро непроходимая чаща заканчивается, и мы оказываемся на старой тропе. Можно опять ломиться через буераки, но и они в конце концов выводят к асфальтированной трассе. Я давно уже хожу по этим топям и все время вот сюда возвращаюсь.
Он кивнул в мою сторону. Или на диван за спиной. Или на саму комнату.
— Пойдем завтракать, — он жестом пригласил меня на кухню.
Уходить из такой надежной комнаты не хотелось, но я заставила себя встать и сначала дойти до ванной. На вешалке висело голубое полотенце. Для меня. Одно… Оно казалось таким несчастным. Я смотрела на него, понимая, насколько Эдо одинок. Года проходят через него, а он вынужден постоянно повторять одни и те же действия, говорить одни и те же слова. Макс был таким же. Но он встретился со мной. А Эдо… Эдо опоздал. Его тоже можно любить простой земной любовью. Но года идут, а он все остается один.
Вода зашумела, и я с особым удовольствием сделала ее холодной.
Так вот почему в его глазах в ресторане читалась жалость. Он все знал — и о том, что меня попытаются убить, и о том, что ему придется меня спасать, то ли заговором, то ли травой вытаскивая с того света. Даже о том, что я договорилась с Джеромом, знал. А то, что я с ним не останусь, он знает? И именно поэтому заранее сочувствует мне?
Из ванной я пошла на кухню. Эдо сидел за столом. На столе тарелка с бутербродами, плошка с вареньем, хлеб. Маленький керамический заварочный чайник. Все вместе рождало странное чувство, словно это уже когда-то было.
Здесь все дышало покоем и уютом. Здесь можно было оставить жизнь, не замечая, как за окном бежит время.
— Оставайся, — вдруг предложил он. — Необязательно у меня. Необязательно в этом городе. Просто оставайся.
— В уплату?
— Я сейчас не об этом. Мне понадобилась всего неделя, чтобы вернуть тебя к жизни. Только представь! Больше никаких погонь и падений с крыши. В жизни ведь еще столько всего — закаты, рассветы. А как птицы поют на заре! И люди. Их много. Все разные. Это жизнь. Не отказывайся от нее. Оставайся.
Я погладила колечко на безымянном пальце. Надо же! А я про него уже и забыла. Привыкла. Оно больше не мешает.
— Тот ведьмак, которого вы называете Мельником, ошибся. Он не должен был так с тобой поступать. Я готов исправить все, что он натворил. Я думаю, это было больно. Но это можно забыть.
Больно? Боль стала частью моей жизни. Я ее уже не замечаю.
— Мне снились плохие сны.
И тут я вспомнила, зачем вообще сюда приехала. За покоем. Я его получила.
— Больше тебя ничего тревожить не будет. Обучение завершилось. — Эдо присел на табурет, положив одну свою длинную ногу на другую, качнул тапочкой. — Порой, чтобы начать нормально жить, надо умереть. А ты теперь будешь жить долго. Я тебе обещаю.
— Значит, все-таки это была ваша игра?
— Антон искал средство спасти свою любимую. Первая, о ком он рассказал, была ты. Мы должны были встретиться, и я попросил рассказать тебе обо мне. Антон должен был приехать раньше, но он опоздал. Я все сделал, чтобы ваша встреча не состоялась… Да, я знал, что все должно было так произойти… Тебя слишком ослепило чувство любви, поэтому ты перестала видеть окружающее. То, что тебя захотят сделать вампиром, было очевидно. Всем. Одна ты об этом не догадывалась, продолжая играть с огнем. Можно было ничего не делать, лишь дождаться этого момента. Но тут вмешался Антон. Странный неудачливый мальчик.
— Макс не стал делать из меня вампира!
— Это-то и удивляет, — вздохнул Эдо. — Не дели мир на чужих и своих. Мир — твой! Ты можешь сама выбрать, чем заплатить за обучение.
Я подняла глаза. Эдо улыбался. Простой такой человеческой улыбкой. Конечно, я могу выбрать. Ведь есть еще одно чувство, о котором я не догадывалась в момент договора. Мне о нем рассказало одинокое полотенце в ванной.
А потом день протек сквозь шторы золотом солнца, завис на уличных фонарях, отразившихся в наступивших сумерках желтым светом.
Эдо уходил, возвращался, что-то делал по дому, но больше мы не разговаривали, словно все слова уже были сказаны. Мне осталось выбрать. Вернуться туда, куда, как мне казалось, пути уже не было. Нормальные отношения, размеренные дни, сотовый телефон в кармане и жизнь, где смерть не норма, а исключение. Или вечный бег, постоянная неизвестность. Но зато с Максом. С нашей любовью. Что я буду делать в тихом «нормально» без этого чувства? Даже если Эдо продолжит опекать меня. Что мне даст его забота, его покой и его правильность без любви?
Я вышла на балкон. В этой теплой пронизанной солнцем и светом комнате мне стало не хватать Макса. Его рассудительности, его спокойной уверенности, холода его рук. Странное чувство раздвоенности появилось в душе. Мне захотелось поделиться пополам. Чтобы одна половинка осталась здесь, а вторая помчалась к Максу.
Обхватила себя за плечи. Над крышами домов вставали горы. Они нависали над городом, звали к себе. Наверное, там, в горах, далеко-далеко от людей, будет хорошо и спокойно.
Не помню, сколько простояла так. Похолодало. Горло вдруг стало саднить, словно я только что съела большую пачку мороженого.
