Но пока что деньги, совершенно очевидно, особой роли не играли.
Оставив багаж у портье в гостинице, Майкл зашагал по направлению к Парк-лейн. Он думал о том, с каким радостным волнением спешил нанести визит Фелицате, но вспомнил и то, хотя сейчас те события уже не казались ему столь важными, в каком отчаянии покидал ее тогда.
Проходя мимо ее дома, Майкл дал себе клятву, что больше никогда не позволит себе терзаться муками любви.
Никогда более он не будет искать смерти только потому, что какая-нибудь женщина разлюбила его.
Грейнджмур-хаус находился чуть дальше по Парк-лейн, и, подойдя к особняку, он отметил, что тот выглядит в точности так же, как и несколько лет тому.
Окна по-прежнему были закрыты ставнями, а сам дом, казалось, обветшал еще больше. Совершенно очевидно, подумал Майкл, что здесь никто не живет с тех пор, как он в последний раз был здесь.
А потом ему вдруг показалось, будто он вновь вернулся в Большую игру.
Майкл сказал себе, что будет гораздо лучше, если он выяснит положение дел в Грейнджмур-хаусе, не выказывая личной заинтересованности в нем.
Это была всего лишь предосторожность, но Майкл на собственном нелегком опыте усвоил, что, прежде чем сделать очередной шаг, неплохо бы подумать, к чему он приведет.
Его вело словно бы шестое чувство, то самое, что направляло его в Индии и не раз спасало жизнь ему и сотням других людей в борьбе с невидимым врагом.
Он быстро обдумал, что скажет, после чего взялся за молоточек на входной двери, которая отчаянно нуждалась в покраске.
Раскатистый стук показался ему достаточно громким, но ответа не последовало, и он впервые задумался о том, что дом действительно может оказаться необитаем. Пожалуй, здесь не осталось никого, кто присматривал бы за ним.
Он вновь постучал, подождал еще несколько минут и, не получив ответа, обошел дом вокруг.
Особняк, подобно множеству домов на Парк-лейн, был окружен садом, в нижней части которого имелась калитка. Через нее можно было попасть в конюшни, где содержались лошади.
Обойдя дом сбоку, Майкл обратил внимание, что сад пребывает в крайнем запустении. Сквозь заросли сорняков пробивались к солнцу и свету всего лишь несколько весенних цветов.
Чтобы попасть к двери черного хода, нужно было спуститься по каменным ступенькам в подвальную часть здания.
Ступеньки содержались в чистоте, и Майкл заметил, что занавески на одном из окон приоткрыты.
Что ж, по крайней мере, это внушало надежду, и он постучал в дверь.
Вскоре изнутри донесся звук тяжелых шагов.
Дверь ему отворил пожилой мужчина с белыми как снег волосами, и Майкл решил, что перед ним смотритель.
– Прошу прощения, что побеспокоил вас, – начал он, – но я стучал в переднюю дверь и мне никто не ответил.
– Это я должен просить у вас прощения, сэр, – отозвался старик, – но слух у меня уже не такой острый, как раньше.
– Вы не могли бы уделить мне несколько минут?
– Разумеется, разумеется. Входите, сэр.
И старик распахнул дверь черного хода.
Из-за того что он называл его «сэр», Майкл решил, что видит перед собой старого слугу, который хорошо знает, как следует вести себя в подобных случаях.
На полу в узком коридоре лежал ковер, и старик, который пошел первым, отворил дверь в комнату, располагавшуюся прямо перед ними.
Она, как отметил про себя Майкл, была меблирована надлежащим образом: в ней имелся диван, два комфортных кресла, полированный круглый стол и несколько картин на стенах.
– Мы можем поговорить здесь, сэр, – пробормотал старик.
С этими словами он еще немного раздвинул занавески на окне.
– А у вас здесь очень уютно, – заметил Майкл.
Ему показалось, что пожилой мужчина смутился, прежде чем ответить:
– Мы с женой прожили здесь почти пятнадцать лет, но теперь мы оба уже старики, так что, если можно так выразиться, пришло время позаботиться и о собственном уюте.
В голосе его прозвучал вызов, и Майкл понял, что старик перенес сюда мебель сверху и теперь готов доказывать, что имел на это право.
– Я хотел спросить у вас, – начал Майкл, усаживаясь в одно из кресел, – не располагаете ли вы какими-либо сведениями о майоре Майкле Муре. Я учился с ним в Оксфорде, а потом в газетах написали, что он стал герцогом Грейнджмуром.
Пожилой мужчина выслушал его, затем, ничего не ответив, подошел к двери, которую оставил открытой, и крикнул:
– Ма! Ма! Иди сюда!
Издалека донесся женский голос, ответивший согласием, и старик замер в ожидании.
Минутой позже женщина вошла в комнату. Как и у супруга, волосы у нее были белее снега, и выглядела она лет на шестьдесят или даже старше.
Вытирая руки о фартук, женщина с удивлением уставилась на Майкла.
– У нас гости, ма, – сообщил ей мужчина. – Это друг мистера Майкла, и он спрашивает, известно ли нам что-либо о нем теперь, когда он стал новым герцогом.
– Этот вопрос мы задаем и себе, – ответила женщина. – В газетах писали, что он служит в Индии, но мы с мужем не видели его до того, как он уехал туда.
– Я просто подумал, что вы могли получить от него какие-либо известия, – стоял на своем Майкл, – но, полагаю, вернувшись домой, он прямиком направится в Грейнджмур-холл.
– И это станет для него настоящим шоком, – отозвалась женщина.
– Почему вы так полагаете? – спросил Майкл, подавшись вперед.
– Осторожнее, ма, – предостерег жену старик. – Мы ничего не знаем, и вообще, это не наше дело.
– Если этот джентльмен – друг майора Мура, – ответила женщина, – мы должны предупредить его.
– Предупредить о чем? – упорствовал Майкл.
Женщина перевела взгляд на мужа, и Майкл заметил, что тот качает головой.
– Я надеялся, – продолжал молодой человек, – что вы поможете мне найти Майкла, ведь мы с ним старые друзья, и я решил, что, вернувшись из Индии, он первым делом наведается сюда, к вам, прежде чем ехать в деревню.
– Мы тоже так думаем, – согласилась женщина, – и я сказала мужу, что мы должны будем рассказать ему о том, что происходит, иначе если он явится туда, ни о чем не подозревая, его ожидает ужасное потрясение.
– Это было бы ошибкой с его стороны, – добавил Майкл. – Насколько я слышал, в Индии он показал себя настоящим храбрецом и сделал себе имя. И теперь, став герцогом, он наверняка пожелает навести порядок и непременно откроет этот дом, если будет останавливаться в Лондоне.
– Именно так я и сказала мужу, – ответила женщина. – Он молодой человек и не захочет заживо похоронить себя в деревне. Он захочет жить в Лондоне, где проходят балы и приемы и можно найти компанию.
