– Пошёл ты, вместе со своим Дзиником…
И тощий и громадный шагнули ко мне одновременно. Я позорно вскрикнул, попятился. Мне с ними не справиться. Даже с одним, даже с тощим.
И тут пришло спасение. Давно вызванный мною лифт, наконец, доехал до первого этажа и не торопясь распахнул свои створки. Долговязый этого не видел, так как находился на лестнице, сбоку от лифтовой шахты, а великан хоть и видел, но помешать мне не успевал, а предупредить своего подельника то ли не догадался, то ли не мог. Как бы там ни было, я буквально впрыгнул в лифт, и судорожно начал давить все кнопки подряд, лишь бы двери быстрей закрылись. Они медленно поехали на встречу друг другу, а я, бросив взгляд в сужающийся проём, успел увидеть приближающегося великана, его глубоко посаженные глаза, налитые кровью, нос картошкой, раскрытый рот с гнилыми зубами…
Двери сомкнулись, отгородив меня от этих монстров, но до меня всё же донёсся голос тощего:
– Не уйдёшь. Где бы ни вышел, я встречу.
Лифт, медленно двинулся наверх.
А если он, правда, успеет? Если я выйду, а он уже там? У меня ведь ключи от квартиры в кармане. Они смогут ими воспользоваться, попасть ко мне домой, а там жена, дочка. Нет. НЕТ!
Я решительно нажал кнопу “Стоп”, лифт послушно остановился. И как только стих шум от подъёмного механизма, до меня донесся звук быстрых шагов. Как минимум-худой был рядом.
Закрыв голову руками, я сполз по стенке на пол. Забился в угол.
Снаружи, из подъезда, донёсся скрежет ножа о бетон.
Я не смогу сидеть здесь вечно…. Они найдут способ добраться до меня… Ворвутся. Ножом взрежут живот, выпотрошат. Кровью испишут, изрисуют стены, кишки развесят на перилах, конечности разбросают по почтовым ящикам и подъезду, внутренности сожрут. А голову, голову положат на коврик перед моей дверью. И завтра утром её найдут Юля и Сашка.
Я всхлипнул, на глаза навернулись слёзы, меня затрясло, залихорадило…
И вдруг через бурю охватывающего меня безумия и отчаянья пробилась ясная и простая мысль: “Этого не может быть! Это всё нереально!”. На неё сразу же накинулись другие панические, тёмные. Постарались, задвинуть, оттеснить, утащить на дно, но она упрямо не желала тонуть и не давала мне. Я вцепился в неё как в спасательный круг и попытался выгрести – думать рационально, успокоиться. Но новый приступ паники накрыл с головой, я понял, что один не справлюсь.
– Семён, где ты?! – в отчаянье простонал я. – Где ты, когда нужен! Помоги. Прошу тебя.
– Я здесь, – раздался знакомый голос.
Я вздрогнул, отнял руки от головы, опасливо глянул вверх. Надо мной склонился Семён. Такой знакомый, уже практически родной. Он положил руку мне на плечо, сжал, и от этого его прикосновения я сразу успокоился.
– Вставай, – велел он, и я послушно поднялся. Страх, ужас, паника исчезли, и я со всей отчётливостью понял, что в подъезде нет никаких маньяков, нет, и никогда не было. Так же как и волка, гнавшегося за мной по улице через спящие дворы. Всё это мне привиделось, почудилось, показалось. Галлюцинация. Бред.
Стало стыдно, неловко, к лицу прилила краска, кажется, даже уши загорели. Не зная, что сказать, я виновато потупился.
– Я предупреждал, что так будет, – спокойно и даже слегка печально сказал Семён, наблюдая за калейдоскопом эмоций у меня на лице.
– Что… что это было?
– Ничего необычного. Ты сходишь с ума.
– Но… волк, убийцы…
Семён покачал головой.
– Твоё Сознание сейчас получает новую информацию, да при том не стандартными способами. Ни зрение, ни слух, ни обоняние не задействованы. Будучи не в состоянии осмыслить как новые процессы восприятия, так и саму эту информацию, Сознание вынуждено призывать на помощь фантазию. А та в свою очередь делает две вещи.
Во-первых, поскольку имеет место нечто непонятное и необъяснимое, фантазия сразу даёт этому устрашающие и угрожающие оттенки. Так устроено всё живое и люди в том числе. Неизвестное – значит опасное.
Ну и во-вторых, придаёт этой опасности простые и понятные очертания. У тебя маньяки и волки, у других рои насекомых, гигантские пауки, инопланетяне, мутанты, стаи плотоядных крыс, ядовитые змеи, ожившие мертвецы, черти и прочее, в том же духе.
– “Простые и понятные очертания”? А Дзиркин или как там его и Ракшаса?
– Когда-то ты где-то что-то про них слышал, или видел, или читал, не суть. Сейчас просто вспомнил.
– А существо в небе? – робко задал я новый вопрос. – Его я не боялся.
– Это потому что, он был как раз настоящим. Воспринять его сил твоего Сознания хватило, а дальше видимо уже нет.
– А кто он? Он словно – я запнулся, подбирая подходящее слово, – позвал, меня с собой.
Семён кивнул, соглашаясь.
– Это Пилигрим.
– Кто?
– Пилигрим – форма жизни. Своё название эти существа получили потому, как всё время находятся в пути. Странствуют по разным мирам. Дружелюбны, иногда, очень редко, приглашают таких как мы…гм…, составить им компанию и “прокатиться” на них.
Что собственно с тобой и произошло. Он действительно тебя позвал. И ты даже пролетел на нём немного. Кстати, поздравляю, я такой чести ещё не удостаивался.
– Но… он меня сбросил, я упал.
– Он тебя не сбрасывал. Просто твоё сознание всё ещё привязано к телу. Эти оставшиеся связи тебя и сдёрнули.
– А они разумны? Пилигримы?
– Разумны, а вот насколько – это вопрос. Есть две теории. По одной – их интеллект примерно равен дельфиньему, по второй, они намного развитее нас, а не “разговаривают”, просто потому, что мы для них слишком примитивны. Ну, ты же не будешь повстречавшемуся на твоём пути котёнку рассказывать про Солнечную систему. Он всё равно ничего поймёт. Ну вот, может и мы для них наподобие котят – милые, но говорить с нами не о чем.
Я понимающе кивнул.
– Ладно, – оборвал себя Семён, – уже поздно, ты устал, да и пьян. Иди домой, выспись. Завтра поговорим.
Он посмотрел на панель с кнопками, и лифт внезапно возобновил прерванный подъём. Десятый этаж, двери разъехались, я вышел на лестничную площадку. Семён остался в кабине.
– Спокойной ночи, – обернувшись, сказал я.
– Пока.
Я замялся, не зная стоит ли поблагодарить его за помощь, и если да, то какими словами. Двери лифта начали закрываться, и я, решившись, успел выдавить из себя “Спасибо”.
Семён не ответил, но я успел увидеть улыбку на его лице. Створки сомкнулись, и кабина поехала вниз.
Запись 2.5. Конец
Утро началось с шума и гвалта. Дочь, как обычно, поднялась в восемь и разбудила жену. А та в свою очередь, не проявив ни тени сострадания и сочувствия, растолкала меня.
