Она решила, что это очень любезно с ее стороны – задать себе такие хлопоты, но у нее не было ни малейшего желания превращаться в жгучую брюнетку, коими были все женщины ромов, и она заподозрила, что пройдет несколько месяцев, прежде чем волосы ее вновь обретут свой природный оттенок.
Цыганка закрасила пятно на шкуре пса черным цветом. Ожидая, пока краска высохнет, она сообщила:
– Она сделана из особых трав, которые известны только нам, ромам. Мы пользуемся ею, когда наши волосы седеют или перестают блестеть.
Делла не нашлась что ответить, и цыганка тоже умолкла.
Затем, сочтя, что краска высохла, она положила руку на темное пятно на спине спаниеля и попросила Мирели, которая внимательно наблюдала за ней, принести немного воды.
Рядом с ее кроватью был таз, в котором, как предположила Делла, ей с Мирели предстоит умываться. Мирели послушно налила немного воды в миску, а цыганка обмакнула в нее кусок фланели.
Затем она потерла ею темное пятно на спине собаки, и, к изумлению Деллы, краска сошла тотчас же. Понадобилось провести тряпкой всего два или три раза, чтобы собачья шерсть вновь обрела первозданную белизну.
При виде выражения лица Деллы цыганка рассмеялась.
– Леди думает, что цыгане – волшебники. Это очень-очень старый рецепт ромов.
– Но это же просто замечательно! – воскликнула Делла, – и я полагаю, что вы хорошо придумали сделать мои волосы черными, чтобы никто не заподозрил, что я не одна из вас.
Глядя на женщин, она думала о своем дяде. Узнав, что ромы уехали, он запросто может решить, что она скрывается у них.
Герцогу это и в голову не придет, но лорд Лейден – очень проницательный и умный человек, обмануть которого будет нелегко.
Существует вероятность, пусть и небольшая, размышляла Делла, что он решит вернуть ее и отправит на поиски грумов. Но те ведь не станут искать темноволосую девушку, и потому она может полагать себя в безопасности до тех пор, пока не сочтет возможным вернуться.
«Мое бегство не может затянуться, – сказала она себе. – Правда, у меня будет довольно времени, чтобы хорошенько поразмыслить о своем будущем».
Мысль эта вселила в нее тревогу, потому что, как только она вернется домой, Джейсон наверняка будет ждать ее.
Но сейчас, в эту самую минуту, ей решительно не хотелось думать о нем.
Она позволила цыганке аккуратно втереть темную жидкость ей в волосы, после чего принялась разглядывать себя в небольшом треснувшем зеркале, которое Мирели держала в своей кибитке.
Она и впрямь настолько не походила на саму себя, что и лучшая подруга не узнала бы ее в нынешнем обличье. Вдобавок, будучи по натуре простой и естественной, она даже не подозревала, насколько удачно темные волосы оттеняют ее светлую полупрозрачную кожу.
Ее матери всегда говорили, будто кожа у нее цвета жемчуга, и сейчас Делла была рада, что унаследовала ее от родительницы.
– Вот теперь вы похожи на одну из нас, – с удовлетворением заявила Мирели.
Тем не менее сходство Деллы со смуглыми ромами было весьма относительным, хотя нельзя отрицать, что в своем новом обличье она выглядела чрезвычайно привлекательно.
Они уселись поудобнее и разговорились.
На встречу с другим табором можно было рассчитывать лишь ближе к вечеру, и Мирели сообщила ей, что в дороге они обычно довольствуются скудным завтраком, а останавливаются и плотно ужинают не раньше шести часов пополудни.
– Готовим еду на костре, – сказала она. – Всяко лучше, чем маленькие перекусы.
Делла рассмеялась.
Ей, в общем-то, нравилась манера разговора, которой придерживалась Мирели. Она вдруг поняла, что ее соседка пытается подражать Ленди, беря у той уроки гадания.
– Очень интересно, – сообщила Мирели, когда Делла стала расспрашивать ее об этом. – Завтра вы пойдете со мной и послушаете Ленди. Она очень, очень умная и научилась всему от луны.
Делла знала, что более лестный комплимент трудно представить, и, хотя в глазах ее заплясали лукавые искорки, вслух она ничего не сказала.
Лошади у цыган были хорошие, и потому за день они покрыли куда большее расстояние, чем она предполагала. Собственно, она ничуть не удивилась, когда узнала, что они уже оставили позади Гемпшир и въехали в Уилтшир.
На то, как далеко они забрались, она обратила внимание только после того, как, выглянув в окошко, заметила чужие дорожные знаки, не принадлежавшие ее родному графству.
Однако она отдавала себе отчет в том, что цыгане не любят, когда их слишком пристрастно расспрашивают об их нравах, языке, верованиях или о том, куда они направляются. Делла решила, что подобная скрытность стала следствием многих веков преследований. Долгие годы скитаний, когда они не знали, что будет с ними завтра, научили их скрытности.
Поэтому она и не допытывалась у Мирели или других женщин, куда именно они держат путь.
Женщина, выкрасившая ей волосы, несколько раз заглядывала к ним в кибитку, чтобы узнать, все ли у нее в порядке.
Но, прежде чем они достигли места, где собирались остановиться на ночлег, Делле нанес визит Пирам.
– Леди довольна? – с беспокойством спросил он, словно боясь услышать отрицательный ответ.
– Я очень довольна, Пирам, – с улыбкой ответила Делла. – Мирели, как и Эллен, очень добра ко мне.
Так звали женщину, которая выкрасила ей волосы.
Делла даже слегка удивилась тому, что у нее такое обыкновенное имя. Но потом она вспомнила, о чем рассказывал ей дядя, когда они однажды заговорили о цыганах, – что многие из тех, кто приезжает в Британию, намеренно меняют свои чужеземные имена на английские.
Причем выбирают цыгане самые простые и общеупотребительные из них. Посему вокруг было полно цыган, щеголявших фамилиями Смит, Браун, Ли и Дэвис, а не собственными экзотическими именами, унаследованными от предков.
Кое-кто из женщин принял самые обычные английские имена, чем Делла оказалась разочарована, поскольку они звучали далеко не так романтично, как их собственные, хотя она и понимала, что с ними им легче передвигаться по стране.
* * *
Наконец они остановились на ночлег, и Делле сообщили, что они встали табором на краю поместья, которое очень походило на то, что принадлежало герцогу.
Вокруг раскинулись ухоженные леса, по которым ей так хотелось побродить, и широкие поля – одни были засеяны, а другие оставались под паром и зарастали травой.
Один из таких лугов Пирам и выбрал в качестве места для стоянки с уверенностью, заставившей Деллу заподозрить, что они уже бывали здесь раньше и что принимали их тут с распростертыми объятиями.
Она намеревалась обнаружить знаки, которые цыгане оставляли поблизости от места, где становились табором, давая понять другим цыганам, будут им здесь рады или нет.
