Анна впала в ещё больший шок.
– Сурова… Вспыльчива… Что ты вообще говоришь? – её голубые глаза потемнели, как небо перед грозой.
Лорд Хёрст махнул рукой, чтобы экономка ушла, и та, довольная исходом ситуации, покинула комнату.
– Миссис Гарди служит в этом доме слишком давно. Я помню её ещё юношей, как Томас, и она всегда была милейшей женщиной на свете. Эмили тоже очень любила её.
– Кто такая Эмили? – раздражённо спросила Анна. Ей совсем не нравился поворот данного разговора.
– Моя первая жена. Она погибла. Ты это знаешь. Ну так вот, миссис Гарди всеми любима. Она всегда очень услужлива. Не стоит быть с ней такой резкой.
– Выходит, раз миссис Гарди в этом доме давно, а я лишь некоторое время, это даёт ей право грубить мне, а потом выдавать ложь за истину? И это невинное лицо… – тон её голоса был повышен и натянут, как струна виолончели. – Я надеялась найти с твоей стороны защиту, но ты не веришь мне, – Анна незримо оттолкнула его от себя и отвернулась к окну.
– Родная, мне кажется, ты просто нервничаешь по случаю отъезда. Ну, конечно, все эти перемены… Я тебя понимаю! – Бенджамин обнял её за плечи. – Вот, присядь, выпей воды! Сейчас ты успокоишься, а завтра нас ждёт путешествие. Новые страны, впечатления… Навестим в Италии моего кузена… – он наполнил хрустальный бокал для вина водой из графина и подал Анне. На его лице сияла ободряющая улыбка, но её глаза выглядели поникшими, а взгляд застыл в одной точке.
– Нет! – Анна отодвинула протянутый им бокал и, не проронив больше ни слова, вышла из его комнаты.
Служанку по имени Энн она нашла сама и сообщила девушке, которая по возрасту была всего несколькими годами старше её самой, что с этой минуты Энн будет её личной помощницей. Девушка искренне обрадовалась этому повышению. «Лучше прислуживать леди Анне, чем мыть целый день посуду», – с радостью подумала она и немедля приступила к своим новым обязанностям.
Подготовка к отъезду Анну несколько увлекла. Однако её злоба на миссис Гарди и обида на Бенджамина не рассеялась, оставив за собой след неприятных воспоминаний.
Лорд Хёрст так торопился уехать, что это скорее напоминало побег, нежели отъезд в несколько запоздавшее свадебное путешествие. Но Анне было всё-равно. Уехать сегодня или завтра – какая уже была разница? Ещё пара дней пребывания в поместье ничего бы не изменили. Отъезд оказался очередной неизбежностью, ведь лорд Хёрст обожал соблюдать традиции, и медовый месяц являлся одной из них.
К полудню следующего дня багаж с вещами был уложен и закреплён со стороны задней части экипажа. Анна и лорд Хёрст были полностью готовы к отъезду.
– Я буду присылать тебе открытки из каждой страны вместе с моим письмом! Нет, письма я буду писать чаще: одно за другим. И тогда наша разлука пройдёт менее ощутимо, – говорила Анна, прощаясь с Томом.
– Но я всё-равно буду скучать… – Томас крепко обнял её, отчаянно прижав к себе. В этих объятиях ясно ощущалось: он не желал её отпускать.
Глаза Анны заблестели от подступивших к краю слёз.
– Я тоже, – тихо прошептала она, прижавшись лицом к его щеке.
Кэтрин Хёрст тоже вышла проводить их в дорогу в обществе миссис Гарди. Экономка стояла чуть позади неё подобно преданному псу, сложив обе руки на своей юбке.
– Счастливого пути! – тепло пожелала Кэтрин, но глядя лишь на брата. К Анне эта фраза совсем не относилась.
Экипаж тронулся и устремился вперёд. Анна глядела на Томаса через окно до той секунды, пока это было возможно. Но вскоре карета отъехала настолько далеко, что они потеряли друг друга из вида.
Глава 31
Проходили дни и недели…
Расстояние в длительном временном промежутке – лучшее испытание для любви. Это единственный способ выявить её глубину и подлинность. В моменты долгого расставания чувства многих начинают остывать. Новые лица и впечатления медленно поглощают сердце того или иного человека, затягивают в пучину перемен. И любовь, прежде казавшаяся нерушимой и вечной, гибнет. Но Томас и Анна были не из тех людей. С каждым днём вынужденного расставания их любовь становилась только крепче.
Том чувствовал, будто он совсем один в этом громадном доме. Для всех он был всего лишь тенью. Леди Кэтрин не интересовал Томас ни, как жертва, ни, как друг и собеседник. Кроме обыденных слов приветствия она не желала говорить с ним, как и её друзья, что навещали поместье каждую пятницу и даже оставались здесь на выходные. В моменты их оживлённого веселья Томас всегда находился в своей комнате. Из большого просторного зала эхом доносились громкие звуки музыки и озорной смех. Немного радости и возможность отвлечься пошли бы юноше на пользу. Однако на тех маленьких балах и дружеских приёмах, что еженедельно устраивала Кэтрин, его никто не ждал – он не был приглашён. Конечно, Том мог выйти к гостям и без приглашения по праву члена этого дома. Но его личность оказалась абсолютно несовместима с наглостью. Это был не его порок.
Томас тихо сидел в одиночестве, и в эти часы книги были его единственными друзьями, хотя и не всегда. Порой он любил покидать пределы поместья. По несколько часов иногда до наступления сумерек Том бродил по окрестностям владений семьи Хёрст. Ему нравилось сидеть на траве, опершись спиной о ствол векового могучего дуба, возвышающегося над всеми остальными деревьями у окраины леса. Окружённый запахом весны, шумом ветра и пением птиц, Томас читал письма Анны. Он брал их с собой, перечитывая снова и снова. Её строки согревали его сердце. Прижимая листок с письмом к своей груди, Том закрывал глаза и мысленно отправлялся к ней, за тысячу миль отсюда…
* * *
В Европе лорд Хёрст бывал сотню раз. Париж, Версаль, Вена, Прага, Будапешт и множество городов Италии были для него почти домом. Он знал каждый уголок этих мест, как свои пять пальцев. Пребывая в том или ином городе, Анна не отходила от Бенджамина ни на шаг: риск потеряться был очень велик. Увиденные ею города оказались довольно крупными. На её взгляд, уж точно не меньше родного ей Лондона.
Медовый месяц проходил насыщенно. Лорд Хёрст позаботился об этом в полной мере своих стараний. Анна ничем не была обделена; развлечений оказалось больше, чем она могла себе представить.
Друзья лорда Хёрста жили по всей Европе. В Париже и Вене их оказалось около дюжины. Прибывая в новый город, он незамедлительно извещал об этом некоторых из них. И уже совсем скоро большинство друзей лорда Хёрста устраивали пышные балы и приёмы в честь его прибытия и, конечно, его новоиспечённой супруги.
Разумеется, Анне всё это нравилось: красивые места, прогулки по не знакомым, но знаменитым улицам, театры, рестораны, магазины… Запах настоящей жизни, о которой грезит каждый человек. Было бы глупо отрицать этот факт. Но тоска по Томасу брала верх над всеми удовольствиями. Он остался там, совсем один… Неизбежная жестокость для них двоих. Да, для двоих, ведь без Тома Анна тоже чувствовала себя одинокой. Все эти люди, знакомства с которыми, казалось, никогда не прекратятся, не были ей друзьями. Их улыбки и слова ничего не значили. Люди этого общества уважали лишь себе подобных. Они любили только деньги, титулы и красоту. Слова лести и улыбки дружбы скрывали многоликую зависть. Мужчины завидовали лорду Хёрсту, глядя на Анну, его очаровательную молодую жену, а женщины завидовали ей, и причин тому было неисчислимое множество. Все эти приёмы и торжества в Париже, Риме, Вене… – балы притворства! С одной стороны Анне нравился этот блеск и роскошь, музыка и танцы – она была рождена в этом великолепии. Любовь к прекрасной жизни текла в её жилах вместе с кровью. Но само общество… Анна поняла, что начинает презирать всех этих людей. Зависть, о существовании которой ей довелось узнать ещё будучи маленькой девочкой, присутствовала в глазах каждого смотрящего на неё лица. Теперь Анна научилась видеть её также чётко, как некоторые люди могут видеть тени призраков. Любезные беседы в тесном дамском кругу сменялись беспочвенными сплетнями, едва Анна успевала покинуть их общество. Томас был единственным человеком на всей земле, с которым она чувствовала себя собой. Он был настоящим, не таким, как все. Анна хранила в себе образ Тома, и он незримо сопровождал её всюду, где бы она ни находилась.
