Глава 41
Банкротство Анны, как и смерть её родителей, не остались в тени. Жизнь большинства людей скучна, а интерес ей придают сплетни и события. А для журналистов каждая мелочь, происходящая в городе, особенно важна и желанна, словно лакомый кусочек. Подобно хищным зверям они жадно хватают любое событие, как кусок мяса.
Жизнь Анны теперь перестала принадлежать только ей одной. Она вышла за рамки приватности и стала достоянием городских обсуждений.
– Немыслимо! – сказал мистер Кларрен после прочтения очередной статьи, затронувшей фамилию Рочфорд.
– Что – немыслимо? – поинтересовалась миссис Кларрен.
– Эти редакторы просто нетактичные и наглые люди! К чему было это печатать? Я надеялся, что тема о наследстве мисс Рочфорд останется конфиденциальной и не попадёт в лапы этих стервятников. Но нет! Вот, погляди! – недовольно выразился он, а затем протянул жене газету.
– Да, весьма неприятно такое читать. Это было уже лишним. Но, впрочем, ничего удивительного: редакторы рады всякому, даже не очень значительному событию.
Мистер Кларрен ничего не сказал и, только взяв из рук жены газету, повторно прочёл статью. С неприязнью он вырвал газетную страницу и, скомкав, бросил в мусорное ведро.
А тем временем, вдалеке от городских разговоров, в абсолютной тишине, заперевшись в комнате, Маркус беззаботно упаковывал свой чемодан. Он был решительно настроен переехать в дом Анны этим же вечером. Ему уже безумно не терпелось почувствовать себя хозяином поместья. Свой дом Маркус никогда не любил: маленький, тесный, напрочь лишённый изысков и вкуса. И теперь, предвкушая свой предстоящий уход, он испытывал непомерное счастье. В этот сладкий миг он уж точно не мог представить, что его планы рухнут в бездонную пропасть.
– Что это ты делаешь? – спросил мистер Сэмуэл Лоэр, отворив дверь комнаты сына.
– Собираюсь, как видишь. Что же ещё? – Маркус, не поднимая головы, продолжал упаковывать вещи. – Анна будет прыгать от счастья, когда я появлюсь в поместье с чемоданом в руке, а я буду счастлив от того, что мне больше никогда не придётся жить в этом мрачном доме!
– Слишком рано ты возненавидел свой дом, сынок, да и чемодан ты тоже пакуешь напрасно, – сказал ему отец.
Эти слова заставили Маркуса остановиться. Он стоял, опираясь обеими руками о чемодан, лежавший на стуле и, не выпрямляясь в полный рост, повернул голову к отцу.
– Что ты имеешь ввиду? – без единой мимики в лице, спросил Маркус.
– Ты слишком рано ликовал. Уж не знаю, в чью пользу обернулась судьба, но уж точно не в твою.
– Может, перестанешь, наконец, травить меня? – Маркус выпрямился и окинул отца гневным взглядом. – Ты вечно являешься, чтобы испортить мне настроение и никогда – наоборот!
– Я могу и помолчать. Газета всё скажет за меня, – мистер Лоэр швырнул её к ногам Маркуса и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Маркус поднял газету с пола. Искать нужную статью ему совсем не пришлось. Так же, как и сведения о затонувшем корабле, она была размещена на самой первой странице. После прочтения заголовка, напечатанного крупным шрифтом, «Анна Рочфорд разорена!», Маркус побледнел, словно увидел призрака или саму смерть. Чем дольше он углублялся в статью, тем сильнее в нём закипала от ярости кровь.
«Что за чёрт!» – закричал Маркус на всю комнату и злорадно пнул ногой чемодан. Затем он распахнул дверь и выбежал в столовую с газетой в руке.
– Что это? – заорал он, в то время как мистер и миссис Лоэр мирно пили кофе.
– Это утренняя газета, – спокойно ответил мистер Лоэр, продолжая размеренно вдыхать глубокий аромат из своей чашки. – И не нужно кричать! Не порть нам такое чудное утро.
– Чудное утро?! – он нервно упал на стул. – Тут такое, а ты спокоен, как никогда! Уму непостижимо!
– А что я могу сделать? Что? – мистер Лоэр оставил свою чашку и развёл руками. – Я бы и рад избавиться от тебя, несносный ты мальчишка, совершенно никчемный и бесполезный! Но, увы, не сложилось! По всей вероятности – ты мой крест, который я буду тащить на себе до конца этой бессмысленной жизни! Мне только и осталось, что пытаться наслаждаться этим дешёвым кофе! – сказал он и снова сделал глоток.
Миссис Лоэр вся сжалась, будто боялась обжечься огнями, меж которых находилась. Будто спасательный круг, она стиснула обеими руками чашку и сидела тихо, лишь поглядывая то на мужа, то на сына.
– Знаешь, Маркус, ты никогда не был благодарен Богу за то, что имеешь, а он не терпит неблагодарных! – продолжал говорить отец. – Теперь не жди от него милости! Можешь и дальше полагаться только на себя. Маркус стих и, опёршись рукой о стол, положил на неё голову. – Столько времени ушло зря… Всё посыпалось прахом. Мои труды, все мои труды оказались напрасны!
– Труды? – мистер Лоэр усмехнулся. – Не смеши меня, ради Бога! Ты не знаешь, что такое труды. И не называй то, что ты делал, трудами или работой. Считай, что ты жил так же, как и всегда. Прими встречу с Анной Рочфорд, как некоторое разнообразие в твоей никчемной жизни и займись чем-нибудь более полезным!
– Конечно, каких ещё мне ждать от тебя слов, кроме осуждения!
Маркус встал и медленно побрёл из столовой обратно к себе.
– Что ты собираешься делать? Что ты ей скажешь? – спросила миссис Лоэр у сына.
– Кому? – Маркус обернулся.
– Анне Рочфорд, конечно! Ты всё же женишься на ней?
– Женюсь? О Боже, нет! Зачем? – воскликнул он. – У Анны больше нет ничего, что могло бы заинтересовать меня!
– Но она такая красивая! Я всегда восторгалась её красотой больше, чем её богатством, – продолжала Кассандра. – Я думала, что ты полюбил её.
– Любить красоту весьма непрактично. Она невечна, – хладнокровно ответил он.
– А как же душа?
– Её не видно. Странно, что ценным сделалось то, чего никто никогда не видел! Как можно полюбить то, что прозрачно и неощутимо? Глупости! А вот деньги… – произнёс он с наслаждением. – Их можно взять в руки, на них можно купить красивую жизнь, купить любовь и уважение… Вот что поистине ценно! Их то я и обожаю! – Маркус положил руки в карманы и, постукивая носиком своей туфли о пол, несколько секунд провёл в раздумье. – Что делать с Анной – я пока не знаю. Но могу предположить, что этого дня мне вполне хватит, чтобы понять, как от неё избавиться.
* * *
Шёл уже второй день. Анна понимала, что времени остаётся всё меньше, и нужно собираться, но её сердце этого не принимало. Ей хотелось забиться в угол, закрыть глаза и силой мысли вернуть прежнюю жизнь обратно. Анна смотрела на портрет родителей. С невыносимым чувством отчаяния она тянулась к ним душой и не могла сдержать слёз. Они скатывались с её лица, капали на платье и пол, а она смотрела на родителей, не сводя глаз, будто умоляла их вернуться.
«О, папа, будь ты сейчас здесь, они бы не посмели отнять у нас дом, ты бы им не позволил…» – тихо бормотала Анна сквозь слёзы, чтобы никто, кроме родителей, не мог её слышать. Но отец и мать молчали и лишь смотрели на неё всё тем же любящим и тёплым взглядом, словно были живы, словно находились совсем рядом.
