– Пачерный, – поправила Юля.
– Пачерный? Это был тот самый Иван Пачерный? – выкатила глаза Даша.
– Юль, не грузи, какой Пачерный? Он же продюсер! – Я тоже не молчала.
– А что, по-твоему, продюсеры выглядят как-то особенно?
– Ну… Не так вульгарно, – я вспомнила Крутого за роялем, Пригожина в костюме, Меладзе в интеллигентных очках.
– В самом деле, Печенкина, – не отставала Настя, – я видела его фотку в последнем номере «Все звезды». Он там рыжий с длинными патлами. А этот стриженый с хохолком на голове.
– Чтоб ты знала, Иван Пачерный меняет образы еженедельно. И имидж ему создают мастера в Европе. Мне мой Зося Горинов рассказывал.
– А его российские не устраивают? – Варька пожала плечами.
– Я бы тоже выбрала Европу, – вздохнула Юлька.
Я вдруг некстати вспомнила Сашку-футболиста. Он тоже мечтал жить в Европе. Почему не осталось людей, беззаветно преданных своей стране?
– И куда он исчез? – Варькин голос завибрировал.
Мы поняли, что она как антенна, настроилась на волну «Очарую любым способом. Будет мой!».
– Не парься, он не один, – усмехнулась Юлька.
– Не стенка, подвинется, – авторитетно пропела Варька.
Поправила выпирающие из лифа груди, откинула назад волосы, глубоко вздохнула. Приготовилась к бою.
– Туда ушел? – спросила уже каким-то грудным волнующим голосом.
И как человек так умеет перестраиваться?
– Ага, – кивнула я в ту же сторону, куда смотрели горящие глаза завоевательницы.
– Варь, через полчаса общий выход, – крикнула вслед удаляющейся женской фигуре Юлька.
Плавно покачивая бедрами, Варька ушла, намереваясь устроить свою дальнейшую жизнь уже без нашего участия.
Больше мы Варьку не видели. Надо сказать, в тот вечер к всеобщей злости за расстроенную финальную песню (Варька пела целых четыре строчки) примешивалась обычная девичья зависть. Вот ведь урвала свое счастье, курица! Мы были убеждены, что Варька в тот вечер стонала в объятиях Пачерного, а на нас плевать хотела. Но как жестоко мы ошибались, поняли через несколько дней.
Глава 8
– Я названиваю Варьке уже третий день, – жаловалась мне Юлька.
Мы жили вместе и как-то пытались друг к другу приспособиться. Юлька с первых дней кинулась на поиски работы. Обзванивала рестораны, бары, казино, давала объявления в газете, ходила на кастинги. Была всецело занята. Вся домашняя работа, которую хочешь – не хочешь иногда приходится выполнять, грузом давила на мои плечи. Юлька прибегала домой после десяти вечера голодная как волк и бесцеремонно шарила по кастрюлям в поисках еды.
– Есть что пожрать? – с порога летела она на кухню.
– А ты приготовила? – как-то раз не выдержала я.
– Вика, я ведь занята, – захлопала Печенкина ресницами, – для нас стараюсь. Пробиваю площадки, договариваюсь с менеджерами. Вот скоро выступим на открытии одного модного клуба.
Я промолчала. Что тут скажешь? У меня таких организаторских способностей не наблюдалось. Ходить, просить, унижаться, кому-то доказывать, что ты не слон и умеешь петь. Нет, это не мое.
И тут вдруг Варька. И это нескончаемое беспокойство.
– Сдалась тебе Варька. Не завидуй чужому счастью.
– Могла бы трубку снять и ответить подруге, как у нее с Пачерным, все получилось?
– Юль, ты сама сказала, что каждый сам за себя. Вот она восприняла твои слова буквально.
– Вот стерва.
– Стервам жить легче, – констатировала я.
– Могла бы хоть телефон не отключать. Мало ли что?
– Что? Ну вот что? Чего ей ждать? Что кто-то из ее прежних приятельниц объявится и начнет скулить: устрой мои гастроли, Варенька. Я бы на ее месте так же сделала, контакты стерла, номер поменяла.
– Вик, ты ведь не такая. Правда?
Печенкина посмотрела грустными щенячьими глазами.
Пришлось признаться. Правда, не такая. Но я была уверена, что Варька осуществила свою мечту, к которой готовилась лет с четырнадцати. И теперь будем мы лицезреть подругу лишь с экрана. Что ж, такому напору и умению добиваться цели можно позавидовать.
– Не берет! – Юлька швырнула телефон на кровать. Очередная попытка достучаться до успешной Варвары Дис не увенчалась успехом.
– А может, ее на открытии клуба встретим? – предположила я.
– Вика, ты с луны свалилась? На такие мероприятия ходят только такие, как мы, безызвестные, у которых нет волосатой руки продюсера. Или те, кому позарез нужны бабки.
– А Ленка, Дашка и Настя, они как? Знаешь?
– Вот Варьку найдем и про остальных узнаем.
Но Варьку мы не нашли. Она сама нашлась. Выплыла из Москва-реки. Как рассказали в новостях, рыбаки выловили тело недалеко от берега. Вызвали милицию, оформили опознание.
В тот вечер Юлька вернулась домой раньше обычного. В руках початая бутылка водки, глаза стеклянные, как у больной собаки.
– Юлька… – только и смогла вымолвить я.
Подскочила, подхватила под руки и поволокла в ванную. Юлька мертвой хваткой держала в руке бутылку и не отпустила, даже когда я засунула ее голову под холодную воду.
Закутавшись в махровый халат, она потащила меня на балкон. В себя еще не вернулась, но сигарету в зубах сжимала.
– Варьку утопили…
– Нашу Варьку? Утопили? Зачем? Не может быть!
Трагическая информация не хотела укладываться в сознании.
Юлька нервно курила, не успевая выпускать дым. В контровом свете окна она была похожа на разъяренного дракона, у которого осталась всего одна голова.
– Как ты узнала?
– Зося сказал. Я его сегодня с новой увидела. Представляешь, два несчастья в одни ворота.
– Так может, он специально? – Я еще на что-то надеялась.
– Такими вещами не шутят. Я потом еще одной ведущей позвонила, но она…
Юлька задрожала. Я поняла, какую информацию подтвердила женщина.
– Как… как это случилось?
– В газете написано. «Криминальные хроники Москвы». Представляешь? – Юлька заревела с новой силой. – Хотела девка попасть в светские хроники, а попала в криминальные!
– Юль, да кому нужна смерть Варвары? – Я не могла никак въехать в произошедшее.
– Не сама она в воду кинулась, это точно, – Юлька размахивала перед моими глазами догоревшим окурком. – Ой, чует мое сердце, Пачерный виноват.
– А он при чем?
– Кто Варьку последним видел?
Я промолчала. Да, аргумент. Юлька шмыгнула носом, вытерла рукавом слезы и сказала, четко разделяя:
