Пищала трубка. Маринка тупо не слышала вызова. Спала и не слышала. Сердце опускалось все ниже и ниже. И теперь болталось где-то в области левой пятки.
«Возьми трубку», – молила я подругу.
«Возьми трубку! Спаси меня!»
О том, что мы не виделись больше года, я вспомнила внезапно. Маринка могла поменять номер телефона и вообще забыть о моем существовании.
«Мариночка, я исполню любое твое желание! Только ответь, сними трубку! Подарю свой норковый полушубок, буду звонить, регулярно приходить в гости, буду паинькой, тебя слушаться, буду…»
– Аллё, – недовольно буркнули на том конце.
– Маринка! Марина! Спаси меня! – заорала я вместо приветствия. – Принеси одежду! Я на улице…
– Кто это? В чем дело?
– Марина, это Вика. Вика Смирнова. Мне нужна твоя помощь, я…
– Витка? Чего орешь? Ты на часы смотрела?
– Марина, ты – единственная моя надежда, – я успокаивалась и постепенно приходила в себя.
– Я уже сплю, мне завтра на работу. А что случилось?
– Долго объяснять. Приезжай немедленно и привези с собой одежду.
Я продиктовала адрес.
– Ты с ума сошла? Метро уже закрыто!
– Возьми такси. Я все верну, клянусь. Маринка, мне больше не к кому обратиться. Я в чужой квартире, разбудила людей… – в носу предательски защипало, – приезжай быстрее и привези одежду.
– Какую одежду? Смирнова, ты что, ты голая, что ли?
– Почти, – выдавила я.
– Во дела! Ладно, жди.
Поблагодарив соседей, я вернулась к своей захлопнувшейся двери. Они ради приличия предложили мне подождать подругу у них, но я отказалась. Марать тряпкой диван не входило в мои планы. Пусть спят. Оставалось ждать. Минуты тянулись, но ускорить время я была не в силах.
– Вика?
Маринка стояла на освещенной лестничной клетке с пакетом в руке и с выпученными глазами.
– Что случилось?
– Полы мыла, – буркнула я, принимая пакет с одеждой.
– В таком гламурном виде? – хихикнула подруга.
– В таком виде я к соседям ходила.
– Ты шутишь? – Маринка прыснула от смеха.
– А как я, по-твоему, могла тебе позвонить?
– Ой, не может быть! – хохотала Лазарева.
– Представь себе, – дернула я плечами, – час ночи, звонок в дверь и такое чудище на пороге.
Одевшись в Маринкины шмотки, кинула тряпку в ведро и отставила его в сторону.
– Есть ручка и бумага?
Маринка порылась в сумке, достала блокнот и косметический карандаш.
– Не густо.
Я написала записку соседям с извинениями за незапертую дверь, всунула в мужской ботинок и прикрыла дверь.
– Надеюсь, когда они вернутся, обувная полка будет в целости и сохранности.
Я вздохнула и посмотрела на Маринку.
– Ты куда? – спросила она.
– К тебе. Не здесь же мне ночевать.
Маринка посмотрела на сиротливый старенький коврик, свернутый в углу.
– Я такси отпустила.
– Марина?
– Конечно поехали, о чем речь.
– Я тебе все верну. Все расходы.
– Забудь.
Я обняла подругу, она засмеялась и отстранилась:
– У тебя руки грязные. Ой, Смирнова, видели бы тебя сейчас твои поклонники!
Квартира Лазаревой блестела новинками: телевизор, холодильник, раковина, плита, микроволновка, тостер, соковыжималка. Все по последнему слову техники. Сразу видно, деньги водились. Молодец подруга.
Спать легли поздно, пока не перетрепали все темы. С Сашкой связалась на следующий день и ввела его в курс дела.
– Вика, тебя ни на минуту нельзя одну оставить, – сокрушался Петрешенко.
– Так не оставляй.
– Как малое дитя, – пропустил мимо ушей мою просьбу.
– Я у Марины.
– Я понял. Скоро вернусь. Смотри, не влезь никуда.
Я пообещала. И в принципе, выполнила. Если бы не Маринкина комнатная собачка, которую она завела от одиночества совсем недавно, мое пребывание на ее территории вообще прошло бы спокойно. Но эту комнатную собачку, размером с дыньку, надо было выгуливать на улице.
– Ты ведь говорила, что она комнатная.
Я сопротивлялась, а подруга продолжала давать мне наряды на день.
– Вика, мне некогда с тобой спорить. Выгуляешь Дуську утром и в обед, насыпешь корм, в миску нальешь воды. Можешь приготовить нам ужин, кстати.
– Мариш, она же комнатная. Зачем ей на улицу? – не сдавалась я.
– А писать она тоже в комнате должна? – возмутилась хозяйка. – Все, опаздываю на работу. До вечера.
Она умчалась, оставив шлейф аромата дорогих духов в коридоре, а собака жалобно уселась возле двери. Пришлось тащиться в ванную, умываться и выгуливать это мохнатое создание во дворе. Наскоро причесавшись, я впрыгнула в Маринкину юбку, пристегнула к ошейнику поводок и повела Дуську на улицу. И только выходя из подъезда обнаружила, что юбка великовата. Крутится вокруг талии и норовит сползти ниже бедер. Видимо, к ней предусматривался пояс, который я впопыхах забыла. Или Маринка поправилась.
Пока я размышляла, что опять одета не лучшим образом, Дуська что-то увидела на противоположной стороне дороги и ринулась к обочине. Удерживая одной рукой поводок, а второй юбку на талии, я пыталась остановить собаку, рвущуюся под колеса машин.
– Фу! Фу! Дуся, фу!
Но она упорно тянула меня на проезжую часть. Маленькая, а какая сильная. Из травы выпрыгнула кошка, зашипела на обидчицу Дуську и помчалась к подъезду. Дуська резко изменила траекторию движения и дернулась вслед за кошкой. Поводок врезался мне где-то между ног, опутав правую ногу. В следующее мгновение я уже летела на землю, не выпуская из рук ни поводка, ни юбки.
– Дуська! – заорала я, ударившись лбом о кочку.
Кошка запрыгнула в подвал. Собака поняла, что нашкодила, и вернулась ко мне.
– Будь ты проклята, – шипела я сквозь зубы, возвращаясь в исходное положение.
– Ав-ав-ав, – ответила собака.
– Попробуй только после этого нагадить в квартире, – пригрозила я.
Я потащила четвероногого друга домой. Скинула нелепую юбку и швырнула поводок. Посмотрела в зеркало. На лбу набухала круглая шишка. В морозилке нашлась только вчерашняя недоваренная пачка пельменей. Приложив холод ко лбу, легла на диван.
Дуська, зараза, примостилась рядом.
– Пошла вон! – в сердцах пожелала я.
