Джордж Бивен кивнул.
– В определенной степени, – ответил он, и Джек всерьез призадумался. Что бы это значило?
– И чего вы сейчас ожидаете от меня? Чтобы я вас простил? Ладно. Хорошо. Я согласен. Впрочем, я уже не уверен, делаете ли вы мне одолжение. Ваша дочь, вероятно, все равно не вернулась бы ко мне. Она не хочет быть со мной, недавно она в очередной раз это подтвердила своим решением. Поэтому не имеет значения, передали вы мое письмо тогда или нет.
– Нет, конечно же, это имеет значение, – возразил Джордж Бивен. – И даже очень большое. Вы остались бы с Зои, и все сложилось бы иначе. И так для моей дочери было бы лучше.
– Возможно, – фыркнул Джек. – Но теперь она помолвлена. И больше не важно, что могло быть между нами.
– Она больше не помолвлена. – Джордж Бивен повернул чашку в руках. – Она расторгла помолвку с Филиппом. Мне она сказала, что всегда любила лишь одного мужчину. Вас. Поэтому я здесь. Я хотел, чтобы вы это знали.
Джек пристально посмотрел на него. Ему хотелось верить в то, что ему сейчас сказал отец Зои. И даже очень. Но в этом все равно не было никакого смысла.
– Ваша дочь уехала. Она не пожелала остаться со мной. И она ничего не сказала о том, что ее помолвка расторгнута. И если я что-нибудь понимаю, то ей стоило самой сюда приехать и рассказать мне обо всем.
На глаза Джорджа Бивена навернулись слезы.
– Зои очень хотела бы это сделать, – ответил он. – Но, к сожалению, она не может.
Джек с тревогой затаил дыхание, когда наконец осознал, почему этот пожилой мужчина так подавлен. И что было в его глазах. Отчаяние. И горе.
– Что с Зои? – спросил Джек и почувствовал, как сердце его сжалось, словно его сдавила ледяная рука. – С ней что-то случилось?
Глава сорок вторая
– Ну, давай уже, расскажи мне все наконец! – воскликнула Дэйзи и улыбнулась, когда Роуз с удивлением взглянула на нее.
Они вместе сидели за кухонным столом в пансионе и чистили овощи для ужина. Роуз часто помогала матери. Сидя в одиночестве в пляжном доме, она постоянно думала о Саймоне. Прошло два дня после ее возвращения, и она много времени проводила в пансионе, радуясь любой работе. Роуз и не подозревала, что мать видит ее насквозь.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – ответила она, особо не надеясь, что Дэйзи ей поверит. – У меня все хорошо.
Мать покачала головой.
– Роуз, я же тебя знаю с тех пор, как ты появилась на свет. Ты думаешь, я не замечаю, что ты страдаешь? Что произошло в Лондоне? Я ничего не скажу Айрис. Давай, говори. Почему ты вернулась раньше? И почему у тебя с тех пор такой вид, словно в этом году Рождества нет в календаре?
Роуз отложила в сторону морковку, которую чистила, и глубоко вздохнула.
– Я кое с кем познакомилась в Лондоне, – призналась она. – С мужчиной. Его зовут Саймон Филдинг, и я в него влюбилась. Я знаю, это звучит глупо, потому что знакомство продлилось всего несколько дней, но с ним было так хорошо! И я думаю, что он чувствовал то же самое, по крайней мере, он так говорил. Но когда он узнал, что у меня трое детей, то его мнение изменилось. Он засомневался в наших отношениях, и я решила с ним порвать. – Роуз пожала плечами. – А больше ничего не было.
«Как больше ничего не было?» – мысленно простонала Роуз: это было страшное преуменьшение. Это «ничего не было» она все никак не могла выбросить из головы. Саймон снился ей каждую ночь (если она вообще засыпала – все время копалась в себе). Как можно соскучиться по человеку за несколько дней так, что ощущаешь физическую боль из-за того, что его нет рядом?
Роуз помотала головой, чтобы выбросить из головы образ Саймона, который снова всплыл в памяти.
– Поэтому я уехала, – сказала она больше себе самой, чем матери.
Но Дэйзи все равно скептически смотрела на дочь.
– Может, он просто не смог сразу свыкнуться с этой мыслью, и тебе стоило дать ему больше времени? – размышляла мать.
Роуз снова взяла морковку в руку и принялась нервно чистить ее.
– Нет, я все сделала правильно. И если трезво смотреть на вещи, все равно это плохо закончилось бы. Он живет в Лондоне, в шикарных апартаментах, а я с тремя детьми здесь, в пляжном доме. Мы просто не вписываемся в его жизнь, а он – в нашу. Наши отношения все равно бы развалились, поэтому мы можем прямо сейчас закрыть эту тему.
Дэйзи фыркнула, потому что слишком хорошо знала дочь. Это говорило не только о недоверии матери, но и о том, что дочь уже сделала выводы.
– Ты боишься, – сказала она, и Роуз внутренне содрогнулась.
– Конечно, я боюсь, – ответила она. – Я не хочу, чтобы мне снова причинили боль. И я не хочу, чтобы дети привыкали к человеку, который потом их оставит в беде. Достаточно того, что это сделал их отец. И как я могу что-то требовать от того, кто с самого начала видит проблему в том, что мы станем частью его жизни?
– Не прикрывайся все время детьми, Роуз. Суть не в этом. Ты просто боишься снова довериться мужчине.
В этот раз хмыкнула Роуз.
– И это удивляет после всего, что мне пришлось пережить с Мэттом? Мне не нужен еще один мужчина, который объяснится в любви, а потом бросит меня, как только на горизонте замаячат трудности. Саймон торжественно заявил мне, что преодолеет все препятствия, лишь бы мы были вместе. Но его слова – лишь пустой звук. Как только он услышал о детях, речь об этом уже не шла.
Дэйзи вздохнула и бросила очищенную картофелину в кастрюлю.
– Я больше переживала бы, если бы он сказал, что не видит в детях никакой проблемы. – Она пожала плечами, когда Роуз озадаченно взглянула на нее. – Всегда есть какие-то сложности. Трое детей – это огромная ответственность. Когда он говорил тебе, что хочет серьезных отношений, он ведь не догадывался, что его ожидает. Ты уверена, что можешь упрекать его в сомнениях?
Эти слова задели Роуз до глубины души.
– Ты вообще-то на чьей стороне, мама?
– На твоей, – заверила ее Дэйзи. – Я всегда на твоей стороне. Но я больше не могу спокойно смотреть на все это. Ты ушла в свою скорлупу после расставания с Мэттом и не подпускала к себе мужчин. Саймон – первый, о ком ты заговорила всерьез. И ты не даешь этим отношениям ни малейшего шанса и снова бежишь от них. Мне хочется, чтобы ты снова была счастлива, Роуз. Но для этого тебе придется еще раз рискнуть своим сердцем.
Роуз растерянно взглянула на мать. Та была права. Роуз сама все перечеркнула, не дав Саймону времени, о котором тот просил.
Но что бы изменилось, если бы она дала ему этот шанс? Он сам не хотел этого, ведь Роуз не получила от него ни одной весточки с тех пор, как они поссорились перед входом в особняк.
Но в одном ее мать ошибалась: Роуз все же рискнула своим сердцем. И поплатилась за это…
