– Спасибо за велосипед, – сказала Кори. – Ты принес мешок рыбки Кори?
Джек засмеялся.
– Какая ты избалованная ненасытная девочка!
– Что значит избалованная? – спросила Кори.
– Это значит, что ты хочешь, чтобы тебе все преподносили на блюдечке с голубой каемочкой, – сказала Эва.
– Что такое блюдечко с голубой каемочкой? – не унималась девочка.
– Это значит, что ты просто обычная девочка трех с половиной лет, – сказал Джек. – И сегодня вечером Мэриэн посидит с тобой, так что я украду твою маму, и мы куда-нибудь сходим.
Казалось, Кори не на шутку встревожилась.
– Ты собираешься ее украсть?
– Она в таком возрасте, что все понимает буквально, – сказала Эва Джеку.
– Мы с твоей мамой ненадолго зайдем в книжный магазин. Хорошо?
– А мне с вами можно?
– Нет, моя сладкая, – сказала Эва. – Ты останешься здесь, с Мэриэн. Но я куплю тебе книжку, согласна?
– Согласна. – Кори побежала в дом. – Мэриэн! Я ненадолго остаюсь с тобой! – кричала она.
Улыбнувшись, Эва повернулась к Джеку.
– Она просто без ума от тебя, – сказала Эва, не отнимая руки от сиденья велосипеда. – Он ей понравится.
Книжный магазин, куда они собрались, находился рядом с университетом. Прежде она там не бывала, и когда она вошла в помещение с высокими стеллажами до потолка, набитыми старыми книгами, у нее перехватило дыхание. Она нашла старинную книгу по психологии – изложенные в ней теории и подходы противоречили тому, что она изучала, – и экземпляр «Паутины Шарлотты»
[20] для Кори, но потом вспомнила, что в конце книги Шарлотта умирает, и решила не покупать ее.
– Я должна быть очень предусмотрительной с Кори, – сказала она Джеку. – Ее многое пугает. Я не хочу, чтобы стало еще хуже.
– Возможно, ты слишком предусмотрительна, – мягко намекнул Джек.
– Не думаю, что слишком, – ответила она. – Почему ты так говоришь?
Вытащив с полки пыльную книгу, он рассматривал обложку.
– Мне не следовало ничего говорить, – сказал он. – Что я знаю о воспитании детей?
– Продолжай, – попросила она. – Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что я слишком предусмотрительна?
– Я видел тебя с ней всего несколько часов, поэтому я, по правде сказать, не вправе…
– Джек, скажи мне!
– Возможно, ты слишком балуешь ее, – сказал он. – Когда она чего-то пугается, как на велосипеде, или стесняется, увидев меня, ты… я не знаю, ты как будто стремишься утешить ее. Мне кажется, ей нравится, когда ты ее утешаешь.
Эва молчала. Мэриэн говорила ей то же самое, и ее беспокоили эти замечания. Она так боялась наделать ошибок, воспитывая свою дочь.
– Прости, – сказал Джек. – На самом деле это не мое дело…
– Нет, я… – Эва вздохнула. – Наверное, ты прав. Я не умею вести себя иначе. Я так тревожусь о ней.
– Чего ты боишься? – спросил Джек.
С чего начать?
– Потерять ее, – сказала она. – Причинить ей боль. Заставить ее страдать.
– Без этого не обойтись, Эва, – сказал он. – Хотя я понимаю, что тебе пришлось пережить в жизни гораздо больше горя, чем всем твоим ровесникам.
– Я знаю.
– Ты хорошая мама, – сказал он. Стоя среди стеллажей, где их никто не видел, он обнял и поцеловал ее. – И красивая мама.
Она не была красива. Она была дурнушкой, но поверила, что Джек говорит правду, что он увидел в ней то, чего не сумел разглядеть другой мужчина. Когда он нежно прижал ее к себе, Эва почувствовала его восставшую плоть. Прошло так много времени с тех пор, как ее тело не откликалось на зов мужчины. Как давно это было! Просунув руку между их тел, она ласкала его тыльной стороной ладони. Он затаил дыхание.
– Черт побери, девушка, – произнес он. – Ты бесстыдница.
– Извини.
– Я не жалуюсь, – засмеялся Джек.
– Обычно я не… бесстыдница, – сказала она и сама рассмеялась. – Я даже не знаю, какая я обычно. Прошло так много времени с тех пор, как я была влюблена.
– Это моя вина, – сказал он. – Что за идея – привести тебя в книжный магазин? Знаешь, обычно я – пусть это прозвучит грубо, но я хочу быть с тобой откровенным, – обычно, если девушка – женщина – хотела этого и если она нравилась мне и я находил ее привлекательной, сразу же тащил ее в постель. Как можно скорее. Но я не хочу, чтобы с тобой было так же. То есть я определенно жажду тебя. Только я не хочу спешить и испортить то, что действительно может оказаться прекрасным.
– Конечно, – сказала она, убирая руку.
– Ладно, – сказал Джек, – покажи мне, что ты нашла в старых книжках по психологии.
Они сидели на полу, прислонившись к стене и перелистывая страницы старинной, покрытой плесенью книги.
Потом он посвятил ее в закулисные дела студенческого театра, где она смотрела пьесу с его участием. Джек рассказывал, что хочет преподавать драматическое искусство детям в средней школе. Она же говорила о том, что, получив диплом бакалавра, собирается некоторое время поработать, а потом поступить в магистратуру. Вскоре они знали друг о друге почти все, что было возможно узнать на данный момент. Именно с этого самого момента начался отсчет их новой жизни.
26
Когда закончился учебный год, распорядок их жизни изменился. Эва занималась четыре раза в неделю по утрам, а по выходным работала в центре реабилитации трудных подростков. Джек летом тоже работал, в основном по выходным дням, в Виргинской театральной компании, поэтому они могли проводить вместе всего несколько вечеров в неделю, и чаще всего с Кори на буксире. Джек был удивительным человеком, готовым потратить те немногие часы, которые они с Эвой проводили вместе, на то, чтобы посещать парки с аттракционами или площадки для катания на роликах и обучать Кори кататься на велосипеде. Теперь она храбро садилась на велосипед, что внушало Эве надежду и тревогу.
Четвертого июля, в День независимости, Кори помогала Мэриэн готовиться к пикнику, пока Эва с Джеком проводили время вдвоем. В полдень, когда оба были свободны, они заглянули в книжный магазин, а потом в дом, который Джек снимал вместе с двумя другими парнями – оба они уехали из города на время праздников. За четыре месяца их знакомства они впервые остались в доме одни. В ожидании того дня, когда ей захочется, забыв обо всем, отдаться ему, Эва около двух месяцев назад начала принимать противозачаточные пилюли. Она любила его, хотя еще не говорила ему об этом. Эва любила его силу и веселость, его терпение и щедрость по отношению к Кори. Однако порой она размышляла о том, способен ли он вообще быть серьезным. Именно это опасение удерживало ее от того, чтобы сказать ему те самые главные слова, на которые она возлагала столько надежд.
