– Сколько? – спросила она.
Положив деньги на стол, он посчитал их.
– Двадцать штук! Тысяча долларов наличными. – Джек хмуро смотрел на нее. – Кто мог бы послать тебе тысячу долларов наличными?
– Ну, – сказала она. – На самом деле я не знаю. С тех пор как родилась Кори, я несколько раз получала такие конверты. Первый пришел, когда я жила в доме Мэриэн, внутри была записка. Просто клочок бумаги. Там было написано «для ребенка». В конверте лежало несколько сотен долларов. Теперь я получаю тысячу долларов пару раз в год, и записок больше не было, я предполагаю, что эти деньги предназначены Кори.
Джек по-прежнему хмурился.
– Что ты с ними делала? – спросил он. В его голосе сквозило не подозрение, а скорее любопытство. Эва не винила его. У них было туго с деньгами, а оказалось, что она получала наличные деньги и ничего не говорила ему об этом.
– Я положила их в банк на ее имя, – сказала она. – Сначала я покупала вещи, в которых она нуждалась. Детские принадлежности. Всякое такое. Но за последние два года я просто откладывала их. – Эва посмотрела на деньги, лежавшие на столешнице, и сказала: – Вместе с этими будет около четырех тысяч долларов.
– Почему ты никогда не говорила мне о том, что происходит? – спросил Джек.
Она была не в силах поднять на него глаза.
– Я испытываю странное чувство к этим деньгам, – сказала Эва. – Я не пыталась скрыть эти деньги от тебя, Джек. Надеюсь, ты так не думаешь.
– Конечно, нет, – сказал он, – но было бы лучше, если бы ты сказала мне. Почему эти деньги вызывают у тебя странное чувство?
– Потому что я не могу объяснить, откуда они. На конверте всегда разные марки. Оклахома, Огайо. Откуда этот?
Перевернув конверт, Джек посмотрел на него.
– Эль Пасо, Техас, – произнес он.
– Понимаешь, что я имею в виду?
– Может быть, это от родственников отца Кори? – спросил он.
– Именно так я и думала, – сказала она. – Но кто знает? Ты огорчен? Ты думаешь, что нам следует потратить эти деньги на оплату счетов, или снять дом получше, или…
– Нет, – сказал он, – кто бы ни посылал их, он хочет, чтобы они были потрачены на Кори, поэтому они должны достаться именно ей. – Джек нахмурился, выпятив нижнюю губу, словно маленький ребенок. – Однако нашему новорожденному не потребуется сумасшедший благотворитель, – сказал он. – Ребенок будет самым классным маленьким бедняком.
Эва улыбнулась.
– Так или иначе, мы все сделаем для него или для нее, – сказала она.
Эве удалось исхитриться и пойти одной на первый прием к гинекологу. Назначив визит на тот день, когда, как ей было известно, Джек будет находиться в Вашингтоне, на конференции по драматическому искусству, она с легким сердцем отправилась к врачу. Эва причиняла боль себе так же, как и ему, ей страстно хотелось, чтобы муж был рядом на протяжении всей ее беременности. Они могли бы разделить эти переживания пополам, как он того хотел, но она не придумала способа, как это сделать.
Доктора звали Шерил Руссо. У нее был резкий и непривычный для Шарлотсвилла нью-йоркский выговор, но манеры были мягкими и неторопливыми, как у южанки. На самом деле она была очень славной, с ней было так легко разговаривать, что, на секунду забыв об осторожности, Эва подумала, не рассказать ли ей полуправду о Кори. Мой муж думает, что она моя, но я удочерила ее, не будучи за ним замужем, поэтому прошу вас, не говорите ему, что это моя первая беременность. Но доктор Руссо подумала бы, что она жестокая женщина и жестокая жена. Она стала бы задавать Эве вопросы, на которые та была не в состоянии ответить. Она стала бы гадать, как случилось, что она удочерила такую маленькую девочку. Начав говорить полуправду доктору, Эва ступила бы на минное поле, не будучи в состоянии сделать ни шага вправо или влево. Поэтому она предпочла обман, с которым могла бы справиться: как бы то ни было, она не допустит, чтобы Джек ходил с ней на прием к врачу. Это был единственно возможный выход.
Эва мучилась от своей лжи. Ей было так противно манипулировать Джеком. Когда он вернулся с конференции и распаковывал в спальне чемодан, она сказала ему, что была на приеме у врача, и он, не веря своим ушам, пристально посмотрел на нее.
– Прошу тебя, не расстраивайся, – быстро проговорила она. – Когда я договаривалась о визите, я не сообразила, что тебя не будет в городе, и не сказала тебе об этом, зная, что ты будешь страшно недоволен.
– Я действительно страшно недоволен. – Джек стоял, держа джинсы в одной руке и ботинок в другой, и выглядел раздавленным. – Почему ты не поменяла дату?
– Я потратила столько времени, чтобы попасть на этот прием, – сказала она. – Мне правда жаль.
– Ну, и что сказал доктор? – спросил он.
– Ничего особенного, – ответила она.
– Это потому, что ты уже проходила через это. – Джек бросил джинсы обратно в чемодан, и в этом движении была не только обида, но злость. – Для меня это ново. Мне кажется, ты забыла об этом.
– Прости. Я не подумала. – Видимо, ей придется говорить «прости» на протяжении всей беременности.
В июне они решили, что пора все рассказать Кори.
Кори, как и предсказывала та мамаша в начале учебного года, полюбила миссис Райс, которая сумела воспользоваться успехами девочки в чтении, для того чтобы помочь ей почувствовать свою значимость и вести себя в классе увереннее. Она все еще робела перед другими детьми, все еще боялась принимать участие в драках на игровой площадке. Принимая во внимание ее внешность, это было совершено непостижимо. Хотя ей было всего шесть с половиной, она обладала хрупкой красотой. Кори была рослой и длинноногой, у нее были голубые глаза и нежная белая кожа и тонкие, женственные черты лица, она выглядела так, словно может разлететься на мелкие кусочки, если упадет с гимнастической лестницы.
– У нас для тебя удивительная новость, – сказал Джек, когда Эва укладывала Кори в постель.
За окном рядом с кроватью Кори на деревьях мерцали светлячки, и Кори пришлось оторваться от них и обратить внимание на отца.
– Какая? – спросила она.
– Скоро у тебя будет братик или сестренка, – сказала Эва.
На освещенном настенным ночником лице Кори отразилось удивление.
– Когда? – спросила она.
– В ноябре, – сказала Эва.
– Это станет для тебя чем-то вроде особенного подарка на день рождения, – сказал Джек. Двадцать второго ноября Кори должно было исполниться семь лет.
Кори перевела взгляд на живот.
– А ребенок сейчас в твоем животике? – спросила она. – Не похоже, чтобы он был там.
Эва засмеялась, положив руку на живот.
– Угу, – сказала она. – Он или она сейчас совсем маленький, но ты увидишь, как все изменится через несколько месяцев.
