– Он сказал, что она у него, – вспоминал Расселл. – Что моя жена в безопасности и вернется ко мне живой и невредимой, если я отменю приговор Андреа Глисон.
Камера время от времени задерживалась на Вивиане, которая сидела в зале суда, приложив носовой платок к глазам. Эве было больно смотреть как на Расселла, так и на его дочь. Она пыталась отстраниться от этого дела, сделать вид, что не имеет к нему никакого отношения, но это было невозможно. Слезы застилали ей глаза, когда Рассел прекратил давать свидетельские показания. Эва размышляла о том, произвели ли они такое же сильное эмоциональное впечатление на присяжных или свидетельские показания Расселла причинили ей такую боль оттого, что она была тесно связана с этим делом.
Когда на следующий вечер Эва снова смотрела повтор, на месте свидетеля стоял кузен Тима, Дэвид Глисон. С длинными волосами и карими глазами, он был больше похож на Марти, чем на Тима, говорил с явным акцентом, растягивая слова, так что временами его было трудно понять. Дэвид подтвердил, что Тим спросил его, могут ли они с Марти «несколько дней отдохнуть» в хижине, и он дал им ключ.
– Не показалось ли вам странным, что они хотят «отдохнуть»? – спросил Шрейнер.
– Нет, – ответил Дэвид Глисон. – У Марти были проблемы, и Тим приглядывал за ним, поэтому я подумал, что дело именно в этом. Тим хотел на некоторое время увезти Марти из города в какое-нибудь тихое место. – Он почесал бороду. – Конечно, я догадался, что произошло, когда в новостях сообщили о том, что они похитили жену губернатора, но я был сбит с толку.
Шрейнер удивленно вскинул брови.
– Сбиты с толку? – спросил он.
– Конечно, в новостях говорили, что они разговаривали с губернатором по телефону, а в хижине нет телефона.
– Вам не пришло в голову позвонить в полицию, когда вы поняли, что совершили ваши родственники?
Опустив глаза, Глисон рассматривал свои руки, а потом покачал головой.
– Нет, – сказал он. – То есть… я был тогда так молод.
– Прекрасное оправдание, – саркастически заметил Джек. Они с Эвой смотрели телевизор, лежа на кровати под одеялом. – «Я был так молод», – передразнил его Джек. – Этого парня нужно посадить вместе с его кузеном.
– Тогда я был не таким, как сейчас, – продолжал Глисон, – и мне было также жаль Энди… Андреа. На самом деле я как будто поддерживал Тима и Марти, узнав, что они замыслили. Разумеется, у меня и в мыслях не было… уф… что миссис Расселл умрет.
Эва в напряжении ожидала, что Тим произнесет имя Кики Уилкс. Ей не нравилось наблюдать за судом вот так, из вторых рук. Ей было все тяжелее целый день сидеть в своем кабинете и, консультируя клиентов, размышлять о том, станет ли всем известно о роли Кики в похищении жены губернатора. Кто первым заведет разговор о ней? Может быть, никто не упомянет о ней до тех пор, пока не дадут слово Тиму? Создавалось впечатление, что Дэвиду Глисону о ней ничего не известно.
– Когда вы снова посетили хижину, принадлежащую вашей семье? – спросил его Шрейнер.
– Вероятнее всего, следующей весной. Я не помню точно.
– Были ли там какие-либо свидетельства того, что там побывали братья Глисоны?
Глисон заерзал на стуле.
– Единственное, что я помню, – это то, что была разбита дверь ванной, – сказал он. – Косяк рядом с ручкой был расщеплен.
В этот момент Шрейнер начал энергично расхаживать по залу суда, демонстрируя две большие фотографии ванной комнаты и фотографию коридора. Он размахивал ими перед присяжными, а потом положил их на пюпитр, стоявший в зале суда. Взяв указку, он показал, где была найдена пуля в стене ванной комнаты. Потом он предъявил саму пулю в пластиковом пакете и положил ее на стол рядом с пюпитром.
– Вы общались после этого с братьями Глисонами? – спросил Шрейнер их кузена, едва закончив свою демонстрацию.
– Тим позвонил… я точно не знаю когда, – сказал Дэвид Глисон. – Возможно, через неделю после того, как они приехали в хижину. Он сказал мне, что их преследуют копы и они подаются в бега. – Дэвид Глисон, словно извиняясь, посмотрел на Тима, который спокойно сидел рядом со своим адвокатом. – Он сказал, что свяжется со мной, когда сможет.
– И он связался с вами?
– Да. Примерно через год он позвонил мне. Сказал, что не хочет терять связи – знаете, мы всю жизнь были большими друзьями, но я бы никогда… – Он снова опустил глаза, его челюсти ходили ходуном. Когда он поднял голову, в его глазах стояли слезы. – Он сказал, что я никогда никому не должен сообщать его нового имени.
– Почему вы не позвонили в полицию, когда поняли, что миссис Расселл пропала?
Глисон пожал плечами.
– Я не хотел причинять неприятности Тиму и Марти.
– Отличный парень, – сказал Джек.
– Марти был… шизофреником, вы знаете? – сказал Глисон. Он опять пожал плечами. – Я решил, что он, вероятнее всего, не задумываясь убьет меня или что-нибудь в этом роде, а Тим старался защитить его.
Закинув руки за голову, Джек зевнул.
– Тебе еще не надоело? – спросил он.
– Я хочу еще немного посмотреть, – сказала Эва. – Я пойду в гостиную.
– Хорошо… – Джек наклонился и поцеловал ее, – не задерживайся там допоздна, ладно? – Он выглядел обеспокоенным.
Улыбнувшись ему, Эва встала с кровати.
– Не буду, – пообещала она.
В гостиной, включив телевизор, она увидела, что на месте дачи показаний сидел следующий свидетель обвинения. Терри Ньюхаус, друг Тима из Джексонвилла и владелец дома, откуда братья звонили губернатору, был аккуратно подстрижен и чисто выбрит. Когда его спросили о том, чем он занимается, он ответил, что он на полставки работает бухгалтером.
– Вы знали, что задумали братья? – спросил Шрейнер, как только Ньюхаус принес присягу.
Ньюхаус кивнул.
– В достаточной степени. Да.
– Они сказали вам, куда увезли жену губернатора?
– В хижину, где за ней приглядывал их друг.
Эва сцепила сложенные на коленях руки.
– Они называли имя этого друга? – спросил Шрейнер.
– Нет, сэр.
– Вам известно, что это был за друг?
– Насколько я понял, это была женщина. Я подумал, что это, возможно, подружка Тима, но не могу припомнить, почему я так решил. То есть я не знаю, говорили они об этом или нет.
– Вы помните, как звали его подружку?
Эва затаила дыхание, но Ньюхаус отрицательно покачал головой.
– Я же сказал вам, я даже не уверен, что это была девушка. – Он был слегка раздражен.
Внезапно Эва вспомнила о Бетс. Может быть, они подумают, что за Женевьевой присматривала Бетс, которая потом покончила жизнь самоубийством, чувствуя себя виновной в том, что участвовала в похищении человека! Ей стало легче, но ненадолго, так как Эва поняла, что как только придет очередь Тима излагать свою версию событий, никому не придет в голову подозревать Бетс.
