– Я Кен Кармайкл, президент Расселл, – услышала она голос Кена.
– Называй меня Расс, – произнес Ирвинг Расселл.
Когда они с Вивианой расцепили объятия, мужчины пожимали друг другу руки. Потом она заглянула в лицо человека, который был ее отцом. У него были темные глаза, но они покраснели за дни, когда он метался между неуверенностью, надеждой и неверием.
– Ты так похожа на нее, – нежно сказал он. Положив руку ей на плечо, он наклонился и неловко поцеловал ее в щеку. На секунду все умолкли. Потом он улыбнулся. – Я потрясен, – сказал он, – так же, как тогда, когда звонил по телефону.
– Так и есть, – согласилась Вивиана. – Папа никогда не бросает слов на ветер.
– Что же, это понятно, – сказал Кен. – Проходите в дом, садитесь. У нас есть чай со льдом, содовая вода и вино.
Они прошли в гостиную, и Вивиана, сев на диван рядом с Коринн, взяла ее за руку. Это был одновременно странный и приятный жест, и Коринн почувствовала, что ее сердце бьется в унисон с сердцем сестры. Они крепко держались за руки, и она не могла бы сказать, чей пульс бьется под ее пальцами – ее или Вивианы.
Расс улыбался, слезы застилали ему глаза, когда он внимательно разглядывал двух своих дочерей.
– С чего начнем? – спросил он.
– Мы хотим все знать о тебе, – сказала Вивиана. – Как ты жила. Впрочем, – она бросила взгляд на отца, – я думаю, мы немного боимся услышать об этом. Услышать обо всем, что тебе пришлось пережить тогда, когда ты должна была быть рядом с нами.
Все, что ей пришлось пережить? Она пожала плечами.
– На самом деле это была вполне нормальная жизнь, – сказала она.
Кен покачал головой.
– Я бы так не сказал, – проговорил он. – Ее родители… они – прекрасные люди. Ее отец – по крайней мере, тот человек, которого она всегда называла своим отцом…
– Джек Эллиотт, – сказал Расселл. – Все говорят о нем как о прекрасном преподавателе. Я не думаю, что он знал обо всем.
– Он был сознательно введен в заблуждение ее матерью, – сказал Кен. – Так же как и все мы.
– Невозможно выразить словами, как я мучаюсь от того, что ты провела жизнь с женщиной, виновной в похищении человека, – сказал Расс. – И она говорит, что не убивала Женевьеву, но я думаю, что мы никогда не узнаем этого в точности. Она оставила тебя себе, то есть мне кажется, что она хотела ребенка. Я читал о женщинах, которые страстно желают иметь ребенка. Они находят беременную женщину и вырезают ребенка из ее чрева.
Эта мысль привела Коринн в ужас.
– О, на самом деле я так не думаю, – сказала она. – Моя мать не такая. И ей было всего шестнадцать лет.
– Откуда ты знаешь, какой она была, Кор? – спросил Кен. – Для начала, ты когда-нибудь догадывалась о том, что она была замешана в такой грязной истории? Я думаю, что тогда она страдала психическим заболеванием. Кто знает, на что она была способна?
– Если бы она так не хотела, чтобы ты осталась с ней, она нашла бы способ передать тебя нам, – сказала Вивиана. – Семье, к которой ты принадлежала. Которой ты по-прежнему принадлежишь.
Глаза Вивианы вновь наполнились слезами, и Коринн подумала, что, возможно, это правда. Эва украла ее, это бесспорно. Могла ли она намеренно убить ее мать, чтобы забрать ее? Это было немыслимо.
– Ладно, я сделаю все для того, чтобы она так или иначе заплатила за это, – сказал Расс. – Не могу поверить, что она все эти годы была штатным сотрудником университета, к тому же психологическим консультантом.
«Я думаю, что она была хорошим консультантом», – хотела было сказать Коринн, но почувствовала, что Кен снова будет возражать, а ей не хотелось этого слышать. Можно потерпеть неудачу, воспитывая собственных детей, и помогать другим найти свой путь в жизни.
– Послушай, Коринн, – Расс кивнул на стоявший рядом с ним портфель, – хочешь посмотреть фотографии?
– Фотографии?
– Мамины фотографии, – сказала Вивиана. – Ты не поверишь, как ты похожа на нее. Мы обе на нее похожи.
– Да, – сказала она. – Я пыталась найти фотографии в Интернете, но смогла отыскать только ту, что была в новостях.
– Бедная девочка, – сказал Расс, кладя портфель себе на колени. – Вынуждена искать фотографии своей матери в Интернете. Скоро мы будем вместе. Он посмотрел на Вивиану, которая кивнула. – Однако мы должны были удостовериться. Если Эва Эллиотт смогла солгать об одном, она могла солгать и о другом. Я надеюсь, что ты понимаешь, почему мы сразу не связались с тобой.
Кори открыла рот, чтобы сказать, что понимает его, но Кен опередил ее.
– Конечно, она понимает, – сказал он.
Рассел достал из портфеля большой толстый конверт и, пройдя через комнату, вручил его ей дрожащей рукой. Прежде чем отойти, он коснулся ее руки, и ей показалось, что он хочет обнять ее, навсегда удержать рядом с собой. Она улыбнулась ему.
Вивиана взяла конверт из рук Коринн.
– Не дави на нее, папа, – сказала она. Вивиана вытащила из конверта стопку перемешанных фотографий и протянула ее Коринн, наклонившись вперед, чтобы посмотреть их вместе с ней. – Это фотография мамы и папы в медовый месяц, – сказала она.
Фотография пожелтела от времени, но в рыжеволосой женщине сочетались ее черты и черты Вивианы.
– Ты явно унаследовала ее волосы, – сказала Вивиана. – Мои волосы больше похожи на папины.
– Те, что прежде были у папы. – Расселл слабо улыбнулся, проведя рукой по редеющим седым волосам.
– Я никогда не была похожа ни на кого из нашей семьи, – проговорила Коринн почти шепотом. – Даже отдаленно.
– И это хорошо, – смеясь, сказал Кен.
– Кен, – сказала она. – Это подло.
– Звучит так, как будто ты недолюбливаешь семейство Эллиотт, – сказал Расс.
– Что же, Джек – отличный парень, – сказал Кен. – Он фигляр. Вечный актер. И Дрю – чудесная девушка. Дрю правда просто прелесть.
– Дрю – это твоя… сестра? – спросила Вивиана.
Коринн кивнула.
– Я думала, что она моя сводная сестра, но теперь понимаю, что мы вообще не родственницы, – сказала она с налетом грусти. – Тем не менее она замечательная.
– С другой стороны, Эва… – Кен посмотрел на Коринн. – Не знаю, как сказать.
– Кену правда никогда не нравилась моя мать, – согласилась она.
– Интуиция мне что-то подсказывала, – сказал Кен. – И… Ну, вы помните, как Коринн сказала вам, что не может поехать на машине в Шарлотсвилл?
Расс кивнул.
– У нее куча страхов. Некоторые из них она победила и старается справиться с остальными. Но я виню в них ее мать.
– Она слишком опекает меня, – сказала Коринн. – Патологически опекает. Она внушила мне страх ко всему миру. Однако сейчас я чувствую себя намного лучше, чем обычно. – Она подумала, что, возможно, ее слова звучат слишком патетично.
