А что, если мадам Бланш упала в обморок на площади потому, что мимо без шлема проехал Зигфрид – Зигфрид, необычайно похожий на своего предка, портрет которого она только что рассматривала?
И она поняла, что именно этот красавчик грозил ей смертью в том письме…
Да что же это делается на белом свете, люди добрые? Воистину колода времен тасуется чрезвычайно причудливо!
Сокрушенно качая вконец утомленной головой, Алена нагнулась, чтобы поднять свой многострадальный пиджак, и заметила, что из кармана выпал платок и еще какой-то маленький белый пакетик.
Она так и замерла в этой странной позе.
У нее никогда не было такого пакетика. Однако он выпал из ее кармана. В жизни Алена насмотрелась достаточно криминальной хроники и фильмов о наркоманах. В таких пакетиках наркодилеры распространяют свой мерзкий товар.
Как пакетик оказался в кармане пиджака? Понятно как, не с неба же упал. Его туда подсунули. Кто, как, когда? Да кто угодно! Эппл, например, которая так внушительно толкнула Алену, спеша догнать Жака. Толкнуть человека – старинный и надежный способ отвлечь его внимание, чтобы вытащить из его кармана что-нибудь или что-нибудь туда сунуть. Зачем это Эппл? Да просто из жестокой вредности, например. Или чтобы скомпрометировать эту чрезмерно проворную русскую, которая, как Эппл могла догадаться по составлению румынско-французского словаря, наверняка смекнула, что Эппл была в числе ночных визитеров! Кстати, и мадам Бланш под подозрением. Кто их знает, этих бойких бургундских старушек, на что они способны.
Впрочем, это мог быть кто угодно еще. Пока Алена спасала имущество Маршана, пиджачок валялся на кресле. Пакетик при известной ловкости рук мог быть подброшен именно тогда.
Кем? Зачем?
Ладно, это вопросы уже второго плана. Сейчас первоочередная задача – решить, что с опасной находкой делать. Отвезти в жандармерию и указать на подозреваемых? А если ей не поверят? Доказательств-то никаких! И что, если жандарм, с которым Алена будет общаться, вздумает продвинуться по службе с помощью громкого дела о русской наркомафии и департаменте Йонна, Франция? Или если, не дай бог, по пути в эту самую жандармерию кто-то увидит у Алены пакетик и на нее донесет?
Кто? Например, Бати Маршан.
А ведь и его нельзя исключить из числа подозреваемых! Алена довольно долго сидела с ним рядом в тесной кабине фургона, и там подсунуть пакетик можно было даже без всякой ловкости рук. Честно говоря, даже криворукий мог это сделать.
На данный момент подозреваются все, как у пани Иоанны Хмелевской. Кроме, пожалуй, хозяина проката: Алена стояла на некотором расстоянии от него – прежде всего, чтобы ослабить ароматы бургундского.
Однако она слишком долго пребывает в позе человека, которого прихватил радикулит. Это подозрительно. Надо что-то делать! Надо избавляться от этой гадости.
Алена подняла платок, постаравшись прихватить им пакетик. Помахала образовавшимся комком около носа, делая вид, что сморкается, скомкала платок и опустила его в пубель, причем постаралась при этом вытряхнуть пакетик из платка, да так, чтобы он завалился за мусорные залежи. А платочек уронила с другой стороны. Вроде как они не знакомы, пакетик и платочек. Совершенно чужие и даже чуждые друг другу предметы. Им даже лежать рядом противно!
Дышать стало немного легче. Алена отошла от пубели – и вовремя: на пороге появился Обен & Фрессон, размахивая листком бумаги.
– Вот! – провозгласил он. – С этими данными, надеюсь, найдете и мсье Рицци, и свою книжку. Здесь номер его портабля и все о мотоцикле. Забавный парень, кстати. Все время требовал, чтобы я ему дал именно серый мотоцикл и обязательно серый шлем. И еще спрашивал: «Он в самом деле серый? Не коричневый?» Потом объяснил, что он дальтоник. Не из тех, кто путает красный и зеленый, а из тех, кому почти все кажется серым. Напрасно все же таким людям дают права! Надеюсь, мой транспорт вернется в целости и сохранности. Хотя залог по карте забронирован, так что в случае чего я без возмещения ущерба не останусь. Берите бумагу, что же вы не берете?
– Спасибо. – Алена, у которой слегка кружилась голова от волнения, взяла листок и убрала его в рюкзачок, затолкав туда же и несчастный свой пиджак. Просто чтобы карманы больше не вводили в искушение малых сих. – Спасибо вам огромное, мсье! Всего наилучшего!
И она понеслась к заждавшемуся Маршану, втихомолку молясь, чтобы опасный пакетик как можно скорее сожрали крысы. Пусть здесь, в пубели, окажется какая-нибудь крыса-наркоманка!
– Извините, – пробормотала Алена, вскакивая в «броневик». – Извините, я так задержалась…
– Узнали что хотели? – спросил Маршан.
Показалось или он в самом деле косится на Алену как-то неприязненно? Видел, как она выбрасывала пакетик? Не видел? Что подумал?
А если пакетик подсунул он, не повторит ли попытку?
– Да, узнала, – пробормотала Алена.
Она сидела как на иголках. Ехать на склад антиквара уже совершенно не хотелось, но под каким благовидным предлогом прервать путешествие? И потом, надо выяснить, не Маршан ли подбросил ей эту гадость!
Как?
Как-нибудь. Время покажет и подскажет. А теперь можно вернуться к осмыслению информации о Зигфриде Рицци.
Однако осмыслить она ничего не успела.
– Так, – вдруг изумленно пробормотал Маршан. – А это что такое? Опять кто-то склад пытался вскрыть, что ли? И не надоест же? Вчера, сегодня утром и опять?
Алена посмотрела вперед. Около ангара, бывшего, конечно, поменьше, чем тот, в котором держали свои машины и мотоциклы Обен & Фрессон, но все-таки весьма внушительного, стоял ярко-синий автомобиль с желтыми полосами на капоте, а рядом переминались двое в черных брюках, голубых рубашках с погонами и круглых черных кепи с золотыми околышами. Не сразу до ошарашенной Алены дошло, что это за люди и что это за автомобиль. сначала ей потребовалось разглядеть белые буквы на дверцах: «Gendarmerie».
Жандармы!
Мон Дье. Бог ты мой!
Вот тебе и дье, вот тебе и бог. Он тут ни при чем. Тот, кто подбросил Алене пакетик, уже настучал об этом в жандармерию. Не о том, что подбросил, конечно, настучал, а о том, что в кармане у русской туристки-авантюристки находится пакет с наркотическим веществом. И еще доложил, что означенная туристка уехала в компании антиквара Жана-Батиста Маршана, предположительно – на его склад. Выходит, Алена не только вляпалась в неприятности сама, но и хорошего человека втянула?
А может, Маршан и в самом деле видел, как она выбрасывала пакетик? И смекнул, что это такое. И сам успел звякнуть в жандармерию.
А еще может быть, что Маршан и шляпку украл, и тетку укокошил, как выразилась бы Элиза Дулитл из замечательного, очень любимого Аленой фильма «Моя прекрасная леди». Интересно, доведется ли его еще раз посмотреть, а если доведется, то когда? Алена где-то читала, что в Австрии, Франции и Швейцарии за распространение и производство наркотиков грозит тюремный срок до двадцати лет. А само их употребление карается лишением свободы до года и штрафом… Вот радость-то будет для семейства Детур узнать, что их приятельница-писательница – наркодилерша, что они пригрели на груди, можно сказать, змею!
