Она не колебалась ни минуты.
– Звучит привлекательно.
Они дошли до лодки, и Джон помог ей забраться внутрь.
– Ты знаешь, как отдать швартовы? – спросил он.
– На самом деле я участвовала в соревнованиях, когда заканчивала Стэнфорд.
Джон наблюдал, как она ловко развязала узлы и отдала швартовы.
– Наверное, старушка Маттапони покажется тебе неинтересной, – сказал он.
– Все зависит от того, с кем ты в лодке.
Она села рядом с Фиске, который засунул руку в ящик рядом с капитанским стулом, достал оттуда связку ключей, завел мотор, и они медленно отошли от причала. Когда оказались на середине реки, Джон сдвинул дроссель вперед, и лодка начала набирать скорость. Температура воздуха здесь была градусов на двадцать
[21] ниже. Джон положил одну руку на руль, в другой держал банку пива. Сара встала на колени, поднялась над низким ветровым стеклом и раскинула руки в стороны, позволив ветру себя обнять.
– Господи, как же здорово!
Фиске посмотрел на воду.
– Мы с Майком часто плавали тут наперегонки. В некоторых местах река становится довольно широкой, и пару раз я думал, что один из нас или мы оба пойдем ко дну, но кое-что не давало нам остановиться.
– И что?
– Мысль, что победит другой, была для нас невыносима.
Сара, пытаясь пригладить волосы, снова села и развернула свой стул так, что оказалась с Джоном лицом к лицу.
– Ты не возражаешь, если я задам тебе личный вопрос?
Тот напрягся.
– Попробуй.
– Надеюсь, ты правильно меня поймешь…
– Что-то я уже в этом сомневаюсь.
– Почему вас с Майклом связывали не слишком близкие отношения?
– Нет закона, требующего, чтобы братья были близки.
– Но мне кажется, у вас с ним было так много общего. Он очень высоко тебя ценил, а ты явно им гордился. И все же я чувствую, что вам мешали какие-то разногласия. Я просто не могу понять, что пошло не так.
Фиске заглушил мотор, предоставив лодке дрейфовать по течению. Потом он выключил все огни, и единственным источником света осталась луна. Река была очень спокойной, и они находились в самом широком ее месте. Джон закатал штаны, подошел к борту, сел на край и свесил ноги в воду. Сара присоединилась к нему, слегка задрала подол платья и тоже опустила ноги в воду.
Джон смотрел на реку и потягивал пиво.
– Джон, я действительно не пытаюсь выведать ваши секреты.
– А я не в том настроении, чтобы это обсуждать, ладно?
– Но…
Он рубанул по воздуху рукой.
– Сара, это неподходящее место для таких разговоров и, черт побери, совсем не то время.
– Ладно, извини. Просто я к вам хорошо отношусь, ко всем…
Лодка дрейфовала на спокойной воде, и тишину нарушал лишь едва слышный стрекот цикад на берегу.
Наконец Джон пошевелился.
– Знаешь, Вирджиния – такое красивое место… Здесь есть вода, горы, пляжи, история, культура, центры высоких технологий и старые поля сражений. Люди здесь двигаются немного медленнее, немного больше радуются жизни. Я даже представить не могу, как жил бы где-то еще… Проклятье, я и не был больше нигде.
– И у них невероятно замечательные парки для трейлеров, – сказала Сара.
Фиске улыбнулся.
– И это тоже.
– Значит ли твой туристический экскурс, что тема ваших с Майклом отношений официально закрыта? – Сара прикусила язык, когда произнесла последнее слово; дура, выругала она себя.
– Думаю, да.
Джон резко встал, лодка покачнулась, и Сара чудом не свалилась в воду, но он успел ее поймать. Сильно сжав плечо, посмотрел на нее сверху вниз. Она подняла голову, и Фиске увидел огромные, точно луна у них над головами, глаза, ноги, опущенные в воду, и мокрый подол платья там, где его касалась река.
– Не хочешь искупаться? – спросила Сара. – Чтобы немного охладиться.
– У меня нет плавок и купальника для тебя, – сказал он.
– Ну, моя одежда уже все равно промокла.
Он затащил ее в лодку, потом подошел к мотору, и его рев разогнал тишину.
– Почему бы нам не искупаться здесь?
– Слишком сильное течение.
Джон развернул лодку в сторону причала. Когда до него оставалась примерно четверть пути, он направил ее к берегу, где тот постепенно спускался к воде, и, когда они оказались совсем близко, Сара разглядела пятидесятигаллоновые бочки, закрепленные примерно в двадцати футах друг от друга и связанные веревками, так что получился бассейн прямоугольной формы.
Джон заглушил мотор рядом с одной из бочек, позволив инерции толкать их вперед, пока не смог протянуть руку и достать до большого контейнера. Затем он привязал веревку к крючку, приделанному к бочке, и для надежности бросил через борт маленький якорь – на самом деле галлонное ведро от краски, заполненное бетоном.
– Внутри веревок в самом глубоком месте восемь футов. Всю территорию окружает проволочная сетка, которая идет до самого дня. Это чтобы, если тебя подхватит течение, ты не оказалась в Алабаме.
Когда Сара начала снимать платье, Джон быстро отвернулся, и она улыбнулась.
– Джон, не будь ханжой. Мой купальник открывает гораздо больше.
Оставшись в лифчике и трусиках, девушка спрыгнула за борт и через мгновение появилась над водой.
– Я отвернусь, если ты такой стеснительный, – крикнула она.
– Думаю, я посижу в лодке.
– Да ладно тебе, я не кусаюсь.
– Я немного староват для купания нагишом, Сара.
– Вода просто замечательная.
– Похоже на то.
Джон по-прежнему не шевелился и не попытался к ней присоединиться.
Не в силах скрыть разочарования, Сара наконец отвернулась и поплыла прочь, сильными гребками вспенивая воду.
Наблюдая за ней, Джон рассеянно провел пальцем по всей длине шрама, прикоснувшись к двум выпуклостям, оставшимся после того, как в его тело вошли пули. Сообразив, что делает, он быстро убрал руку и сел.
В голове у него то и дело возникало имя «Хармс». Заявление in forma pauperis, скорее всего, поступило от заключенного, если написанный от руки документ являлся заявлением. Джон поерзал на своем месте и снова посмотрел на Сару. Он едва различал ее в лунном свете, но видел, что она лежит на воде на мелководье. А вот наблюдает она за ним или нет, понять не смог.
Фиске смотрел на реку, медленно возвращаясь в прошлое. Он мысленно услышал плеск воды и увидел, как двое мальчишек плывут изо всех сил: один немного впереди, другой за ним. Иногда побеждал Майк, в другие разы – Джон. А потом они так же отчаянно плыли назад. День за днем пацаны становились все более загорелыми, худыми и сильными. Как они тогда радовались жизни… Никаких забот и сердечной боли. Плавали, исследовали лес, поглощали сэндвичи с колбасой и майонезом на ланч; на обед насаживали сосиски на выпрямленные металлические вешалки и жарили их на углях, пока те не лопались. Сколько было тогда радостных моментов… Джон отвернулся от воды и заставил себя сосредоточиться.
