Пол нахмурилась, быстро обошла все фрески. Много, много битв, почти со всеми соседними государствами. Уже седой Седрик продолжал сражаться. И нигде – нигде! – нет драконов. Будто и не было их. В сценах придворной жизни видела она и прием послов, и подписание мира, и монаршие встречи – долго всматривалась в чуть облупившееся изображение блакорийского короля со старым, не использующимся после падения дома Гёттенхольд гербом на груди. Уже в возрасте, широкий, черноволосый, с зелеными глазами и квадратной челюстью, король Блакории поднимал кубок вместе с молодым Седриком. Отношения, видимо, у них были дружеские. На тот момент, во всяком случае.
Несколько раз попадались изображения его величества Седрика, задумчиво играющего в шахматы – с сыном, с кем-то из придворных. «Да, – подумала Полинка, вспоминая запирающую подземный ход шахматную доску на стене, – дед, по всей видимости, был знатным шахматистом».
Заканчивался круг изображений пышными похоронами, скорбными лицами подданных и водружением этой самой могильной плиты. И надпись там тоже была. «Покойся в веках, честный король, неистовый Седрик, Вечного Воина сын, чистый огонь победоносный».
Полинка недовольно покрутила носом, гулко чихнула, виновато посмотрела в сторону могилы и вышла из усыпальницы. Не подхватить бы простуду.
Снаружи уже совсем стемнело. Охранники, скучавшие у двери, помогли закрыть ее и с облегчением пошли вслед за неутомимой подопечной во дворец.
За ужином Пол с воодушевлением рассказывала о своем походе. Все слушали с просто-таки осязаемым любопытством. Алина печалилась, что не пошла с сестрой, но как-то утомленно и вяло. Каролина предложила отцу сходить в усыпальницу днем – ей было очень интересно посмотреть на сохранившиеся образцы ранней придворной живописи. Даже в кои-то веки вернувшаяся во дворец Ангелина внимала так, что забывала есть. Старшая сестра попросила описать фрески, особенно расспрашивала про изображение построения войск и великанов-гвардейцев, с сожалением качнула головой на слова Поли о том, что никаких возможных тайных хранилищ свитков она не обнаружила – разве что Седрику положили их в могилу.
– Я схожу туда после твоей свадьбы, Пол, – сказала Ани задумчиво. – А ты молодец.
Полинка довольно заулыбалась – и оглушительно чихнула.
– Красный нос будет изумительно сочетаться с твоим платьем, – едко поддела ее Марина. – Виталистов вызывай, и побыстрее. Два дня до свадьбы. Сопли тебя точно не украсят.
«А Сенина так и вообще не простит», – с тоской подумала Пол, встала из-за стола, попрощалась и помчалась в свои покои. Усиленно лечиться и молиться, чтобы не заболеть. Ее свадьбу никто не должен испортить – даже если этим кем-то окажется она сама.
Глава 10
Вторник, 29 ноября, Иоаннесбург – Маль-Серена
Капитан Люджина Дробжек первый раз в жизни собиралась на море. Игорь Иванович рано утром уехал в Управление, завершить срочные дела, и нужно было быть готовой к одиннадцати, чтобы ехать к телепорту. Все лечебные процедуры провели сжато, виталист обрадовал ее тем, что восстановление подходит к концу, и, когда Люджина боролась со сном после сеанса и собирала вещи, позвонил Тандаджи.
– Слушаю, господин полковник, – сказала она, едва удерживаясь, чтобы не зевнуть.
– Капитан, – сдержанно проговорил начальник разведуправления, – я ознакомился с вашим отчетом по Стрелковскому. Я согласен с вами, что его душевное состояние крайне неустойчиво. И меня это беспокоит. Я не могу позволить себе потерять специалиста с таким опытом. Помните, о чем мы с вами говорили перед вашим назначением?
– Конечно, – спокойно ответила Люджина. – Я делаю, что могу.
– Мало делаете, – с суховатым сожалением проговорил Тандаджи. – Я жду от вас более активных действий. Лыжи – это прекрасно, но они не уберегут его от срыва.
– Говорите прямо, – попросила капитан. Сон от неудобного разговора как рукой сняло. – Что вы приказываете? Реабилитация после выгорания – длительный процесс, полковник. И очень тонкий, нельзя в лоб заставлять человека жить. Это вызывает агрессию и противодействие.
– Вы же женщина, – уклончиво ответил тидусс, – вам доступны особые методы убеждения.
– Вы предлагаете мне спать с ним? – прямо спросила Люджина. – Извините, господин полковник, но подобные услуги в наш договор не входят.
– Мне все равно, как вы добьетесь цели, – ледяным тоном сказал Тандаджи. – Мне нужен на данном месте стабильный человек. Если понадобится добиваться этого привязкой через постель – значит, вы будете действовать именно так. В Управлении нет места сантиментам, капитан Дробжек. Это вопрос государственной безопасности.
– Я найду другие способы, – ровно ответила она.
– Уверен, что найдете, – почти добродушно произнес тидусс. – Хорошего вам отдыха, Люджина.
Маль-Серена встретила Стрелковского и Дробжек теплом, ослепительным солнцем, голубым ясным небом, обилием зелени, запахов и звуков. Им сняли дом в гостиничном комплексе недалеко от дворца царицы. Дом стоял прямо на берегу моря – и Люджина, оглушенная окружающим великолепием, сразу по прибытии пошла к воде и там и застыла, глядя на поблескивающую солнечными пятнами лазурную гладь, шумную, беспокойную, с кружащимися над ней крикливыми чайками, чьи пронзительные голоса так хорошо вплетались в ровный морской гул. Над ослепляющей синей водой парили далекие белоснежные яхты, рыбацкие лодочки и тяжелые, важно и почти незаметно двигающиеся большие корабли.
– Дробжек, вы что, плачете? – с недоумением спросил Стрелковский, подходя к ней. Она стояла почти у самой кромки воды – направилась сюда не переодевшись, прямо в грубых ботинках и дорожной одежде, только куртку скинула.
– Извините, – пробормотала северянка и ладонью вытерла щеки. – Я никогда не была на море, Игорь Иванович. Это совсем другое, чем по телевизору. Это же счастье!
– Вы меня поражаете, – сказал он с мягкой насмешкой, – вы не рыдали во время первых реабилитационных занятий, предпочитая падать в обморок, а здесь – вот, пожалуйста. И когда в драке получили синяки и ушибы, тоже не плакали.
Она снисходительно посмотрела на него синими глазами, тряхнула вихрами отрастающих волос.
– Это совсем другое, Игорь Иванович, – капитан присела, потрогала воду и стала разуваться. – Смотрите, как красиво. Неужели вы не видите? Это же невозможно выносить, настолько это красиво. А воздух какой, – она глубоко вздохнула. – Он совсем другой, легкий, вкусный.
– Говорят, воздух на Маль-Серене напоен любовью, – сказал Игорь, наблюдая за ней. – Но, по-моему, это ухищрения рекламы.
Люджина сняла ботинки, потянула с себя свитер, начала расстегивать рубашку.
– Нет, – сказала она и остановилась, снова глубоко вздохнула и закрыла глаза. – Здесь пахнет детством. Как у бабушкиного дома. Или маминого. Когда долго отсутствуешь и возвращаешься домой – туда, где тебя всегда любят и ждут. Да вы сами прислушайтесь к себе, шеф. Подышите. Это какое-то местное волшебство, не иначе.
