Ветери и Энтери уже несколько раз летали в Теранови и подробно рассказывали ему, как проходит подготовка к встрече с королевой Рудлога. И про Ангелину тоже говорили. Как четко, обстоятельно она работает. Он усмехался: работает на благо Песков, хотя уверена, что для Рудлога. Рассказывали, как к ней с восхищением и почтением относятся подчиненные и жители города. Поведали и про то, что она обрезала волосы, – и это полоснуло его сильнее удара клинком.
Хотя чему тут удивляться? Она не могла поступить иначе.
Упрямая красная принцесса, обжигающая даже на расстоянии. Когда и как она настолько прочно поселилась в нем, что он и не заметил? Был Владыка Нории, а стал Нории – раб той, которая не вернется, Нории – влюбленный-в-огонь.
У него всегда вызывали улыбку поэмы, воспевающие возвышенную любовь мужчины к женщине. Но вчера он услышал, как нани-шар, собравшиеся в беседке парка, под тонкий перебор струн бантры напевают дивные стихи на старом языке. Заслушался, подошел к ним, жестом приказал продолжать. И так и стоял, прислонившись к резной колонне беседки, пока они не закончили.
В той битве Родемина была им пленена,
прекрасная, как солнце
в росе ночной, цветочной,
невинная, как первая звезда,
и скромная, как юная голубка,
и не было мужчины, что один
лишь раз взглянув на пленницу Сахола,
не возжелал б ее своей женой.
А он, жестокий, ужас покоренных,
со шрамами на теле и лице,
взял пленницу себе и запретил касаться,
рукой ли, словом ли и даже взглядом,
поставил он надежную охрану,
и днем он бился, умывался кровью,
но вечерами у ее шатра
стоял он тенью
и ждал ее ответа.
А дева там, внутри, богов молила,
чтобы ушел он – иль чтобы он остался?
Каждый день Нории рвался полететь туда, к ней, и каждый день останавливал себя. Слишком мало времени прошло после того, как принцесса покинула Пески. Нельзя. Если он сорвется – уничтожит и те крохи надежды, которые еще тлели в нем.
Из-за этой надежды и того, что Владыка точно знал: не простит, – он не трогал своих нани-шар. Хотя тело просило ласки и жаждало отдохновения от изнуряющей тяжести, которое могла дать только женщина.
Впереди показалась Тафия, и Нории замедлился, чтобы рассмотреть обновленный Город-у-реки. Когда-то он был полон жизни, сейчас же казался почти пустым – но, сняв с себя плотный и тусклый саван из желтого песка и зноя, снова возрождался, просыпался от пятивекового сна. Жизнь кипела у отдельных домов, поднималась к небесам звуками человеческой речи и мычания животных, запахами цветов, дыма и еды. И радостно от этого было, и горько – слишком велика была слава Тафии раньше, до их пленения.
Драконы пронеслись над длинными улицами, над величественным зданием старого университета, в котором учился и сам Нории. Над маленьким рынком, который раньше был таким огромным, что можно было день ходить по нему и не обойти все ряды и закоулки, а запах специй и масел был так силен, что ощущался во всей Тафии. Только одного запаха еще не ощущалось в городе – речного: свежего, чуть тинного, со вкусом влажной земли и холода, мокрого смолистого дерева от кораблей и рыбы с широких причалов, к которым за уловом ходил весь город.
Пролетев над огромным парком – еще больше, чем у Нории в Истаиле, – крылатые гости опустились перед дворцом.
Их встречали. Сам Чет и стоящая рядом Светлана.
– Ну здравствуй, Владыка Четерии, – с улыбкой сказал ему Нории. – Я решил, что тебе нужна помощь.
– Правильно решил, – пробурчал Мастер клинков. – Вы как раз вовремя. Я уже устал от людей. Богиня, видимо, пошутила, решив сделать меня Владыкой. Начинаю думать, что пустая Тафия была не так плоха. Как ты разбираешься с этим бардаком?
– Обсудим, – насмешливо ответил Нории. Повернулся к вдруг застеснявшейся Свете, ласково приобнял ее. – Я рад тебя видеть, Светлана. Вижу, ты тяжела?
Она смутилась окончательно, и он хмыкнул.
– Наши женщины гордились бы, а ты краснеешь. Хорошо, что Чет назвал тебя женой. Ему тоже нужно тепло, а в тебе его довольно.
Позади Нории со спины еще одного дракона сбежала закутанная в плащ девушка с короткими волосами и простым, очень приятным лицом, подождала, пока дракон перекинется, и вместе с ним подошла к разговаривающим.
– Энтери! – обрадовалась Светлана. Младшего брата Владыки она считала другом – долгий ночной разговор в отеле в Иоаннесбурге сблизил их.
– И я тебе рад, – проговорил дракон, тоже обнимая ее. Повернулся к своей спутнице, которая с восторгом крутила головой по сторонам. – Это моя жена, Таисия. Тася, это Света. Она тоже из Рудлога; вам будет о чем поговорить.
– Конечно, – мягко сказала жена Энтери.
– Отдохнете после перелета? – спросила Светлана. – Мужчинам будет не до нас.
Тася кивнула, зашагала рядом с хозяйкой дворца.
– Мы ведь заочно знакомы, – говорила Света. – Мы с Энтери встретились в Рудлоге, и он только о вас и говорил…
Женщины удалялись, голоса становились глуше, и мужчины провожали их взглядами – пока на брусчатку двора один за другим опускались сопровождающие Нории драконы, ссаживали пассажиров и, оборачиваясь, отходили, чтобы дать возможность приземлиться следующему. Им отдыхать было некогда. Только все собрались во дворе, закончили с приветствиями – и пошли обсуждать будущее Тафии и Песков.
Слуги накрывали стол в зале, где на равных разговаривали драконы и люди. Распределяли посты для управления городом, тут же обрисовывали задачи. Говорили о торговле, о строящихся дорогах, о том, что срочно нужна еще одна – между Тафией и Истаилом. Старая открылась на той территории, для которой хватило сил Нории и Чета, но между городами оставались еще сотни километров, засыпанных песком. И пусть рабочие, начавшие расчистку старых дорог к эмирату Тайтана и Рудлогу еще при Ангелине, уже продвинулись вперед, это было очень мало по сравнению с тем, что нужно сделать.
Купленные в Эмиратах строительные машины вот-вот должны были начать работу со стороны границы с Тайтаной. Но даже в развитых государствах, как узнал Нории, дороги строятся долго, а в условиях пустыни, с проблемами полосы блуждания… с песчаниками, которые будто чуяли, что дни их сочтены, и все больше зверели, это грозило затянуться на годы. Кроме собственно техники завозить придется буквально все, от асфальта до краски, и это не считая инженеров, персонала. И при этом никто не поручится, что построенная дорога убережет направляющихся в Пески.
О железной дороге Нории даже задумываться боялся. Хотя она обязательно понадобится, как только объемы товаров превысят возможности автомобильных дорог. О многом, очень многом приходилось думать, чтобы Пески не оставались бедной неразвитой страной. Слишком далеко ушел вперед остальной мир.
Ему спешно приходилось разбираться в записях Ангелины, и какие-то термины он узнавал у Таси, некоторые выписывал себе и смотрел в энциклопедии – а там было не все, далеко не все. И Владыка понимал, что даже ребенок в Рудлоге знает сейчас больше него. И при нынешней скорости развития – несмотря на телепорты, что развернуты со стороны Рудлога и теперь уже и Тайтаны, несмотря на потихоньку растущую торговлю, – возрождение Песков займет еще очень много лет.
