– А мы тут вас навестить решили! – крикнул блакориец издалека. – Давно не виделись, Алмаз Григорьевич. Вы очень бодро выглядите!
По его щиту звонко и мощно хлестнул кнут, и Март поморщился.
– Ну не сердитесь, – уговаривал он покаянно, подходя еще ближе, – в вашем возрасте вредно сердиться.
– Фон Съедентент, – проскрипел Дед мрачно, но голос его эхом раскатился по горам, – зря я тебе уши не оборвал еще на первом курсе. И руки. Ты, стервец, как это сделал?
– Могу показать, – скромно сказал Мартин, тоже усиливая голос. И получил еще один удар – щит затрещал, вниз дугами побежали разряды.
– Лыськова, – обратился Алмаз к прячущейся за спину Мартина Виктории, – и ты здесь? Вам жить надоело, что ли? Сказал же: прибью! А тебя, Съедентент, дважды.
– Он не виноват! Это моя идея! – крикнула Вики сквозь ветер.
Алмаз раздраженно постучал кнутом по земле и снова хлестнул – и вместе с тонкой линией огня полетела вперед, растапливая снег, тупая стена Тарана. Кажется, он правда был зол.
– Садись! – крикнул Мартин и заскрежетал зубами, удерживая щит. – Ну хватит уже приветственных объятий, – проорал он, – Алмаз Григорьевич! Не сердитесь! Пять минут, и мы уйдем! Я даже щит вам восстановлю… и укреплю!!!
– А настройки кто мне восстановит, слизень ты безмозглый?!! – грохотал Дед, швыряясь Таранами так легко, будто в теннис играл. – Я вас, индюков, звал? Здесь любое магическое вмешательство сбивает настройки для телескопа. Уже старику не дают побыть одному! Вырастил на свою голову, научил!
Алмазыч в пижаме, с развевающейся по ветру бородой, выглядел и комично, и устрашающе. Смеяться, правда, не хотелось вообще. Вики прижималась к Мартину сзади, щедро делясь резервом, а он настраивал щиты и двигался вперед.
– Я готов в искупление вымыть вам в обсерватории все сортиры, – крикнул Март, – Алмаз Григорьевич, вспомню боевую молодость!!! Все будут сиять, клянусь!
Старов дернул уголком губ, махнул рукой и ушел обратно в обсерваторию, оставив ошалевших учеников на скользкой, хлюпающей грязи, в которую превратился склон горы. Они прижались друг к другу под метелью, что с сухим шелестом секла по щиту.
– Пронесло? – недоверчиво спросила Виктория.
– Кажется, да, – с неуверенностью пробормотал барон и взял ее за руку. – Держись за меня, поскользнешься еще. Пойдем? Будем надеяться, что он нас на входе не изжарит.
Обсерваторию они видели впервые – и остановились, оглядываясь. Огромное и темное пустое пространство, множество приборов по периметру, широкий телескоп и столько стихийных плетений, что даже вздохнуть страшно.
– Заходите, коль пришли, – проворчал откуда-то справа Алмаз. Там, в темноте, светился проем двери, и гости пошли на свет. – Ваше счастье, что я сегодня в настроении.
– Боюсь даже представить, что бы было, если бы настроение не удалось, – с комическим ужасом проговорил Мартин, проходя в крошечный кабинет. – Ну и сильны же вы, Алмаз Григорьевич.
– Ты мне зубы не заговаривай, фон Съедентент, – буркнул Старов. Он уже сидел за столом, и в глазах его был упрек.
– Вы простите меня, Алмаз Григорьевич, – серьезно попросил Мартин. – Виноват.
Алмаз раздраженно хлопнул ладонью по столу, перевел взгляд на волшебницу.
– А ты, Лыськова! Вот уж от кого не ожидал! Говорил я: не связывайся с этими охламонами!
– Очень нужно было увидеть вас, Алмаз Григорьевич, – смущенно пояснила Виктория и направилась к учителю обниматься. Он всегда относился к ней снисходительнее, чем к остальным. И сейчас с недовольным лицом, но похлопал по спине, вытерпел поцелуй в щеку.
– Пять минут, – предупредил Дед. – Говорите и выметайтесь.
Вики невозмутимо присела за стол, а Март подошел к двери, да так и застыл там, глядя на гигантский телескоп, окруженный подрагивающей вязью настроек. Эхо от его вмешательства задело и это чудо. Очень хотелось взглянуть на небо, своими глазами увидеть то, о чем рассказывал Алекс, но просить учителя барон пока не решался. А то можно опять Таран схлопотать.
Вики кратко рассказывала про беду с Бермонтом, а Мартин все смотрел в пустой зал, в котором раздавалось эхо ее голоса, и думал: неужели и он лет через восемьдесят, если доживет, предпочтет вот так скрыться от мира и заниматься чем-то глобальным и непонятным остальному человечеству?
– А от меня-то вы что хотите? – сухо буркнул Алмаз. – Я здесь не помогу. Мне еще лет шестьдесят было, когда звали на помощь в Бермонт. Черныш тоже присутствовал. Мы тогда вдвоем бились в его лаборатории, почти два года потратили без толку. Решение одно: зараженное поселение – на карантин, контактов между здоровыми и заболевшими не допускать. Пока не догадались все могильники огнем выжечь, чтобы никто не расковырял, о старую кость не оцарапался, до тех пор победить эпидемию не получалось. И началось-то после долгого перерыва из-за того, что зачем-то решили перезахоронить кладбище. Сначала один из рабочих заболел, потом другой – ушел в лес, там подрал встречных. И понеслись вспышки одна за другой. Но тогда справились, да, справились… Откуда только взяли сейчас штамм, – он покачал головой. – Еще и усиленный.
– То есть вообще ничего нельзя сделать? – расстроенно спросила Вики. – Я думала, вы всё можете.
– Лыськова, – сварливо произнес Алмаз, – неужели ты еще не поняла? Есть предел могуществу мага. После определенного уровня растет лишь резерв. Оттого мы и уходим в узкую специализацию, развиваем ее. Вот этот паразит, – он мотнул головой в сторону Марта, тот сделал невинные глаза, – уже сравнялся со мной в защите, а то и превзошел. Свидерский почти равен мне в боевой магии. Но нас единицы… выскочек. Посмотрите на средний дар: маги живут лишь чуть дольше, чем люди, стареют почти так же. Чтобы уметь больше, нужно быть потомком бога… но у них дар еще у́же, чем у нас. Мощнее, но уже. Проклятие родовой магии. И проклятие нашей магии, классической, – мы обладаем широчайшим спектром возможностей, но есть предел, за который ни один человек пока не шагнул. Нам бы силу их крови и наши возможности… – он расстроенно постучал ладонью по столу. Взглянул на Марта. – К телескопу не подпущу, и не смотри на меня так. Мне еще настройки править; если рядом будешь крутиться, я тебя прибью от злости.
Мартин разочарованно вздохнул.
– Алекс хотел с вами поговорить, Алмаз Григорьевич, – вспомнила Вики. – Есть основания полагать, что Тура катится к концу света. Нежить восстает, стихия смерти иссякает, провалы межмировые становятся чаще. И демоны проявляются… Алекс в трансе видел войну. Многотысячные войска, и думаем мы, что они придут из Нижнего мира. И что все это связано с отсутствием Черного Жреца, Алмаз Григорьевич. Только где он, и как его вернуть, и существует ли он вообще? Не верю, что вы не обсуждали это между собой старшей когортой.
Старик выслушал ее внимательно.
– Конечно, мы говорили об этом, Лыськова, – сказал он спокойно. – Но к старости становишься фаталистом. Могу вас успокоить: вряд ли будет конец света в том виде, в котором мы его представляем, и вряд ли он будет скоро. Я имею в виду разрушение планеты и гибель человечества. Если полностью уйдет стихия Смерти, то исчезнет вся магия, и нам придется приспосабливаться жить без нее. Поэтому я так и тороплюсь узнать больше о Вселенной – ведь после этой возможности не будет. Что касается Туры… Какие-то катаклизмы наверняка произойдут. С севера придут льды, удерживаемые Бермонтом, в Рудлоге снова откроется вулканическая активность, Блакорию затянет болотами, часть суши погрузится в море. Но любая система рано или поздно приходит в равновесие. И наша придет. И до воцарения на Туре потомков богов здесь жили люди и было достаточно земли для них.
