– Только соседям пока не говори, что никаких изменений в законе точно не будет. И на меня ни в коем случае не ссылайся. Это секрет. Сэр Джуффин затеял интригу – ты же знаешь, его хлебом не корми, дай поставить всех на уши. Не хотелось бы ему помешать. Поэтому не спеши пока никого успокаивать. Просто сама не переживай.
– Ладно, – серьезно кивнула Базилио. – Не буду переживать. Но мне все-таки очень хочется подписать эту петицию. Там про магию так красиво сказано! Почти как поэзия конца Эпохи Орденов – ну, которая совсем без рифм. Как ты думаешь, можно?
– Когда так сильно хочется, можно вообще все на свете, даже если я говорю, что нельзя.
– На самом деле я тоже так думаю, – неожиданно легко согласилась Базилио. – Просто не знаю, можно ли мне подписывать официальные письма. Все-таки я не… не совсем человек.
– А какая разница? – удивился я. – Имя у тебя есть? Есть. Для подписи этого совершенно достаточно. А то если начнем выяснять, кто тут у нас до какой степени человек, окажется, что официальные письма в столице подписывать вообще некому. Вокруг сплошные потомки людей-невидимок, гномов, древесных духов, бессмертных эльфов из Уандука и лесных оборотней – счастье, когда хотя бы не грибов.
– А бывают грибы-оборотни? – изумилась Базилио.
– Еще как бывают. Помнишь, Трикки как-то раз заходил к нам с помощником?
– Маленький такой, рыжий и очень серьезный? Который про кошек спрашивал, есть ли от них доход?
– Именно. Мне говорили, у него бабка из семьи оборотней-грибов. А сэр Корва, который вам всем не понравился, ведет род от самого Халлы Махуна Мохнатого, а значит, от людей-невидимок… Или не он, а его жена? Неважно, вся наша старая аристократия в этом смысле удивительно хороша. А у сэра Джуффина и леди Сотофы в роду были лисы-оборотни, как почти у всех уроженцев графства Шимара. В общем, вот так, навскидку, сразу и не вспомнишь, кто у нас «совсем человек». А, точно! Сэр Кофа же. И еще Трикки, если уж он из Чирухты
[20], там почти все более-менее люди. Впрочем, он бывший призрак, как и леди Тайяра, а значит, вряд ли считается. Так что неважно у нас с настоящими людьми.
– Еще, получается, наши соседи настоящие люди, – подсказала Базилио. – Леди Лари и все остальные. Они же из Урдера, а это как раз в Чирухте.
Я неопределенно пожал плечами – дескать, наверное, так и есть. Не рассказывать же Базилио, что наши любимые соседи, хозяева трактира «Свет Саллари», вообще никакие не люди, а просто овеществившееся сновидение очень старого дерева. Я не сплетник. Совсем.
* * *
Прежде, чем подняться в башню, где спал Гэйшери, я, как всегда в подобных случаях, пережил нешуточную внутреннюю борьбу. Потому что, с одной стороны, мне надо было задать ему один важный вопрос. Еще вчера было надо, но кто ж мне виноват, что я только сейчас додумался. Я вообще довольно медленно соображаю, ничего не поделаешь, это так.
С другой стороны, разбудить спящего, с моей точки зрения, преступление, оправданий которому нет. То есть необходимость необходимостью, а муки совести потом обеспечены, и спасибо моей короткой памяти, что не на века.
С третьей стороны – в любом деле непременно должна быть третья сторона, – по словам Базилио, Гэйшери жаловался, что смотреть наши сны тяжелая работа. Так что, может быть, в его случае несвоевременное пробуждение – долгожданный обеденный перерыв?
Но я все равно колебался. До такой степени, что поднялся в башню по лестнице вместо того, чтобы мгновенно вломиться туда Темным Путем. Правильно сделал: пока поднимался, Гэйшери проснулся сам, то ли почуяв мое приближение, то ли просто так удачно совпало.
– Соскучились? – спросил он приветливым дуэтом. Но тут же с досадой поморщился: – Ай, уже понял, что не соскучились, а приперлись скандалить. Даже не начинайте! Не поможет. Пусть хоть Мир пополам треснет, а дело уже сделано, и ничего не исправить. Я не стану заново ее убивать.
– Кого убивать? – опешил я. Но тут же сообразил: – А, леди Тайяру? Да ну вас, зачем. Она уже вполне смирилась со своим воскрешением. По крайней мере, больше не ревет.
– Ну и хвала Сердцу Мира! – с явным облегчением сказал Гэйшери. – А то такой шум подняла! Хотя воспитанные люди в подобных случаях говорят «спасибо». Не так уж много шансов у призрака снова стать живым.
– Просто это чудесное событие не совсем совпало с ее текущими рабочими планами, – объяснил я. – Но ничего, я считаю, что ради такого дела планы можно и поменять.
Обрадованный моей покладистостью Гэйшери тут же выдал мне картонный стаканчик с кофе. Я выпил его, не поморщившись. Более того, получил какое-то подобие извращенного удовольствия. Говорю же, я очень быстро ко всему привыкаю. Даже к помоям из дрянной кофейной машины. Даже когда в качестве этой машины выступает древний Темный Магистр.
– Я на самом деле вовсе не сторонник насилия над личностью, – примирительно сказал Гэйшери. – Но иногда оно бывает во благо. Особенно когда исходит от меня, – самодовольно усмехнулся и объяснил: – Если уж этой девице так повезло, что я тут оказался, и она мне понравилась, надо ловить момент. А то потом уйду, и кто вернет ей телесность, когда затоскует по простым человеческим радостям? Джуффин? Ай, не смешите!
– Ну вообще-то он вроде умеет, – осторожно сказал я.
– Что он умеет? За полгода ценой огромных усилий создать призраку более-менее сносное тело, которому, чтобы снова не развоплотиться, надо вечно сидеть возле Сердца Мира, как на цепи?
Крыть было нечем. Так и есть. Тот же Трикки
[21] не может съездить не только домой, в Тулан, а даже на ярмарку в Нумбану, хотя уж она-то совсем рядом, ночь в амобилере, если как следует гнать. Как по мне, ярмарка – невелика потеря, но Трикки по этому поводу втайне грустит.
– Ничего, – утешил меня Гэйшери. – Джуффин еще научится. И вы научитесь, если захотите. Это легко. Просто вы оба пока совсем молодые. И бестолковые. Что нормально, лично я в ваши годы вообще ни хрена не умел, а понимал еще меньше. Вы-то оба как раз вполне ничего.
Слышать, что я пока слишком молод, мне приходится регулярно. Но попасть в ряды бестолковой, но способной молодежи за компанию с сэром Джуффином Халли, который прожил больше семисот лет и, по моему впечатлению, знает о магии чуть больше, чем вообще все, было и лестно, и одновременно очень смешно.
– А все равно готов спорить, что вы пришли по делу, а не потому что соскучились, – сказал Гэйшери. – Такие разные намерения не перепутаешь даже со сна.
Я покаянно развел руками:
– Сами знаете, что у нас творится. Когда такой бардак, соскучиться можно разве только по самому себе.
