Я во все глаза смотрел на это удивительное существо, зачем-то прикинувшееся нормальной человеческой женщиной с трогательными веснушками на курносом носу, а она уставилась на меня, удивленно моргнула, подошла, по-кошачьи боднула в плечо, сказала: «Отдай мое сердце!» – коротко рассмеялась, явно наслаждаясь моим замешательством, а потом повернулась к Гэйшери, и тогда все, включая меня или даже начиная с меня, перестало для нее существовать.
Какое-то время рыжая просто стояла рядом с телом Гэйшери и смотрела на него так внимательно, словно во всем Мире для нее не существовало больше ничего. Я довольно много знаю о концентрации внимания, все-таки внимание – один из важнейших инструментов магии; сам я, можно сказать, еще начинающий, но вокруг меня всегда хватало настоящих мастеров. Однако прежде я и вообразить не мог настолько полной концентрации, так решительно отменяющей все, кроме единственного объекта, что поневоле начинаешь опасаться исчезнуть навсегда вместе со своим домом, площадью, где он стоит, соседними улицами, Старым и Новым городом, Соединенным Королевством материком Хонхона, на котором вся эта красота размещается, и окружающими его морями – только потому, что какая-то рыжая тетка забыла о вашем существовании. Ей стало не до того.
Наконец она склонилась над Гэйшери, взяла его за грудки, встряхнула так, что голова со стуком ударилась о черепицу, и сказала, не то чтобы очень громко, но так яростно, что даже сторонний свидетель в моем лице едва не наложил в штаны:
– Не смей нарушать договор!
Гэйшери тут же открыл глаза и улыбнулся, как человек, впервые проснувшийся рядом с возлюбленной. Или как ребенок, которого разбудила мать. Или как только что воскрешенный мертвец, каковым он, строго говоря, и являлся.
– Дайшечка, – сказал он. – Не серчай на меня, дружище. На этот раз не нарочно. Просто немножко не рассчитал.
Сейчас у него был всего один голос, такой глубокий и бархатный, что, будь моя воля, сутками его слушал бы. И ничего другого бы не желал.
– Знаю я твое «немножко», – отмахнулась рыжая. – Вечно у тебя так: пошел на мельницу за мукой, по дороге три усадьбы прогулял. Ну и будешь теперь валяться до ночи, как лесной скархл после попойки в городе, кто ж тебе виноват.
– Я должен был исправить одну ошибку, – объяснил ей Гэйшери. – Не скажу, какую, самому теперь стыдно. Тебя при этом не было, вот и хорошо. Ненавижу жить виноватым. Надо сразу все исправлять.
– Чучело ты, – вздохнула она. – Чучелом родился, чучелом и помрешь. Пойду отсюда, пока тебя не прибила, руки чешутся. Будешь возвращаться – прибавь к тому дню, когда убежал к Сотофе как минимум сутки, дай мне остыть.
– Да ради тебя хоть полгода.
– Я тебе дам полгода! – рыжая поднесла к его носу маленький загорелый кулак, и оба расхохотались, да так, что от их смеха загорелось проплывавшее над крышей облако.
Я зачарованно уставился на этот небесный пожар, а когда облако погасло и осыпалось на наши головы золотым пеплом, рыжая уже обнимала леди Сотофу и что-то шептала ей на ухо, а та, улыбаясь, кивала. Обе при этом почему-то с заговорщическим видом косились на меня. Я открыл было рот, чтобы сказать… честно говоря, сам не знаю, что я собирался сказать этой рыжей. Может быть, просто поздороваться. Или запоздало ответить, что я не брал ее сердце, но если очень надо, могу отдать свое. Или спросить, кто она такая. Или предложить ей кофе – если Гэйшери понравилось, может, оценит и она, ясно же, что эти двое одним миром мазаны. Тем самым Миром, каким он был восемьсот тысяч лет назад.
Но пока я думал, она просто исчезла, не попрощавшись. Впрочем, я уже понял, что излишней церемонностью древние маги особо не грешат… не грешили. Очень трудно все-таки думать в прошедшем времени о тех, кто есть для тебя вот прямо сейчас. Жуткая путаница с этими Мостами Времени, о них никому кроме безумных математиков вроде леди Тайяры лучше бы вообще не знать. Но все равно хорошо, получается, что Гэйшери их не отменил. А то как бы эта невероятная рыжая до нас добралась?
– Не велела мне тебя обижать, представляешь? – сказала мне леди Сотофа. – Интересно же я, с ее точки зрения, живу! Поймала с утра сэра Макса, и ну обижать. А то скукота-скукотища.
Я хотел отшутиться: «Ну вы, если что, обращайтесь», – но обнаружил, что дар речи меня внезапно покинул. Похоже, увязался за этой рыжей. И тоже, гад невоспитанный, «до свидания» не сказал.
– Не серчайте, – снова сказал Гэйшери, на этот раз уже нам. – Я не нарочно такой переполох устроил. Откуда мне было знать, что в этом городе теперь живет столько народу? Хотел раздать свою силу всем понемногу, для поднятия настроения и исправления вектора течения жизни, но на всех меня не хватило. Говорю же, не рассчитал.
– В следующий раз просто заранее спрашивайте, – вздохнула леди Сотофа. – Например, у меня. Местные жители обычно знают, сколько людей проживает в их городе. Если, конечно, эти местные не сэр Макс.
– Но даже я бы сказал: «До хрена», – ответил ей кто-то моим голосом. Собственно, это и был я, наконец-то обретший дар речи. Просто все эти события изрядно меня контузили, и теперь я наблюдал за так называемым «собой» как бы со стороны.
– Дайте мне кофе, сэр Макс, – попросил меня Гэйшери. – Дайша была права, я пока вообще ни на что не способен, даже себя обслужить. Ладно, зато совесть чиста: честно сделал, что мог, даже больше. Удивительно приятное ощущение. Очень его люблю.
Привычная возня со Щелью между Мирами привела меня в чувство настолько, что я наконец спросил:
– Что это вообще было?
Леди Сотофа, мечтательно улыбнувшись, ответила:
– Дайша.
Как будто имя хоть что-нибудь объясняет.
Гэйшери залпом выпил выданный ему кофе и сказал:
– Это была моя смерть.
– Надо же, – удивился я. – Мне показалось, она вас, наоборот, воскресила. Впрочем, ничего удивительного, если ваша смерть такой же псих, как вы.
– Дайша не дает ему умереть до срока, – объяснила Сотофа. – У них заключен договор. Мастер Гэйшери твердо пообещал Дайше не умирать, не закончив дела, которые начал. А она за это пообещала убить его нежно и бережно, как это принято между друзьями. И приютить его Тень.
– Моя Тень собиралась сделать меня бессмертным, – объяснил Гэйшери. – Но мне это не подходит. Я… ну, вы знаете, у меня не все правильно получилось. С самым важным не справился. Хочу начать игру заново. Неважно, какую и где, лишь бы с нуля. К счастью, моя Тень очень любит Дайшу. Вы ее сами только что видели, Дайшу нельзя не любить. И в конце концов, моя Тень согласилась остаться с нею, а меня отпустить. Проводит за порог, а потом вернется к Дайше, так мы вместе решили. Уже очень скоро, хвала всем закатам. Через восемьсот с небольшим лет этот вопрос наконец-то будет закрыт.
Я только судорожно вздохнул. Ничего себе ребята развлекаются. Суровые древние нравы, нам, нынешним, не понять. Ну или только лично мне не понять – вон леди Сотофа сидит и безмятежно улыбается. И думает о чем-то таком, о чем мне наверняка лучше не знать, если хочу спать спокойно. Вернее, вообще хоть как-нибудь изредка спать.
