– Представьте себе, что вас превратили в топор или в меч, – сказал я. – Между прочим, я слышал, такие заклинания действительно существуют. Можно превратить человека в неодушевленный предмет; другое дело, что расколдовать потом очень сложно, и только если прошло немного времени, иначе наступят необратимые изменения. Но это сейчас неважно. Просто представьте себе, что вас превратили в топор, и этим топором зарубили леди Шуману. Кто в таком случае убийца? Вы или тот, кто держал топор в руках?
– Оба, – упрямо ответил Корва. – Я не должен был позволять превращать себя в этот поганый топор. А если позволил, сам виноват. Но это, конечно, не означает, что надо отпускать второго преступника. Поэтому вам следует знать, что заклятие на меня наложил нынешний любовник моей жены. Я, к сожалению, не знаю его имени. Никогда не интересовался такими подробностями. Но уверен, Атисса знает. Не в ее привычках спать с незнакомцами. Спросите у нее. Что касается его внешности… – Корва нахмурился, но тут же яростно помотал головой: – Почти ничего не помню. Примерно мой ровесник, волосы светлые, глаза довольно необычного цвета, коричневые с красноватым отливом, как камра в прозрачном кувшине, если смотреть на свет. Это все. Я особо не присматривался. Видел его сегодня впервые в жизни, и меня интересовало не как он выглядит, а тот факт, что он позволил себе явиться в наш дом. Это недопустимо. За гранью приличий. Для любовных свиданий надлежит выбирать нейтральную территорию. А если он пришел по другому делу, следовало получить разрешение обоих хозяев дома, исключения возможны только для кровной родни, Королевских посланцев и государственных служащих высшего ранга. От незваных гостей я избавляюсь без разговоров, но решил, что в данном случае можно ограничиться строгим замечанием, принять извинения и после этого проводить посетителя к выходу, а не выбрасывать его в окно. Как я сейчас понимаю, вместо извинений он произнес какое-то заклинание. А в тот момент ничего не заметил. Мысли были заняты совсем другими вещами. Вероятно, если бы я был внимательней, распознал бы вторжение чужой воли в мое сознание. Но я не распознал. Самое гнусное, что все последующие поступки я совершал добровольно, выбирая, как мне казалось, наилучший для себя вариант. Выучить заклинание – очень хорошо, я давно хотел научиться чему-нибудь новому, но не люблю об этом просить, а сами обычно не предлагают. Посетить Шуману – прекрасно, я всегда рад лишний раз с ней повидаться. Прочитать ей новое заклинание – ну конечно, с друзьями уместно делиться знаниями. Пойти с признанием в полицию – разумеется, а что еще остается, если я только что убил человека. Самого близкого друга. Взял и убил.
Он умолк и вдруг сказал совершенно другим, почти мечтательным тоном:
– Как же мне сейчас обидно, что Шуманы здесь нет! Ей бы очень понравилось. Мог бы сделать такой подарок, да опоздал.
– Не факт, что леди Шумана смогла бы сюда попасть даже если бы была жива. У Темной Стороны избранников – раз, два и обчелся. Она мало кого к себе подпускает. И с личными достоинствами это, по моим наблюдениям, никак не связано. Знавал я редкостного мерзавца, который преспокойно сюда проходил. И многих прекрасных людей, которым сюда путь заказан. На мой человеческий взгляд очень несправедливо, но Темной Стороне, конечно, видней.
– Очень несправедливо, – согласился сэр Корва. – Вот и я здесь сижу. Хотя ничем такого счастья не заслужил. Меня бы четвертовать по старинному чангайскому обычаю, потому что пожизненной скуки в Холоми мало за то, что я натворил. – Он умолк и вдруг признался: – На самом деле никак не могу в это поверить. Что я своими руками убил Шуману, и что она действительно умерла. Слушайте, а может быть, мне только примерещилось под воздействием заклинания? Такое бывает, я знаю: некоторые околдованные помнят о том, чего не делали. И оговаривают себя, думая, что признаются в содеянном. Когда Рогро только начал издавать «Королевский голос», как раз было скандальное дело, о котором много писали: какой-то чиновник из Канцелярии Больших Денег провел полгода в Холоми за чужое преступление, но там к нему постепенно вернулась память, дело было пересмотрено, и его оправдали. Может, и я?..
Я молча помотал головой, и Корва сник. Сказал:
– Но тогда не сходится. Для убийцы я слишком счастлив. Для околдованного ничтожества слишком силен. Так не бывает. Так не должно быть. Это сводит меня с ума. И мне очень надо поговорить об этом с Шуманой, она умеет меня успокаивать… умела. Но Шумана мертва. Замкнутый круг.
Я не представлял, что тут можно сказать. Потому что, окажись я на месте Корвы, мне бы сейчас ничего не помогло. Включая уверения, что после смерти ни для кого ничего не заканчивается. Оно-то может и не заканчивается, но это гипотетическое продолжение бытия никаким боком не касается тех, кто остался в живых.
Я отвернулся, чтобы Корва не видел, как я беззвучно шепчу: «Пусть ему станет легче, насколько это возможно». А потом встал и отошел в сторону. Потому что сам не хотел бы, чтобы кто-то посторонний видел, как я плачу одновременно от невыносимого счастья и такого же невыносимого горя. Никто бы такого не хотел.
Попросить: «Пусть и мне станет легче», – я почему-то не догадался. Но легче все равно стало. Так уж я удачно устроен, на текучих дорогах Темной Стороны, среди ее разноцветных ветров и прозрачных деревьев мне всегда хорошо.
Какое-то время я слонялся вокруг не то поляны, не то городской площади – на Темной Стороне все так зыбко, что не всегда разберешь, чем именно является каждый отдельно взятый фрагмент – где остался сэр Корва Блимм. Что мне теперь с ним делать, я не знал до такой степени, можно сказать, с такой силой, как никогда до сих пор. Не просто отсутствие знания, а бездонная пропасть на том месте, где оно должно быть. Но меня почему-то совершенно устраивало не знать. Как будто мое решение, даже самое взвешенное и разумное, могло повредить Корве. А пока нет решения, вреда тоже нет.
В конце концов Корва нашел меня сам. Вышел навстречу, печальный и одновременно очень спокойный. Я бы сказал, безмятежный. Таким я его не видел никогда. Зеленый поток ветра лежал на его плечах, как шаль и совершенно явственно подталкивал в нужном направлении. То есть ко мне. Спросил:
– Я правильно понимаю, что могу здесь остаться? Если уж все равно пришел.
– Скорее всего, можете, – ответил я. – Никогда не слышал, чтобы Темная Сторона силой возвращала человека в Мир против его желания. Но если и было такое, это не значит, что непременно случится с вами. Правда считается, что сон на Темной Стороне очень опасен. На этот счет есть много страшных старинных легенд.
– Чем же он опасен? – равнодушно спросил Корва.
Заранее было ясно, что каких ужасов ему не расскажи, в обморок не упадет. Но я все равно честно перечислил, что смог вспомнить:
– Можно проснуться только через несколько тысяч лет. А можно – вообще в другом Мире, заранее неизвестно, в каком. А можно – совсем другим человеком. С иными воспоминаниями, привычками, характером, биографией, как иногда бывает во сне…
– С моей точки зрения, это огромная удача, – заметил сэр Корва. – Даже удивительно, что здесь не ложатся спать все подряд. Иметь такую прекрасную возможность изменить все сразу и не воспользоваться! Никогда не пойму людей.
