Вот что я успел вспомнить, пока наблюдал за кружащимися над Хорощем «мессершмиттами». Все эти воспоминания скомкались, когда из одного из пролетающих самолёта вывалился какой-то предмет. Когда над ним раскрылся небольшой парашют, мне стала ясна причина появления краснозвёздных «мессершмиттов» над Хорощем. Сам же просил Черных послать самолёт, чтобы лётчик проверил нашу маскировку с воздуха. Данные наблюдений пилота просил скинуть вымпелом на привокзальной площади города, для того чтобы оперативно принять меры, если будут выявлены нарушения маскировки. Вот Черных и исполнил распоряжение, а появившиеся самолёты, в дополнение к инспекторской, выполнили и психологическую задачу. Напомнили людям об угрозе с воздуха. Кроме этого, пролёт «мессершмиттов» показал хорошую выучку наших ПВОшников. Ни один расчёт не открыл огонь по чужим силуэтам самолётов. То есть инстинкты, зиждущиеся на панике, отступили перед воинской выучкой и полученным приказом по «мессершмиттам» с красными звёздами огонь ни в коем случае не открывать.
Парашют с вымпелом помог мне окончательно собраться, продумать, где лучше разместить собравшуюся на привокзальной площади технику. И я уже осмысленно начал отдавать распоряжения собравшимся вокруг меня командирам. Но перед этим, обращаясь к Шерхану, приказал:
– Старший сержант, бери всю свою команду и найдите сброшенный с самолета вымпел. Не раскрывая контейнер, срочно доставить его мне.
После этих слов начал разбираться с командирами подразделений и колонн. Все подразделения и отдельные грузовики, сведённые в колонны, в общем-то, были уже расписаны по соединениям и службам корпуса и ожидали только бумаг из штаба и отмашки командования. Вот я и дал эту отмашку, приказав бумаги ожидать не всем кагалом, а выделить одного посыльного, который пусть ожидает документы непосредственно в вагоне той службы, которая их готовит. И пригрозил, что через полчаса пройдусь по штабному эшелону и посмотрю, какая служба у нас является пристанищем бюрократов. А лекарство от бюрократических замашек только одно – непосредственное участие в боях с фашистами в рядах передового батальона, ну если попадётся не очень большой бюрократ, то полка.
Под смешки, раздавшиеся после моих последних слов, толпа начала рассасываться. А вскоре с площади начали разъезжаться и грузовики. Последними с площади тронулись два «опеля». Капитан Лыков принял пополнение и теперь передислоцировал свою новую службу в лесополосу, рядом с бывшей тюрьмой. Именно в её здании располагалась наша гауптвахта и был штаб польских добровольцев. Площадь опустела, только единственный грузовик сиротливо стоял на этой, теперь ставшей большой, привокзальной площади. Естественно, это был «хеншель». Свою машину я решил не прятать под деревьями в лесополосе, во-первых, собирался вскоре направиться в 4-ю танковую дивизию, а во-вторых, думал, что одинокая машина на площади вряд ли привлечет внимание немецких лётчиков. Всё-таки это не лимузин, а всего лишь грузовик, да к тому же явно стоящий пустой. Психология, мля, а в мыслях немцев, я думаю, разбирался хорошо.
Закончив с делами на привокзальной площади, начал просматривать послание, принесённое Шерханом, которое сбросил самолёт 9-й САД. Ничего хорошего там не было, сплошные минусы, которые допускали в маскировке мои подразделения. Какие тут к чёрту вопросы, которые собирался решать с Бульбой, нужно было срочно вставлять фитили командирам подразделений, чтобы немедленно наводили порядок с маскировкой от наблюдения с воздуха. Для этого требовалось опять идти в радиоузел бронепоезда, а не терять время на поиски Бульбы. Поэтому пришлось изменить своё желание хоть немного размять кости и подышать свежим воздухом и снова планировать забираться в прокалённую солнцем, душную железную коробку. Но такова судьба командарма, и я был готов хоть сутки напролёт сидеть в железном ящике при тридцатиградусной жаре, лишь бы мои ребята надрали хвост этим долбаным арийцам. Готов я-то был готов, но с завистью наблюдал за Шерханом, который, держась теневой стороны, направился к эшелонам службы снабжения, чтобы найти Бульбу и передать мой приказ – явиться в штаб, в свой отдел и там ожидать командарма Черкасова, чтобы доложить об обеспеченности соединений необходимым для наступления боезапасом и топливом.
Глава 12
И опять бронепоезд, до боли знакомый броневагон, где располагался радиоузел. И снова разговоры, понукания и крики с угрозами, которые исторгались из меня уже автоматически – только установим связь с подразделением, нарушение маскировки которого зафиксировал самолёт Черных, как я сразу же на повышенных тонах начинал снимать стружку с командира. Утомительное это занятие поддерживать порядок и неукоснительное выполнение всех распоряжений и норм. Умные же люди занимали командные должности, не салаги какие-нибудь, которые пришли в армию по партийной разнарядке пару месяцев назад. Такие либо уже погибли, либо неизвестно куда пропали – я допускал, что, возможно, и дезертировали. То есть, в силу естественного отбора, на командирских должностях остались самые опытные, осторожные и мужественные люди либо явные везунчики. Казалось бы, опыт службы в РККА воспитывает в командирах профессионализм, но сплошь и рядом допускалась халтура, ненужная бравада и надежда на авось. Особенно меня злило пренебрежение некоторых командиров к немцам (слава богу, таких идиотов было немного). Эти везучие шапкозакидатели участвовали только в тех боях, где нам явно везло. На основании этого своего опыта и предвоенной идеологии шапкозакидательства они считали, что воюют с кучкой нациков, одуревших от баварского пива, и стоит только проявить пролетарский характер, как мы погоним эту шушеру обратно в их мюнхенские пивные. Прокатить бы этих идиотов по автодороге Волковыск – Слоним, сразу мозгов бы прибавилось и гонор бы исчез.
Но как бы то ни было, приходилось воздействовать на гонор одних, фатализм других и разгильдяйство третьих авторитетом командарма, криками, матом, а иногда и угрозами снять с должности и отдать под трибунал. Было невероятно тяжело, уважая этих командиров, распинать их как мальчишек, душой понимая, что ты сам такой же. Ведь такое поведение это наша национальная черта – пофигизм, надежда, что всё срастётся и так. Недосуг заниматься мелочами, когда впереди светит великая цель, на которую и обращено всё внимание. Я понимал, что всю эту национальную безалаберность можно было изжить только ежедневными тренировками, доведением своих действий до автоматизма. Но, к сожалению, как это обычно у нас и бывает, не хватило времени, чтобы привить людям такие инстинкты. А теперь остаётся уповать только на естественный отбор – сама война внедрит такие инстинкты в характер командиров. Пока ещё не внедрила, если допускаем такие ляпы. Вот я и видел свою задачу как командарма избежать или свести к минимуму этот долбаный естественный отбор. Сберечь для России жизни, пусть и безалаберных, но смелых и деятельных людей. Если сбережёшь сейчас, то опыт придёт, и через пару месяцев из этих желторотых птенцов вырастут такие петухи, что надерут задницу любой фашистской сволочи.
Все эти мысли пришли в голову, конечно, после сеансов связи, а во время общения с командирами подразделений я рвал и метал, раздавал пилюли налево и направо, одним словом, командарм рассвирепел. Досталось даже моему боевому брату, командиру 4-й танковой дивизии, полковнику Вихреву. Ещё бы не достаться, если с воздуха было видно, где дивизия сосредоточила свои ударные танковые подразделения. Самих танков, конечно, не было видно, но колеи, пробитые ими в лесу, с воздуха просматривались отлично. Да получи я такие данные за день до удара противника, однозначно устроил бы баню наступающим русским. Сил у немцев для этого вполне достаточно. Это же не устраивать по всему фронту эшелонированную оборону, а просто перебросить самоходки и зенитные 88-мм орудия на угрожающее направление, которое выявила авиаразведка. Для немцев это будет не так уж и трудно, а для нас будет означать полный провал. Стоит корпусу завязнуть в позиционных боях, как командование вермахта прозреет и поймёт, какую плюху могут получить. Тут же начнутся массированные бомбардировки, а затем подтянут резервы и, естественно, нас раздавят. Слишком силы и опыт (качество) бойцов несопоставимы. Пока нам везёт в том, что немцы даже и не думают, что русские способны на самоорганизацию и какие-то осмысленные действия. Не по военной науке это – по ней мы разбиты и просто обязаны пытаться вырваться из котла. Поэтому и авиацией они нас особо не достают. Раздолбили действующие аэродромы Черных и на этом сегодня успокоились. На других направлениях задач выше крыши. Так что низкая активность люфтваффе была мне понятна, но это не отменяло всех возможных мер по маскировке от наблюдения с воздуха. Хотелось верить, что мои выволочки командирам подразделений будут способствовать этому.
