После часовой беседы с Пителиным было решено всё-таки вводить артполки РГК в прорыв. И тогда же был вчерне разработан план организации огненного мешка фашистам и именно в районе городка Острув-Мазовецка. А так как тягачей на все многотонные пушки не хватало, пришлось загружать их на железнодорожные платформы, и таким образом наш танковый кулак начал обрастать хвостом из множества железнодорожных составов. Четверть которых была загружена тяжёлыми снарядами, так как гаубицы, естественно, нельзя было оставить без боеприпасов. А коль берём гаубицы и снаряды, то и остальное имущество было решено перевозить по железной дороге. Благо паровозов, вагонов и платформ в Белостоке оставалось с избытком. Было, конечно, опасение, что немцы раздолбят наши поезда с воздуха. Всё-таки длинные составы цели заметные, а движение по железной дороге это тебе не хаотичное перемещение автомобилей и повозок по многочисленным просёлкам и дорогам с деревьями вдоль обочин. Европейские капиталисты поработали на славу – даже на второстепенных дорогах был уложен асфальт. Красота – наступать одно удовольствие. Появление вражеских самолётов спокойно можно было переждать, укрываясь под деревьями, и этому способствовали узкие по русским меркам просеки вдоль дорог. Некоторые шоссе были таковы, что можно было ехать часами, ни разу не увидев неба сквозь густую листву. А вот на железной дороге укрыться от самолётов было затруднительно, тем более движущийся поезд был издали заметен из-за паровозного дыма.
Заметность составов с воздуха и вызывала самую большую тревогу, как у меня, так и у Пителина. Успокаивал только анализ действий немецкой авиации в последние три дня. Можно сказать, что она бездействовала. Не иначе люфтваффе ещё не отошло от шока, вызванного рейдом Половцева и действий лётчиков генерала Черных на трофейных «мессершмиттах». К тому же в небе появились и МиГи. Даже у меня, знавшего, что дивизия Черных всё-таки получила обещанную Жуковым эскадрилью МиГов, появление в небе наших истребителей вызвало душевный подъём. Что уж тут говорить о бойцах, готовящихся идти в бой. Так, даже после начала этой самой первой атаки нашего наступления, немецкие самолёты появились лишь однажды, да и то столкнулись с МиГами Черных. Вот мы и обсуждали с Пителиным, как долго генералы люфтваффе будут в шоке, и успеем ли мы за это время пробиться к Варшаве и перебросить туда эшелоны с нашим раздувшимся хозяйством. Разговор был в самом разгаре, когда в купе Пителина постучали – это был вестовой. Он принёс справку, составленную оперативным отделом о действиях мотострелковой дивизии в последние двенадцать часов. Вся информация для её составления получалась оперативно с использованием радиостанции бронепоезда и аппаратов Бодо. Естественно, такие же справки по действиям частей готовились и для меня, но я их читал после редактирования начальником штаба, а тут ещё не проверенный Пителиным экземпляр. Было любопытно, и я бесцеремонно взял у вестового принесённые бумаги. Там было-то всего два листочка. Я их быстро просмотрел и протянул эту короткую справку Пителину. Потом, глянув на застывшего по стойке смирно вестового, скомандовал:
– Спасибо, товарищ красноармеец, можете быть свободны!
Когда за вестовым закрылась дверь, повернулся к Пителину, тот всё ещё читал отчёт. Дождавшись, когда начальник штаба положил листки на стол, я спросил:
– Ну что, Борис Михайлович, скажешь по поводу того, что мотострелки генерала Бикжанова уничтожили на захваченном аэродроме немцев 52 «юнкерса» и 37 «мессершмиттов»? Похоже, шок у люфтваффе продолжится?
– Да… интересно девки пляшут! При таких раскладах, пожалуй, имеет смысл использовать железную дорогу. Исходя из нашего опыта, немцы два-три дня авиацию особо использовать не будут. Тем более у них такой раздражитель, как наскок дивизии Борзилова.
Пителин коротко хохотнул и продолжил:
– Ну, ты намудрил с этими блиндобронепоездами! Я-то старый пень, как ты рассказал про этот ваш с Борзиловом план, сначала матом про себя ругался. Потом поделился вашим новшеством с Леоновым, а тот вполне серьёзно ко всему этому отнёсся и где-то даже поддержал тебя. А когда начали поступать сведения о том, что немцы в спешном порядке снимают с фронта моторизованные подразделения и перебрасывают их на север, чтобы остановить разбушевавшегося Борзилова, я себя совсем старым почувствовал. Надо же, минимальными силами заставить машину вермахта дёргаться и перегонять за сотни километров резервы, чтобы остановить несколько сотен наших бойцов. При этом борзиловцы бьют немцев их же оружием. Поразительный эффект от этих блиндажей на колёсах.
– Это твой академический мозг представляет их блиндажами, а я считаю, что от безысходности мы сгоношили из ничего целые самодвижущиеся УРы. И показывают они себя весьма неплохо. Нужно и здесь, если уж мы будем держаться железной дороги, спустить, так сказать, со стапелей белостокского депо несколько подобных блиндобронепоездов. Вот только жалко, что нет у нас бронелистов, но ничего, вместо их будем использовать листы котельного железа. В депо его вроде бы было полно. А координатором и ответственным за это дело, думаю, нужно поставить Фролова. Комиссар из искры разожжет такое пламя, что немцам детской шалостью покажется то, что у них устроили семь блиндопоездов Борзилова.
– Да, член военного совета армии мужик зажигательный и народ увлечь может. Вот только ему профессионала в помощники дать нужно, а то он такого натворит, что вся армия на обслуживание этой затеи пахать будет.
– Капитана Александрова дадим – пускай свой железнодорожный полк пересаживает на блиндобронепоезда. Их бронепоезд будем беречь, отправлять в бой только в крайнем случае, а подразделения, которые капитан снял с охраны большинства железнодорожных объектов Белостокской области, нужно пересадить на блиндобронепоезда. Из-за того что мы в мешке и железные дороги потеряли своё стратегическое значение, глупо целый полк отвлекать на охрану бесполезных в данный момент объектов. Артдивизион, который начали формировать из вышедших к нам артиллеристов, нужно передать Александрову. И тогда ему специалистов и матчасти хватит, чтобы укомплектовать пять-шесть блиндобронепоездов.
– А кто же будет охранять железнодорожные магистрали – те, которые мы занимаем в ходе наступления?
– Так они и будут! Только не стоять статично гарнизонами на крупных узловых станциях, а размещаться в блиндобронепоездах, что мне кажется намного лучше. Во-первых, конечно, повышение мобильности и огневой мощи – один отряд (допустим, рота) сможет контролировать не только узловую станцию, но и практически всю железнодорожную сеть на довольно значительном расстоянии. А во-вторых, блиндобронепоезда станут мощной подпоркой передовым дивизиям. В случае прорыва моторизованных подразделений гитлеровцев, смогут быстро стянуться в места, где появились крупные силы немцев, и артиллерийским и пулемётным огнём затормозить их продвижение. Всё, Михалыч, решение принято – будем вводить в прорыв (загруженные в железнодорожные составы) гаубичные артполки. А полк Александрова пересаживаем на блиндобронепоезда.
– Какие, к чёрту, блиндобронепоезда? Их ещё даже в проекте нет!
– У Борзилова их тоже в проекте не было, однако уже сейчас семь эшелонов смерти (именно так их окрестили фашисты) наводят шорох на коммуникациях гитлеровцев. Так что, Борис Михайлович, будем без всякой раскачки внедрять этот передовой боевой опыт. Давай командуй, чтобы сюда срочно вызвали капитана Александрова и командира формируемого артдивизиона старшего лейтенанта Полетаева. Капитан, я знаю, сейчас находится в бронепоезде, а старлея я видел у двенадцатого вагона вашего штабного эшелона. Наверное, что-то цыганит у Бедина. Зная начальника по тылу, можно быть уверенным, что быстро подполковник его не отпустит.
