Раздался щелчок, и замок открылся. Вся фиглёвская братия приготовилась почтительно наблюдать.
Явор Заядло полистал шуршащие страницы и широко ухмыльнулся:
— Ах, она тута шкрябит: «Фигли опять объявились. Как мне их не хватало!»
— Видать, она по нам оченно соскучилась, — сказал Билли Мордаст. — Дай-ка позырить, пжалста…
«Фигли опять объявились. Только их мне не хватало!» — прочёл гоннагл.
— А-а, — протянул Билли.
Он был родом из клана Долгого озера и пришёл в клан Мелового холма вместе с Джинни. Фигли Долгого озера, в отличие от клана Холма, были на «ты» с грамотой, а Билли, как гоннаглу, пришлось особенно хорошо овладеть чтением и письмом.
Фигли же Мелового холма были больше на «ты» с выпивкой, грабежом и мордобоем, и Явор Заядло славился владением всеми тремя этими искусствами, но ему пришлось научиться читать и писать, потому что этого хотела Джинни. Билли давно заметил, что в обращении с буквами Большому Человеку клана свойственна не столько точность, сколько надежда на лучшее. Напоровшись на предложение подлиннее, Явор Заядло норовил разобрать несколько слов, а потом с наскоку домыслить остальное.
— Искушство читания ведь в том, чтобы скумексать, что слова хотят тебе сказануть, верно? — сказал Явор.
— Мож, оно и так, — вмешался Громазд Йан. — Токо есть ли среди тех словей что-нить разлюбезное про того мешковастого верзунчика из замка?
— Экий ты романтышный, — усмехнулся Явор Заядло. — Нае, нету тута такого. Они таперь свои письмы мал-мал шифрить стали. Экая-какая помеха читанию: буковы и так-то разбечься норовят, а тут их ещё перемешкали почёмздря.
— Ах, эт’ для нас всех добром не обвернётся, ежли мал-мал громазда карга мечтовывает о парях заместо того, чтоб карговству учиться, — сказал Громазд Йан.
— Ах-ха, но, мож, паря-то в мужи идти не захотит, — сказал Чуть-не-в-уме Ангус.
— Когда-нить, мож, и захотит, — возразил Билли Мордаст. Его хобби было наблюдение за людьми. — Почти все верзунские мущщины в мужи идут.
— Взаправду? — не поверил Фигль.
— Ах-ха.
— Что, по добровой воле?
— Ах-ха, многие хотят жениться, — сказал Билли.
— Чтоб прощевай тыркс, пойло жракс и морда драке?
— Эй, я ж по-прежневому тыркс, пойло жракс и морда драке! — крикнул Явор.
— Ах-ха, Явор, токо мы видели, как опосля тебе почёмздря Объясняваться приходится, — возразил Туп Вулли.
Фигли дружно закивали. Искусство Объясняться они считали чем-то вроде чёрной магии. Уж слишком сложно бывает Объяснить…
— Ну, вот мы возвертаемся с тырксов, жраксов и драксов, а Джинни на тебя эдак зыркс — и губы поджамкивает, — продолжал Вулли.
Остальные Фигли в ужасе взвыли:
— О-о-о-о, токо не поджамканье губей, токо не оно!
— А потом ишшо и руксы на груди скрещает, — не унимался Вулли, увлечённо дрожа со страху от собственных слов.
— О-о-о-о-о, ой-ёи-ёи, руксы на груди! — Фигли принялись рвать на себе волосы.
— Ия уж не грю, как она носком ноги притопсывает…
— А-аргх! Нет! Притопсы! — Некоторые стали биться головой о деревья.
— Так-то оно так, — вмешался Явор Заядло, — но вы ни бум-бум, что у нас, мужьёв, на всё это свои таинствия имеются.
Фигли озадаченно переглянулись. В наступившей тишине раздался треск — это повалилось на землю небольшое деревце.
— Мы про такенное в жисть не слыхали, — выразил общее недоумение Громазд Иан.
— Ишшо б вы слыхали! Хто б вам сказанул-то? Вы неженатиксы! Вы ни бум-бум, как оно всё по-е-тиш-но у-рав-но-ве-шен-но. Ну-кось, ступайте сюдыть, я вам на ухи шепну.
Тщательно оглядевшись по сторонам — не слышит ли его кто-нибудь, кроме пятисот Фиглей, — Явор Заядло продолжал:
— Ну дыкс от… Попервой ты тыркс, пойло жракс и морда драке, ах-ха? А опосля возвертаешься, знатна, в кургане, и там тебя ждут притопсы…
— О-о-о-о-о!
— И руксы на груди…
— А-а-а-аргх!
— И, ясно дело, поджамканье губей. И от тогдыть… А ну кыкс, позатыкните свои вопиллы, чучудры нервические, пока я ваши балды одну об другу не настучал!
Все Фигли утихли, но один продолжал рыдать:
— О-ой-ёи-ёи-ёи! О-хо-хо-хо! Поджамканье гу… — Он наконец умолк и смущённо огляделся.
— Туп Вулли, — произнёс Явор с ледяным спокойствием и безграничным терпением.
— Ась, Явор?
— Помнишь, я грил тебе, чтоб ты вдругорядь меня слухал?
— Ась, Явор?
— Дыкс эт’ был тот-сам рядь.
Туп Вулли виновато понурился:
— Звиняй, Явор.
— Ну лады. Тыке, о чем я грил? А, знатна, губы жамк, руксы вскресть, ноги топе… И от тогдыть…
— Тогдыть пора Объясняваться! — подхватил Туп Вулли.
— Верно! — резко оборвал его Явор Заядло. — А хто-нить из вас, угрязков, готовски в таку себе минуту выдавать Объясненья?
Он пристально оглядел своих воинов. Воины в ужасе попятились.
— Когды кельда жамкает, крещит и притопсывает, — замогильным голосом продолжал Большой Человек, — когды её ясны глазья грят: «Ну-ну, позырим, как ты таперь Объяснишься…» Ну кыкс? Готовски вы?
Но Фигли рыдали и в ужасе жевали свои килты.
— Нае, Явор, — пролепетали они.
— Ах-ха! — воскликнул Явор Заядло. — Вы не готовски! Эт’ потому, что вы ни бум-бум в мужненстве!
— Я слыхал, как Джинни грила, что таких Объяснений, как ты, ни один Фигль не понавыдумает! — с восхищением проговорил Туп Вулли.
— Ах-ха, оченно мож быть, что оно так и есть. — Явор Заядло гордо выпятил грудь. — У нас, у Фи-глей, вековые традисии громаздущих Объясненьев имеются.
— Джинни грит, твои Объясненья бывают такие длиннявые и загогулистые, что к концу она уж и не упомнит, с чего они начинались, — добавил Туп Вулли.
— Ну, эт’ у меня к ним просто природновый дар, неча тут хвастать, — скромно отмахнулся Большой Человек.
— Но верзуны-то навряд ли с Объясненьями управляются, — вмешался Громазд Йан. — Они ж тупитлы.
— И всё-таки они женятся, — сказал Билли Мордаст.
— Ах-ха, и тот паря в замке уж больно на нашую малу громазду каргу пырится, — гнул своё Громазд Йан. — А папка-то его уже дряхлявый и квёлый, того гляди копытсы склеит. И тогда мальцу достатнутся такие бумазейки, где сказано, что холмья таперь его.
— Джинни боится, что, если у него будут эти бумажки, что холмы теперь его, — подхватил Билли, — он решит, что они ему принадлежат. А мы все знаем, чем это мож кончиться, верно?
