— Ах-ха, — сказал Громазд Йан. — Вспашкой.
Один звук этого слова пугал пикетов. Старый барон как-то раз задумал распахать несколько участков земли, которые поровнее. Зерно, рассуждал он, нынче в цене, а на овцах сильно не разбогатеешь. Но тогда ещё была жива матушка Болен, и она передумала за него.
Однако некоторые пастбища в окрестностях холмов уже распахали. За зерно и правда можно было выручить хорошие деньги. И Фигли не сомневались, что и Роланд захочет пустить плуг на холмы. В конце концов, его ведь воспитали мерзкие самовлюблённые и коварные тётки.
— Не верю я ему, — сказал Чуть-не-в-уме Ангус. — Он книги читит и всяко-тако. О земле не морочится.
— Ах-ха, — кивнул Туп Вулли. — Но ежели он обженится на мал-мал громаздой карге, он о вспашке и помыслить струснёт, потому что тогда она ему устроит руки жамк…
— Эт’ губы она жамк! — резко поправил его Явор Заядло.
Фигли в испуге огляделись по сторонам.
— О-о-о-о-о, токо не губы жа…
— А ну цыть! — рявкнул Явор Заядло. — Стыд-позор на вас! Эт’ мала громазда карга должна решать, кому на ней обжениться. Верно я грю, гоннагл?
— Ммм? — неопределённо промычал Билли, глядя куда-то вверх, и поймал ещё одну снежинку на палец.
— Я грю, эт’ мала громазда карга должна решать, кому на ней обжениться, так? — повторил Явор Заядло.
Билли во все глаза разглядывал снежинку.
— Билли? — окликнул Явор.
— Ась? — спохватился гоннагл, словно очнувшись. — Ах, да… Думаешь, она хочет, чтобы Зимовей на ней обженился?
— Зимовей? — удивился Явор Заядло. — Нае, он ни на ком обжениться не могёт, он же ж духе бесплотский. Не светит ему.
— Она с ним плясовала. Мы видали её. — Билли снова поймал снежинку и пригляделся к ней.
— Да мало ли чего девчура, увлёкшись, напляшет! И ваще, с чего ты взял, что она об Зимовее морочится?
— У меня есть основания считать, — с расстановкой проговорил гоннагл, глядя, как падают снежинки, — что Зимовей немало морочится о нашей карге.
Глава 4
СНЕЖИНКИ
Говорят, среди снежинок нет и двух одинаковых, — но когда кто-нибудь пытался проверить это на практике?
Снег мягко падал в ночи. Белой шубой ложился на крыши домов, нежно укутывал деревья, с мягким шипением устилал землю в лесу. От него исходил резкий жестяной запах.
Матушка Ветровоск всегда выходила проверить снег. Встав на пороге в лужице света, льющегося из дома, она выставила за дверь лопату обратной стороной кверху и поймала несколько снежинок.
Маленькая белая кошечка внимательно смотрела, как падают снежинки. Смотрела — и только. Она не пыталась поймать их или поиграть с ними. Просто выбирала снежинку и следила, как та, кружась, падает на землю. Потом некоторое время смотрела на упавшую снежинку и, убедившись, что представление окончено, выбирала вверху новую.
Кошечку звали Эй, потому что обращались к ней: «Эй! Прекрати!» или: «Эй! Брысь отсюда!». Матушка Ветровоск недолго раздумывала над именем.
Матушка внимательно изучила снежинки и улыбнулась на свой лад, не то чтобы очень добродушно.
— Эй, домой! — окликнула она кошку и закрыла дверь.
Мисс Тик пыталась отогреться у огня. Очаг горел не слишком жарко, он давал ровно столько тепла, сколько необходимо. Но из маленького котелка на углях пахло гороховой кашей с грудинкой, а рядом стоял ещё один котелок, побольше, и из него разливался аромат курятины. Мисс Тик нечасто доводилось отведать курятины, и надежда согревала ей сердце.
Надо сказать, что матушка Ветровоск и мисс Тик не слишком ладили. Старшие ведьмы вообще часто не ладят. Внешне это проявлялось в том, как исключительно вежливо держались друг с другом матушка и её гостья.
— В этом году снег выпал рано, не правда ли, госпожа Ветровоск? — заметила мисс Тик.
— Твоя правда, мисс Тик, — согласилась матушка. — И он такой… интересный. Ты хорошо его рассмотрела?
— Я достаточно насмотрелась на снег, госпожа Ветровоск, — сказала мисс Тик. — Он шёл всю дорогу, пока я сюда ехала. Мне пришлось помогать вознице толкать почтовую карету! Снега я навидалась сполна! Но что мы будем делать с Тиффани Болен?
— Ничего, мисс Тик. Ещё чаю?
— Мы в ответе за неё.
— Нет. Она сама за себя отвечает, с начала и до конца. Она ведьма. Она плясала Зимний танец. Я сама видела.
— Уверена, она этого не хотела, — сказала мисс Тик.
— Как можно танцевать, если ты не хочешь?
— Она ещё молода. Должно быть, ноги сами понесли её в пляс. Она не понимала, что происходит.
— А должна была понимать, — сказала матушка Ветровоск. — Слушать надо было, что говорят.
— Уверена, вы в её возрасте всегда слушались старших, госпожа Ветровоск, — проговорила мисс Тик, подпустив в голос лишь капельку сарказма.
Прежде чем ответить, матушка некоторое время смотрела в стену.
— Нет, — сказала она. — Мне доводилось и ошибаться. Но я не искала оправданий.
— Я думала, вы хотите помочь девочке.
— Я устрою так, чтобы она сама себе помогла. Я так делаю. Танец завёл Тиффани в самую древнюю из сказок нашего мира, и теперь, чтобы выбраться из неё, девочке придётся танцевать до самого конца этой сказки. Другого выхода оттуда нет, мисс Тик.
Мисс Тик вздохнула. Сказки, подумала она. Госпожа Ветровоск верит, что мир состоит из сказок и историй. Ну что ж, у всех свои причуды. Кроме меня, разумеется.
— Конечно, просто удивительно, она ведь такая… обыкновенная девочка, — произнесла мисс Тик вслух. — В свете того, что она натворила, я имею в виду. И очень много думает. И вдруг Зимовей обратил на неё внимание…
— Он очарован ею, — сказала матушка Ветровоск.
— И это грозит бедой.
— Которой ей придётся противостоять.
— А если она не справится?
— Тогда она — не Тиффани Болен, — твёрдо сказала матушка Ветровоск. — Пусть она и попала в сказку, но сама она этой сказки не знает! Посмотри на снег, мисс Тик. Говорят, все снежинки разные и двух похожих среди них нет. Но откуда люди это взяли? И почему они так уверены? Всегда хотела доказать, что это чепуха. И вот пожалуйста! Выйди наружу, мисс Тик, и посмотри на снег. Посмотри на снег! Все снежинки — как одна.
Услышав стук, Тиффани подошла к крохотному оконцу в спальне и не без труда открыла его. Подоконник снаружи был завален снегом, мягким и пушистым.
— Звиняй, что разбуднули, — сказал Явор Заядло, — но Билли Мордаст грит, ты должна это позырить.
