— Влюбляться?
— Ну, может статься, ему кажется, что он влюблён.
И маленькие чёрные глазки снова внимательно уставились на Тиффани.
— Он — стихийный дух, а они вообще-то устроены довольно просто, — продолжала нянюшка Ягг. — Но он пытается быть человеком, а это дело непростое.
Мы битком набиты тем, чего он не понимает — да и не может понять, по правде говоря. Возьмём, к примеру, злость. Буря никогда не злится. Шторм ничего не имеет против людей, которых губит. Ветер не бывает жесток. Но чем больше Зимовей думает о тебе, тем больше упирается в подобные чувства, а объяснить ему, что тут к чему, некому. Он не очень-то умён. Ум ему до сих пор был без надобности. Но что любопытно, ты тоже меняешься…
В дверь постучали, нянюшка подошла и открыла её. За дверью стояла матушка Ветровоск, из-за её плеча выглядывала мисс Тик.
— Благословен будь этот дом, — буркнула матушка таким тоном, словно давала понять, что при необходимости может и отменить своё благословение.
— Ага, может, и благословен, — согласилась нянюшка.
— Ну что, пед фекундис, да? — Матушка кивком указала на Тиффани.
— Похоже, тяжёлый случай. Стоило ей босиком пройтись по полу, как половицы пустили побеги.
— Ха! Чем лечитесь? — спросила матушка.
— Я прописала ей пару тапочек.
— Я в самом деле не понимаю, как могла произойти инкарнация, речь ведь идёт о стихийных духах, а это совершенно бес… — затараторила мисс Тик.
— Не умничай, мисс Тик, — перебила её матушка Ветровоск. — Я давно заметила, что ты начинаешь умничать, когда дела плохи, а толку от твоих умничаний никакого.
— Я просто не хочу волновать девочку, вот и всё, — ответила мисс Тик. Она взяла Тиффани за руку, ласково похлопала и сказала: — Не волнуйся, Тиффани, мы…
— Она — ведьма, — отрубила матушка. — Мы должны сказать ей правду.
— По-вашему, я становлюсь… богиней? — спросила Тиффани.
Надо было видеть их лица. Единственной, у кого не отвисла челюсть, была самодовольно ухмыляющаяся матушка Ветровоск. Она выглядела прямо как хозяин овчарки, которая только что выполнила какой-то сложный трюк.
— Как ты догадалась? — спросила матушка.
Доктор Хлопстел помог: «Инкарнация, или аватар, — земное воплощение божества». Но вам я этого не скажу, подумала Тиффани.
— А я догадалась правильно? — спросила она вслух.
— Да, — кивнула матушка. — Зимовей думает, что ты… О, у неё много имён. Летняя Владычица, или, например, Царица Цветов — очень миленькое имечко. Или Госпожа Лето. Она приносит на землю лето, в точности как Зимовей приносит зиму, его, кстати, тоже порой зовут Господин Зима. Он думает, что ты — это она.
— Ладно, — сказала Тиффани. — Но мы-то знаем, что он ошибается, верно?
— Э-э… если он и ошибается, то не так сильно, как нам бы хотелось, — проговорила мисс Тик.
Большинство Фиглей обосновались в сарае нянюшки Ягг, и в эти минуты там происходил военный совет, хотя и не совсем про войну.
— Дыкс вот, то, что приключнулось, — вещал Явор Заядло, — зовётся тяжёловый случай Полюбовных Ухаживаний.
— А чё эт’ тако-сяко, Ухаживанья? — спросил какой-то Фигль.
— Ах-ха, эт’ про то, как маляшек делают? — встрял Туп Вулли. — Ты нам в прошлом годе грил. Очень увлекательно, токо мал-мал надуманно, как по мне.
— Не совсем, — сказал Явор Заядло. — Эт’, понимать, такенная штукса, что не вдруг и разъяснишь. В общем, я так кумексаю, что Зимовей решил приухажнуть за малой громаздой каргой, а она ни бум-бум, как с ним быть.
— Так оно про маляшек иль нет? — спросил Туп Вулли.
— Нае, маляшек делать и животины умеют, а Ухаживанья, Любофь всякая — они токо человечески, — стал объяснять Явор. — Когда курлы-птахс видит курлы-птахсу, ему не надо грить: «Ах, моё сердце всё тыгдымит, когда я зырю твою лицемордочку!» У птах-сов и животин всё, что нужно, вродь как в балду наперёд закладено. У человеков куда запутаннее. Ухаживанья и Любофь — важные делы. Они всё больше про то, как бы парню эдак подкатить к красавке, чтоб она ему глазья не выцарапнула.
— Я ни бум-бум, кыкс мы могём научнуть её этим твойным Ухаживаньям, — сказал Мал-мал-не-в-уме Ангус.
— Мала громазда карга любит книжины, — ответил на это Явор Заядло. — Кыкс узырит книжину, тыке прям не могёт удержаться, что не почитить. И у меня, — добавил он горделиво, — есть План.
Фигли расслабились. Они всегда радовались, когда оказывалось, что у Большого Человека есть План. Тем более что его Планы большей частью сводились к тому, чтобы всей толпой накинуться на кого-нибудь с дикими воплями.
— Рассказни, каковский у тебя План, Явор, — вежливо попросил Громазд Йан.
— Оченно хорошо, что ты спросил, — сказал Большой Человек. — План таковский: мы сыскнём нашеей карге книжину про Любофь.
— А как мы её сыскнём, Явор? — неуверенно спросил Билли Мордаст.
Как гоннагл, он был верен своему клану и Большому Человеку, но у него всегда хватало ума насторожиться, когда оказывалось, что у Явора Заядло есть План.
Глава клана беспечно махнул рукой:
— Да лехко, мы ж этот покус давно умеем. Токо и надыть, что громазд чепунец, да пальто, да распорка, да ручка от подметальника.
— Нды? — хмыкнул Громазд Йан. — Токо, чур, я в коленьи больше не полезу!
Ведьмы всегда всех и всё испытывают. Вот почему они решили испытать ноги Тиффани.
Наверняка я — единственный человек на свете, который делает такое, думала Тиффани, опуская ноги на поднос с землёй, которую спешно накопала для опытов нянюшка Ягг. Матушка Ветровоск и мисс Тик сидели на простых деревянных стульях, несмотря на то что Грибо в одиночку занял большое продавленное кресло. Никому не хочется тревожить Грибо, когда он надумал вздремнуть.
— Чувствуешь что-нибудь? — спросила мисс Тик.
— Ногам немного холодно, вот и всё… ой, нет! Что-то происходит, — сказала Тиффани.
Зелёные росточки показались из земли вокруг её ног и стали быстро расти. Потом в основании ростков появились белые выпуклости и принялись набухать, легонько отталкивая в сторону ноги Тиффани.
— Лук? — неодобрительно спросила матушка Ветровоск.
— Прости, Эсме, я в спешке ничего больше на посадку-то не нашла, — сказала нянюшка, тыча пальцем в гладкие белые луковицы. — Ого, большие какие. Молодец, Тифф.
Матушка Ветровоск содрогнулась:
— Ты ведь не собираешься есть это, а, Гита? — спросила она подозрительно. — Собираешься, да? Ты хочешь это съесть!
Нянюшка Ягг застыла с пучками лука в пухленьких ручках. Вид у неё сделался виноватый, но лишь на мгновение.
— А что такого? — невозмутимо сказала она. — Свежими овощами зимой не разбрасываются. А ножки у Тифф славные, чистенькие.
