— Но так не подобает! — возмутилась мисс Тик.
— Ничего, — сказала Тиффани. — Мне не трудно. Я ведь просто поставила ноги на землю, а дальше всё произошло само собой.
— Вот видите, Тифф говорит, ей не трудно, — подхватила нянюшка. — Так-так, кажется, у меня в одном из ящиков буфета морковные семена завалялись… — Она осеклась, заметив, какие сделались лица у остальных. — Ну ладно, ладно! Нечего так смотреть! Я просто пыталась найти хорошие стороны во всей этой истории…
— Кто-нибудь может объяснить, что со мной происходит? Пожалуйста! — взмолилась Тиффани.
— Мисс Тик растолкует тебе это длинными словами, — сказала матушка. — Но если коротко, то всё потому, что сказка идёт своим чередом. И она изменяет тебя, чтобы ты лучше ей подходила.
Тиффани постаралась сделать такое лицо, будто это вовсе не она не поняла ни единого слова из услышанного.
— Пожалуй, я бы не отказалась услышать об этом подробнее, — попросила она.
— Пойду-ка я чайку заварю, — сказала нянюшка.
Глава 7
СЕКРЕТЫ ТАНЦА
Зимний Кузнец и Летняя Владычица… кружатся в танце. Их танец длится вечно.
Зима не умирает. Смерть, как её понимают люди, ей не грозит. Зима отступает, напоминает о себе весенними заморозками, запахом осени летними вечерами, а в самые жаркие дни скрывается в горах.
Лето не умирает. Оно уходит в землю. Посреди зимы почки защищают будущие побеги, а под слоем палой листвы медленно-медленно украдкой проклёвываются белые ростки. Кусочек лета живёт в жарких пустынях, где царит вечный зной. Для животных зима и лето — лишь времена года, холод и тепло, часть жизни.
Но явились люди и дали временам имена, точно так же, как они населили звёздное небо героями и чудовищами, превратив его в обитель сказок. Люди обожают сказки и истории: достаточно сделать что-нибудь сказкой, и оно в твоей власти — сказки можно переписывать. И вот это теперь и произошло.
Госпожа Лето и Господин Зима танцевали, меняясь местами весной и осенью, много тысяч лет, пока одна девочка как-то раз не послушалась своих ног и не вмешалась в танец в самый что ни на есть неподходящий момент.
Но сказка жила собственной жизнью. Она была словно пьеса длиною в год. И если в одной из ролей оказалась не актриса, а девочка, которую сдуру занесло на сцену, что ж, пусть пеняет на себя. Ей придётся носить костюм, подавать нужные реплики и надеяться на счастливый конец. Измени сказку, пусть даже нечаянно, и сказка изменит тебя.
Так это запомнила Тиффани, хотя объяснение мисс Тик было куда длиннее и там попадались всякие хитрые слова вроде «антропоморфная персонификация».
— Значит, я не богиня? — спросила Тиффани.
— Если бы только у меня была доска! — вздохнула мисс Тик. — Но от бросания в омут они приходят в полную негодность, да и мелки намокают…
— Мы думаем, — напористо перебила её матушка, — что тогда, в танце, ты и Летняя Владычица… вроде как перепутались.
— Перепутались?
— Тебе достались от неё некоторые способности. Мифы утверждают, что везде, где проходит Летняя Владычица, расцветают цветы, — пояснила матушка.
— Где ступает, — строго поправила её мисс Тик.
— Что? — ощетинилась матушка, которая в задумчивости мерила шагами комнату.
— Везде, где ступает Летняя Владычица, — сказала мисс Тик. — Так… поэтичнее.
— Ха, — отозвалась матушка. — Поэзия!
«И чем мне это грозит?» — задалась вопросом Тиффани.
— Что думает сама Госпожа Лето? — спросила она. — Она зла на меня?
Матушка Ветровоск перестала мерить комнату шагами и посмотрела на мисс Тик. Та залепетала:
— Ну… да, мы рассматриваем все возможности…
— Она хочет сказать, что мы не знаем, — перебила матушка. — Это ведь боги, с ними никогда не поймёшь, что им нужно. Хотя, раз уж ты спросила, среди них попадаются и обидчивые.
— Но я не видела её, когда танцевала, — сказала Тиффани.
— А Зимовея ты видела?
— Э… нет, — признала Тиффани.
Как она могла описать то чудесное, сверкающее, летящее мгновение? В нём было гораздо больше, чем тело и разум. Но ей и правда послышалось, как два голоса хором спросили: «Кто ты?» Тиффани снова надела башмаки.
— А где она сейчас? — спросила она, туго завязывая шнурки. Кто знает, вдруг придётся быстро убегать.
— Должно быть, ушла под землю до весны. Зимой Летняя Владычица не ходит по земле.
— Ну, то есть до сих пор не ходила, — вставила нянюшка. Она явно наслаждалась происходящим.
— Ах да, госпожа Ягг напомнила нам об очень важном вопросе, — вскинулась мисс Тик. — Дело в том, что Зимовей и Лето, они… ну, в смысле, они никогда… — Она умоляюще посмотрела на нянюшку.
— Они никогда не встречались, кроме как в танце, — выручила её нянюшка Ягг. — Но теперь появилась ты. И для него ты — Летняя Владычица, которая расхаживает по земле зимой, дерзкая и отважная. Так что, может статься… как бы это сказать…
— Он питает к тебе романтические чувства, — подсказала мисс Тик.
— Ну да, только я бы это немного иначе объяснила, — усмехнулась нянюшка.
— Ещё бы! — фыркнула матушка. — Ты бы объяснила такими Словами!
Тиффани отчётливо услышала, что «Слова» были произнесены с большой буквы. Должно быть, это такие слова, каких в приличном обществе не говорят, поняла она.
Нянюшка встала и попыталась напустить на себя величественный и оскорблённый вид, но с лицом, смахивающим на улыбчивое печёное яблочко, это было не так-то просто.
— Я всего лишь хотела обратить внимание Тифф вот на что, — заявила она и сняла с ломившейся от безделушек каминной полки один из сувениров.
Это был маленький домик. Тиффани уже и сама приметила его на полке. В нём были две дверки, и в эту минуту перед одной из них стоял деревянный человечек в цилиндре.
— Это называется «погодный домик», — сказала нянюшка, протягивая вещицу Тиффани. — Не знаю, как он устроен — там внутри, кажется, такая специальная верёвочка натянута или что-то в этом роде.
В общем, когда дождь, из одной дверки выходит вот этот деревянный человечек, а когда солнечно, из другой показывается маленькая женщина. Но они прикреплены к такой вращающейся штучке, видишь? И никогда не появляются одновременно, видишь? Просто не могут. И я всё думаю: вот интересно, когда погода меняется, успевает ли человечек увидеть свою маленькую подружку, и…
— Так речь о сексе? — спросила Тиффани.
Мисс Тик уставилась в полоток. Матушка Ветровоск поперхнулась. Нянюшка зашлась таким смехом, который мог был вогнать в краску даже деревянного человечка.
