— О, боффо — это то, как люди меняют мир, обманывая самих себя, — сказала Тиффани. — Удивительный фокус. Согласно боффо, вещи имеют лишь ту силу, которую мы сами в них вкладываем. Можно наделить вещи магией, но при помощи магии нельзя создать из вещей человека. То, что у тебя в сердце, — это всего лишь гвоздь. Просто гвоздь.
Час пробил, и я знаю, что делать, подумала она как во сне. Я знаю, как закончится эта сказка. И я должна закончить её правильно.
Она привлекла Зимовея к себе и увидела растерянность на его лице. Ей стало легко-легко, ноги её едва касались пола. Мир сделался… проще. Он превратился в узкий туннель, ведущий в будущее. Из всех образов в нём осталось только ледяное лицо Зимовея, из всех звуков — только дыхание Тиффани, из всех ощущений — только слабое тепло солнца на её волосах.
Солнце не было пылающим шаром лета, и всё же оно было много жарче даже самого большого костра.
«Куда бы выбор ни привёл меня, это мой путь, — подумала Тиффани, позволяя теплу наполнить её. — Я сама это выбрала. Я так решила. И мне придётся встать на цыпочки», — добавила она мысленно.
«По правую руку от меня гром. По левую — молния.
Огонь над мой головой…»
— Пожалуйста, — произнесла она, — возвращайся в горы и унеси с собой зиму. Прошу тебя.
«Лёд передо мной…»
— Нет. Я Зима. Я не могу быть ничем иным.
— Тогда ты не можешь быть человеком, — сказала Тиффани. — Последние три строчки такие:
Силы ровно столько, чтобы дом сложить, времени довольно малыша обнять, и любви довольно, сердце чтоб разбить.
Равновесие… Оно пришло мгновенно, из ниоткуда, наполнив её воодушевлением.
Середина качелей всегда неподвижна. Взлёты и падения проходят сквозь неё. Она хранит равновесие.
Равновесие… Его губы были как голубой лёд. Тиффани заплачет, но позже, — по Зимовею, который хотел стать человеком.
Равновесие… Старая кельда сказала когда-то: «Внутри тебя есть упрямая чуточка, которая не даёт тебе растаять».
Пора растопить лёд.
Тиффани закрыла глаза, поцеловала Зимовея…
…и обрушила солнце на землю.
Лёд в огонь.
Все башни и крыши ледяного дворца испарились в единой вспышке белого света, такой яркой, что за мили вокруг на миг упали глубокие тени. Пар пронзённым молниями ревущим столпом ударил в небо и раскрылся над миром облаком-зонтиком, заслонив солнце. И облако стало падать на землю тёплым дождём, капли били в снег, буравя в нём глубокие скважины.
Голова Тиффани всегда была полна мыслей, но в эти минуты там не осталось ни одной. Тиффани лежала на большом плоском осколке льда под тёплым дождём и слушала, как вокруг рушится дворец.
Бывают минуты, когда ты сделала всё, что могла, и остаётся только свернуться в комочек и ждать, когда отгремит гром.
И что-то ещё парило в воздухе, какое-то золотистое сияние, которое исчезало, стоило Тиффани посмотреть на него прямо, и тут же снова появлялось на краю поля зрения.
Дворец таял, обрушиваясь водопадами. Тиффани то плыла, то скользила на своей льдине вниз по лестнице, превратившейся в бурную реку. Огромные колонны рушились вокруг неё, но осколки таяли ещё в воздухе, превращаясь в огромные сгустки тёплой воды, и до полу долетали лишь тучи брызг.
Прощай, сверкающая корона, подумала Тиффани с ноткой сожаления. Прощай, платье из мерцающих огней, прощайте, ледяные розы и снежинки. Как грустно… Грустно…
А потом оказалось, что она лежит на траве и вокруг текут потоки воды. Вода прибывала, так что лежать и дальше означало бы утонуть. Тиффани с трудом встала на колени и подождала, пока поток успокоится достаточно, чтобы можно было подняться на ноги.
— У тебя осталось кое-что моё, дитя, — раздался голос у неё за спиной.
Тиффани резко обернулась, и золотое сияние обрело облик. Это был её собственный облик, только глаза не её — странные, будто змеиные. Но Тиффани не показалось это особенно странным, ведь в ушах у неё по-прежнему ревел солнечный жар.
Она медленно достала рог изобилия из кармана и протянула своему двойнику.
— Ты — Госпожа Лето, верно? — спросила она.
— А ты — маленькая пастушка, которая была мной? — В ответе явственно слышалось шипение.
— Я не хотела! — выпалила Тиффани. — Почему ты выглядишь как я?
Летняя Владычица села на траву. Земля вокруг исходила паром. Было очень странно смотреть на себя со стороны, — Тиффани и не знала, что у неё на шее сзади родинка.
— Это называется резонанс, — сказала Летняя Владычица. — Ты знаешь, что это?
— Это когда что-то начинает колебаться в ответ, — ответила Тиффани.
— Откуда бы пастушке такое знать?
— В словаре прочла, — сказала Тиффани. — И я не пастушка, я ведьма, можешь так меня и звать.
— Так вот, ты нахваталась кое-чего у меня, а я у тебя, умненькая ведьма-пастушка, — проговорила Летняя Владычица.
Тиффани вдруг поняла, кого она ей напоминает: Аннаграмму! А когда поняла, то сразу немного успокоилась. Госпожа Лето, как оказалось, никакая не мудрая и не прекрасная. Просто так сложилось, что ей дана большая власть, но особа, которой эта сила досталась, не отличается умом и, если честно, вообще довольно неприятная.
— А как ты выглядишь на самом деле? — спросила Тиффани.
— Как марево над дорогой, как аромат спелых яблок.
Красивый ответ, отметила про себя Тиффани, и при этом почти ни о чём.
Тиффани уселась на траву рядом с богиней.
— У меня будут неприятности? — спросила она.
— Из-за того, что ты сделала с Зимовеем? Нет. Он ведь каждый год умирает, и я тоже. Мы умираем, спим, пробуждаемся. Кроме того… ты помогла развеять скуку.
— О, правда? Выходит, я тебя повеселила? — прищурилась Тиффани.
— Так скажи, чего ты хочешь? — спросила Летняя Владычица.
Ну в точности как Аннаграмма, подумала Тиффани. Не замечает сарказма, хоть кол ей на голове теши.
— Чего я хочу? — отозвалась она. — Ничего. Просто лета. Заранее спасибо.
Летняя Владычица не сразу её поняла:
— Ничего? Но люди всегда хотят от богов подарков!
— Но ведьмы не берут платы. Зелёной травы и синего неба будет вполне достаточно.
— Что? У тебя же и так всё это будет!
В голосе богини слышались растерянность и злость, и Тиффани в глубине души тихонько этому порадовалась.
— Вот и хорошо, — сказала она.
— Ты спасла мир от Зимовея!
— На самом деле я спасла его от одной глупой маленькой девочки, дорогая Госпожа Лето. Я лишь исправила то, что сама сломала.
