Как ужасно. Он жил в постоянном страхе того, что его близким угрожает опасность.
– А почему же ты сюда вернулся?
– А как ты думаешь?
– Т-ты?
Увидев, как от ужаса исказилось ее лицо, он усмехнулся.
– Ты думаешь, она заслуживает смерти?
– Вообще-то да, но…
– Как ни мечтал о том, чтобы она присоединилась к мужу, я не убийца. Она умерла своей смертью. К счастью. Хотя вряд ли ее смерть все изменит. Я уверен, что она оставила распоряжения своим людям преследовать меня до конца жизни. Но я все равно приехал на ее похороны. Не важно, что она превратила мою жизнь в ад. Я хотел найти покой и последний раз с ней попрощаться.
– И что? Она восстала из гроба и преследует теперь тебя, как зомби?
– Ты так долго внимательно слушала, а теперь не вытерпела?
– Черт возьми, Андреас. Скажи уже, что случилось.
– Ее старший сын сказал, что желание отомстить мне умерло вместе с его матерью. Он ненавидел родителей за криминальные дела, которые те вели, и за то, что они сделали со мной. Он не желает мне зла, даже извинился передо мной.
– Правда?
– Понимаю твое удивление. Я тоже сначала не мог поверить, что опасность миновала и я свободен. Впервые с тех пор, как мне было тринадцать лет.
Наоми едва удавалось сдерживаться, чтобы не кинутся в объятия к Андреасу.
– Я вернулся в тот же день. И сразу с самолета пришел к тебе.
Внезапно у Наоми закружилась голова. Он что, улыбается?
– Нашел время впервые по-настоящему улыбнуться мне.
Губы Андреаса сильнее растянулись в улыбке.
– Просто, фух… камень с души упал. Я никогда не рассказывал никому об этом. Только Петрос знал. И то не все. Я никогда не говорил ему о том, что сомневаюсь, убил ли я того человека в результате самообороны.
«Ты и мне еще не все рассказал», – подумала Наоми. У нее скопилось много вопросов.
– Вряд ли то, через что мне пришлось пройти, повлияло на мое становление и поведение. Я не самый лучший мужчина, с которым стоит заводить серьезные отношения, особенно из-за того, в какой семье я рос.
– Ты имеешь в виду твоего отца?
– И не только. Жизнь научила меня ничего не чувствовать по отношению к другим людям.
Наоми удивленно посмотрела на него. Он ведь действительно так считал.
– Ты чувствовал гораздо больше, чем кто-либо. Пожертвовал собой ради своей семьи и семьи Петроса.
Андреас нахмурился.
– Никогда так на это не смотрел и не считал, что моими действиями управляли чувства. Думал, я единственный, кто может что-то сделать в сложившейся ситуации. Вот и сделал.
– И не позволял себе чувствовать, чтобы действовать разумно и не отвлекаться на эмоции.
– Возможно, ты права. Я не позволял себе эмоций, даже злости, настолько к этому привык, что перестал понимать, чувствую ли что-либо вообще. Когда угроза мне и моим близким миновала, я свободно мог выполнить последнюю волю Петроса. Это было до того, как я увидел Доротею. Но теперь я желаю большего, чем когда-либо мог позволить себе мечтать. Ты, может, думаешь, что еще слишком рано говорить об этом, и я никогда не стану для нее таким же замечательным отцом, как Петрос, но я сделаю все возможное, чтобы позаботиться о Доре.
Его слова вонзились в сердце Наоми. Она больше не сомневалась в его искренности и, еле сдерживая слезы, кивнула головой.
– Ты справишься.
– Это возможно, если я стану неотъемлемой частью ее жизни.
А частью жизни Наоми? Он ведь вернулся не из-за нее, она лишь оказалась на его пути, защищала Дору и собственное сердце от его равнодушия. Теперь их прошлое переписано, и она хотела избавить его от боли, даже ценой собственных желаний.
– Я соглашусь на все твои условия.
– Тогда переезжайте ко мне.
Глава 10
– Внимание все, летит супер-Доротея!
Наоми подняла глаза. Подобные сцены всегда заставляли ее забывать обо всем. В комнате появились Андреас и Дора.
Сегодня очередь Андреаса забоится о малышке, которая становилась особенно радостной, когда находилась с папочкой. Вот уже месяц они вместе жили на вилле в районе пляжа Манхэттен-Бич. Он оказался заботливым отцом Доре и радушным хозяином дома, с ним было приятно делить общее пространство. Он стал для Наоми добрым другом. Не более. Ни разу не взглянул на нее с вожделением, ни разу не прикоснулся.
Андреас передал Дору Ханне и Наоми для звонких поцелуев, малышка заливалась смехом. Он усадил ее на стульчик, а когда она снова попросилась на ручки, просто приподнял бровь, и Дора тут же перестала капризничать, захлопала в ладоши, мило указывая на игрушки. Андреас приготовил завтрак, налил себе кофе и сел напротив Наоми.
– У тебя сегодня есть какие-нибудь дела?
Вмешалась Ханна:
– Я отправляюсь в Коннектикут, как только один из вас вернется с работы.
Андреас повернулся к Ханне:
– Ты уже сейчас можешь ехать, я могу провести совещания по Интернету. Позвони Стиву, когда соберешься.
Ханна благодарно улыбнулась.
– Будет замечательно, если я выйду заранее, и лучше поеду со Спиросом, если он свободен. С ним всегда интересно разговаривать по дороге.
Андреас улыбнулся.
– Тогда позвони Спиросу. – Он повернулся к Наоми. – Теперь мы с тобой. У тебя нет планов?
– У нас с Малькольмом обед с парой клиентов. А что ты хотел?
Он явно был разочарован, повернулся к Доре:
– Кажется, праздновать будем только мы вдвоем.
Сердце Наоми трепетало всякий раз, когда он называл Дору маленькой принцессой.
– Праздновать что?
– У нас важная дата. Месяц с тех пор, как мы живем вместе.
– Если бы ты нас предупредил, – расстроенно заметила Ханна.
– Будет еще много других важных событий. К примеру, первый день рождения Доры через месяц. Надо устроить большой праздник. Как вы на это смотрите?
Женщины одобрили его планы. Ханна раздраженно посмотрела на Наоми, словно говоря: «Ты спятила? Уходишь на встречу с Малькольмом, когда можешь провести вечер с Андреасом». Наоми сделала вид, что ничего не заметила, поцеловала Дору, что-то пробормотала Андреасу и поспешила удалиться.
Нужно серьезно поговорить с Ханной, пусть прекращает попытки оставить их с Андреасом наедине. Для него Наоми лишь мать Доры. Или опекун. Теперь, став свободным, он больше не испытывал к ней страстного желания, они живут вместе, потому что это самое логичное решение в сложившейся ситуации. Теперь он рядом каждый день. И в то же время так далеко. Когда она перестанет испытывать к нему чувства?
