Она прижала палец к его губам.
– А я на большее и не претендую. Только здесь и сейчас.
Итак, последний барьер рухнул. Он поцеловал ее гладкое, влажное, солоноватое от морской воды плечо и опустил руку в воду, лаская шелковые завитки на лобке и бархатистую плоть в промежности.
– Скажи мне, где ты чувствуешь наибольшее удовольствие, – попросил он, горя желанием обнаружить наиболее чувствительные точки в нижней части ее тела. Его пальцы медленно проникли глубже во влагалище, лаская, исследуя и нащупывая эрогенные зоны.
Мариэтта выгнулась ему навстречу и в упоении шептала хриплым от страсти голосом:
– О боже… Да, Нико, о-о-о, здесь… здесь.
Приподняв ее чуть выше, он захватил губами розовый бутон соска, усилив движение пальцами внизу.
Вонзив ногти в его спину, она достигла наивысшей точки наслаждения и довольно заурчала. Это был самый эротический звук, когда-либо им услышанный. Его тело болезненно содрогнулось в ответ. Мариэтта бессильно опустила голову ему на плечо и, обмякнув в его руках, ругнулась по-итальянски.
Нико удовлетворенно хмыкнул.
– Это было в твоем списке желаний, дорогая?
– Нет… – проворковала она ему в плечо. – Но думаю добавить его в список немедленно, чтобы еще раз исполнить.
– У меня есть еще идеи для твоего списка.
– Какие? Скажи мне, – заинтересованно спросила она.
Он покачал головой, переместил ее себе за спину и направился из воды к берегу.
– Лучше я тебе покажу.
Глава 9
Мариэтта ожидала, что они займутся любовью прямо под тентом, но Нико пробормотал что-то невнятное насчет песка на подстилке и неудобства и понес ее наверх. Вскоре они оказались в его просторной спальне, отделанной в чисто мужском стиле – строго и лаконично.
Мариэтта чувствовала себя расслабленной и наполненной после предыдущего оргазма. Никогда раньше она не достигала пика наслаждения с такой легкостью и быстротой.
Она беззастенчиво рассматривала Нико, растянувшегося рядом с ней во всей своей прекрасной наготе. Его эрекция была такой же мощной, как и в воде, когда ей так хотелось ласкать его. Сейчас его член упирался ей в бедро. Он был такой большой, что Мариэтта немного занервничала, сумеет ли она целиком принять его в себя.
Нико провел пальцем по ее животу.
– Тебе удобно? – участливо спросил он.
Мариэтта начала злиться. Конечно, ей было удобно. Она лежала на спине, закинув руку за голову, мягкие подушки поддерживали ее плечи. Но она не хотела, чтобы Нико относился к ней как к фарфоровой кукле, которая может сломаться пополам, если на нее чуть посильнее нажать. Она жаждала неистовой любви до изнеможения, хотела почувствовать на себе вес его крупного тела, ощутить жар его дыхания и силу его возбуждения.
Кончиком пальца Нико обвел кружок вокруг ее пупка, а затем палец покружил вокруг сосков.
– Мне нужно что-то знать, чтобы доставить тебе больше удовольствия? – мягко спросил он.
Она вспомнила о небольшой проблеме и ее лицо залила краска.
Нико приподнял ее подбородок.
– Что?
Мариэтта судорожно сглотнула.
– Иногда у меня возникали проблемы… – она прикрыла глаза, ее щеки горели, – со смазкой.
Последовало молчание. Она открыла глаза, боясь увидеть разочарование Нико, но вместо этого его глаза горели решимостью. Он медленно встал на четвереньки.
– Ты беспокоишься, что твое лоно не увлажнится, чтобы принять меня, дорогая?
Ее глаза расширились.
– Нет, просто…
Она с изумлением увидела, как он оседлал ее, положил крупные ладони на ее худенькие бедра и раздвинул их.
Когда он опустился на живот с явным намерением действовать, Мариэтта пропищала:
– Это не из-за тебя, это просто мое тело… О-о-о.
Его горячий рот накрыл бугорок Венеры, а язык принялся неистово его ласкать.
Мариэтту словно пронзило электрическим током. Она откинулась на подушки, вцепилась руками в края простыни и целиком отдалась неведомым ощущениям, которые разбудил в ней Нико. Ее возбуждение достигло зенита, и она громко вскрикнула, не в силах дольше выносить эту сладкую муку.
Открыв глаза, она увидела рядом с собой Нико. Его горящий взгляд выражал удовлетворение.
– Ты вся мокрая внизу, моя маленькая русалка. – Он поцеловал ее в губы, и она почувствовала свой вкус. – Очень мокрая, – повторил он, доставая презерватив из ящика прикроватной тумбочки.
Надев защиту, он устроился у нее между ног и еще раз пристально на нее взглянул.
– Я не могу больше сдерживаться, я не буду нежным с тобой, – предупредил он.
Услышав эти слова, Мариэтта задрожала от возбуждения. Она и хотела страстного секса. Вонзив ногти в его спину, она смело сказала:
– И не надо.
Одним мощным толчком он вошел в ее тугой канал и начал ритмично двигаться.
Мариэтта на секунду пожалела, что не может обвить его талию ногами, не может приподнять бедра навстречу его движению, но Нико, казалось, ничего не замечал. В его глазах читалась только страсть и вожделение. Ритм убыстрялся. Минуту спустя он содрогнулся и со стоном рухнул на Мариэтту, уткнувшись лицом в ее шею.
Мариэтта обняла его и улыбнулась. Ощущение веса его тела, вдавившего ее в матрас, было самым изысканным в мире удовольствием.
Нико спал как убитый. Впервые за долгие годы ему не снились кошмары. Он проснулся с незнакомым чувством… довольства.
Повернувшись на бок, он зажмурился от ярких солнечных лучей. Накануне Мариэтта захотела полюбоваться закатом, и он не зашторил окно. Ее восторженные охи и ахи по поводу заката закончились тем, что Нико, устав от ее восхищения, решил еще раз заставить ее охать и ахать от его любовных ласк.
Когда небо стало чернильно-фиолетовым и появились первые звезды, Нико взял ее еще раз и наблюдал за ее лицом, озаренным лунным светом и восторгом от оргазма, прежде чем самому кончить.
Он рассматривал спящую Мариэтту. Ее длинные темные ресницы контрастировали со светлой кожей лица, густые волосы цвета красного дерева разметались по подушке. Ночь была теплой и влажной, но она прикрыла простыней нижнюю часть тела, стесняясь своих ног даже после их бурного секса.
Он не понимал ее неуверенности. Мариэтта красивая и чувственная женщина, и ему совершенно все равно, какие у нее ноги.
Он намотал на руку прядь блестящих волос. Его влекло к Мариэтте, но он и представить себе не мог, что воспылает к ней такой всепоглощающей страстью. Она проникла в его сердце, и он навсегда сохранит память о ней, хотя и знал, какими предательскими могут быть воспоминания и как они ослабляют волю.
