От Страстного Маша двинулась по бульвару в сторону Троицкого подворья. Она шла медленно, все силы отдав первому порыву. Ей стало холодно — ведь она выскочила в одном платье. И снова в ее голове черными воронами закружились тяжелые мысли: что она скажет молодому приставу? Позволит ли он ей хотя бы переночевать в части, как в прошлый раз? Или прогонит?
Маша решила, что если прогонит, то никуда она не пойдет — прямо там и утопится в пруду. Она несколько раз решительно кивнула и заплакала.
Стук копыт и колес о брусчатку позади заставил Машу оглянуться. В этот момент пролетка с Дмитрием Ильичом как раз проезжала под одним из фонарей, и она увидела лицо Дмитрия Ильича — сутенер внимательно смотрел на нее, наклонившись, и качал головой. И так же качались с тихим звоном и поблескивали на его животе золотые брелоки.
Ирина Петровна бинтовала лицо девушки. Адель больше не кричала от боли, она судорожно всхлипывала. В дверях толпились потрясенные бледные девицы.
— А ну, пошли отсюда! — прикрикнула на них Ирина Петровна. Руки ее были в крови. Она накладывала на лицо Адели все новые и новые слои бинта, которые тут же краснели от проступающей крови. Адель тряслась от рыданий. Скопин, чтобы не видеть этого, вышел в коридор. Рядом с ним курила папиросу, прислонясь к стене, Нюрка.
— Ох, горе-то какое, — потрясенно сказала она. — Пропала Олька ни за что ни про что.
— Кто с ней был? — спросил Скопин.
— Да, бывший ее…
— Сёмка? Рубчик?
Нюрка кивнула.
— Приперся сегодня. Я рядом была. Говорит: давай, в последний разочек… Мол, уезжаю я. Она и повелась. Рубчик же ее сюда и продал года два назад.
Она оторвалась от стены и через Скопина заглянула в комнату.
— Через окно утек?
— Да, — кивнул Скопин.
— Это вы за ним приходили? — спросила Нюрка.
— За ним.
— Эх, не успели! Такую девку испоганил!
— Ничего, — сказал Скопин, — отвезете ее к врачу, он зашьет.
— Зашьет! — сплюнула на пол Нюрка и бросила папиросу. — Зашьет! Понимали бы вы!
Она повернулась и ушла.
Маша перешла на быстрый шаг. Идти было холодно, под тонкие подошвы все время лезли мелкие камешки, но Маша прикусила губу и приказала себе не обращать внимания. Сейчас ей нужно было только одно — оторваться от преследователя. Дмитрий Ильич слишком долго мешкал с решительными действиями, вероятно, полагая, что он сильней своей добычи. Кроме того, он ехал в пролетке, а она шла пешая, в одном только платье. Но все же сутенер, не зная того, лишился главного преимущества — теперь Маша находилась на территории, которую хорошо знала, а вот Дмитрий Ильич охотился в основном по Тверской и ее переулкам. Поэтому девушка сначала придерживалась хорошо освещенной ограды сада «Эрмитаж», а потом вдруг рывком свернула в темные Самотечные переулки.
— Стой! — крикнул Дмитрий Ильич извозчику.
Он расплатился, потеряв еще несколько драгоценных секунд, соскочил на тротуар и побежал за девушкой, не обращая внимания на развевающиеся полы своего длинного пальто. Однако скоро понял, что потерял Машу из виду.
— Вот сучка! — сутенер со злостью ударил кулаком по забору. — Ну ничего.
Он замер, прислушиваясь. Но слышал только удалявшийся стук копыт извозчика. Тишину спящей осенней Москвы. Лай собаки невдалеке.
— Ага! — ухмыльнулся Дмитрий Ильич. — Постой-ка!
И быстро зашагал в сторону, откуда доносился лай.
Дмитрий Ильич заметил беглянку, когда она вышла на Селезневскую улицу. И нахмурился, обнаружив, что Маша быстро идет в сторону каланчи. «Неужели девчонка собралась в полицию?» — подумал сутенер и прибавил шаг, чтобы перехватить ее раньше, чем она достигнет здания части.
Маша, думая, что оторвалась от преследования, пересекла улицу и пошла, обхватив себя руками и дрожа от холода. Вошла на подъездной круг, но тут замедлила шаги. Боже! Ведь сейчас ночь, и его нет в здании! Как она могла так опростоволоситься! Никто не ждет ее там, в Сущевской части! Ее, замерзшую, с израненными грязными ногами, в одном платье! Ее, верно, примут за гулящую девку и погонят прочь. Маша с горечью усмехнулась: так и есть, она действительно теперь гулящая девка. И весь ее побег — глупость! Не стоило и пытаться! Надо было просто принять эту новую жизнь, постепенно освободиться от стыда, от мечтаний, от будущего. Но зато — в тепле и сытости.
Она нерешительно остановилась и тут же услышала позади себя тихий звон брелоков.
Маша в ужасе оглянулась — Дмитрий Ильич шел скорым шагом и был уже так близко, что инстинктивно она рванулась вперед, схватилась за ручку двери и рванула на себя.
Заперто!
Она еще раз попыталась открыть дверь, но безуспешно. И в этот момент Дмитрий Ильич вцепился в ее руку.
— Стой! — сказал он. — Попалась, птичка. Ну-ка, поехали обратно. Ты что, хочешь меня без процентика оставить? Так не пойдет.
Маша с ужасом поняла, что хватка Дмитрия Ильича ничем не отличалась от хватки Рака там, в страшном темном переулке. Вот сейчас и этот потянет ее в страшное логово — и пусть в этом логове есть «седьмой нумер», музыка, кухня с толстой кухаркой, все это совершенно не стоит тех мучений, на которые ее обрекли чужие бессовестные люди. И Маша забилась в руках сутенера и закричала, как давеча кричала Аделька. Дмитрий Ильич пытался закрыть ей рот и тащил прочь. И тут на них упала полоса света. Маша увидела в дверях силуэт.
— Что, черт возьми, тут происходит? — спросил человек.
От звука этого голоса Маша вдруг ослабела, выскользнула из рук Дмитрия Ильича, упала на землю и зарыдала.
Усатый поправил пиджак, нагнулся и схватил Машу за руку.
— Извините за беспокойство, — сказал он незнакомцу, стоявшему в дверях. — Девчонка сбежала. Еле догнал.
Архипов пристально глядел на девушку, рыдавшую на земле — волосы закрывали ее лицо.
— Выпили немного, поссорились, — приветливо сказал Дмитрий Ильич, пытаясь поднять Машу с земли и поставить на ноги. — Мы сейчас уйдем.
— Погодите, — сказал Архипов, — девушка, может быть, нуждается в помощи.
— Нет-нет, — быстро возразил сутенер. — Мы уже уходим.
Архипов сделал шаг вперед. И вдруг остановился. Он узнал.
— Ну, пошли, — обратился Дмитрий Ильич к Маше. Он все еще надеялся, что полицейский поверит ему, что он стоит здесь просто от скуки.
— Отпустите ее, — сказал Архипов глухо. — Я приказываю вам.
— Что?! — зашипел Дмитрий Ильич. — Она работает на меня.
— Кем это?
— Проституткой.
— Врёте, — сурово сказал Архипов. — Немедленно отпустите девушку, или я вас арестую.
— Нет-с, не вру. А вы не имеете права…
