Сие уверение, по-видимому, столь противоречащее существу вещи (ибо принадлежащие к таким сообществам не только обеспечены в отношении их пропитания, но и, по признанию самого Робертса, пользуются отличием, о приобретении коего стараются многие), возбудило во мне подозрение и заставило думать, не сопряжено ли такое отличие с некоторою потерею естественной свободы? Едва ли можно полагать, чтобы народ, столь бедный нравственными добродетелями, мог возвышаться до такой степени гостеприимства и любви к ближнему и делать столько добра, не ожидая за оное никакого вознаграждения. Король обнаруживал многократно свою жадность, несовместную с состраданием, но не изъявил ни разу чувствования, которое предполагало бы в нем какую-либо признательность. При каждом его на корабль приезде получал он от меня хотя и малоценные, но для нукагивца не неважные подарки, однако, невзирая на то, не привез мне ни одного даже кокосового ореха, так как сие в обыкновении на других островах.
По объяснении недоразумения, бывшего причиной возмущения, о коем в предыдущей главе упомянуто, и по восстановлении спокойствия приехал король на корабль и привез мне в знак мира перечное растение; однако скоро в том после раскаялся. Не прошло еще получаса, как начал он просить меня, чтобы я отдал его обратно, если мне не нужно. От дикого человека с такими чувствованиями, конечно, нельзя ожидать, чтобы он кормил множество людей без всякого за то воздаяния. Люди, не имеющие никакой собственности, не могут платить за всегдашнее свое прокормление ничем более, кроме некоей потери естественной своей свободы и независимости. В сем состоит обыкновенный ход всех политических соотношений.
Путь к самовластию прокладывается мало-помалу, и нукагивский король, который есть теперь не что иное, как богатейший гражданин сей дикой республики, не имеющий ни малейшей власти даже и над беднейшим жителем долины, выключая членов его сообщества, сделается, может быть, скоро сим образом таким же самовластным королем, каков ныне деспот острова Оваиги.
Изображение нукагивийских черепов. Из “Атласа к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна” В.-Т. Тилезиуса фон Тиленау
Женский пол не имеет вовсе участия в обедах сих отделенных сообществ. Особенные для пиров дома суть вообще табу. Однако женщины не лишены здесь права, как на других островах, есть вместе с мужчинами в своем собственном жилище. Им не запрещено также есть и свинину, которую дают им, впрочем, редко.
В десяти или пятнадцати шагах от жилых домов вырыты многие ямы, выкладенные каменьями и покрытые ветвями и листьями, в которых сохраняют запас жизненных потребностей, состоящих по большей части из печеной рыбы и кислого теста, приготовленного из корня таро и плода хлебного дерева, которые держат в таких погребах по нескольку месяцев. Поваренное их искусство весьма просто. Кроме свинины, приготовляемой ими, по объявлению Робертса, по образу отагийцев, главная пища состоит в кислом густом тесте, довольно вкусном, подобном сладкому с яблоками пирожному. Сверх того, едят они ямс, таро, бананы и сахарный тростник. Жареное приготовляют на банановых листьях, которые служат им и вместо блюд. Рыбу едят также и сырую, обмакивая в соленую воду. Не имеющий привычки, смотря на них, как обедают, не может чувствовать хорошего аппетита. Они берут кислое тесто пальцами и несут ко рту с жадностью. Мы видели, что король обедал таким образом, почему заключать должно и о прочих. Однако к похвале сказать надобно, что он тотчас после обеда вымывал свои руки.
Орудия, употребляемые в работе при строении, весьма просты. Оные состоят из тонко заостренного камня для пробуравливания дыр и топора, сделанного из плоского черного камня. Последний употребляют только в случае недостатка топоров европейских. Самые малые кусочки железа, от нас получаемые, преобращали они в топорки, точа оные на камне до тех пор, пока не получат остроты надлежащей. Впрочем, видел я и каменный топор, которым строена была рыбачья лодка.
Домашнюю свою посуду приготовляют из скорлуп кокосовых орехов, из тыкв посредственной величины, называемых калебассами, и из темного дерева, из коего делают некоторый род тонких чашек, наподобие раковины. Тыквенные и из кокосовых орехов чашки украшают они костями рук и пальцев своих неприятелей, которых пожирают. Бритвы делают из костей морской прожоры, но употребляют оные в случае недостатка только бритв европейских.
Оружие нукагивцев состоит из дубины, копья и пращи. Дубина, длиною около пяти футов, делается из плотного дерева казуарина весьма хорошо и красиво. Она весит не менее 10 фунтов. На толстом конце вырезана фигура человеческой головы. Копье делается из того же дерева, длиною от 10 до 12 футов, толщиною по средине в один дюйм, с обоих концов заострено. Камни для бросания из пращи кладут в весьма красиво сделанную плетенку.
Нукагивцы употребляют к ловлению рыбы такой способ, который, думаю, у одних их только в обыкновении
[51]. Они берут корень растущего на камнях зелия и расталкивают его камнем. Рыбак ныряет на дно и разбрасывает по оному сей растолченный корень, от которого рыба столько пьянеет, что в скором времени всплывает на поверхность воды полумертвою, где он собирает ее уже без всякой трудности. Впрочем, ловят рыбу они и сетями, но сие средство, как казалось, есть менее обыкновенно, потому что в заливе Тайо-Гое находилось вообще только восемь рыбачьих лодок. Наконец, для ловления рыбы употребляется также и уда, которой крючок делается очень красиво из жемчужной раковины. Нить уды и все другие веревки, употребляемые ими для оснащения лодок и для других надобностей, вьют из луба дерева фау. Другой род веревок, которые очень гладки и крепки, приготовляют из жилок кокосовых орехов. Всякий, имеющий у себя несколько земли, почитает рыбную ловлю презрительным упражнением, почему и занимаются оною одни бедные, лишенные других к пропитанию способов. Они знали, что мы платили бы за рыбу хорошую цену; но, невзирая на то, привезли к нам в два раза только 7 или 8 бонитов. Отсюда заключаю, что число жителей, не имеющих земли, должно быть очень невелико,
Нукагивские лодки все вообще с коромыслами
[52], строятся из трех родов дерева, по которому они и ценятся. Сделанные из хлебного дерева и майо ценятся ниже тех, которые состроены из дерева, называемого нукагивцами тамана. Последние очень крепки и ходки. Впрочем, состроены весьма худо и сшиты веревками, свитыми из жилок кокосовых орехов. Самая большая нами виденная лодка имела (в длину 33, в ширину 2½, а в глубину 2⅓ фута.
