Течь корабля, бывшая во время сего шторма, причиняла нам менее забот, нежели мы ожидали. Прежде увеличивалась оная обыкновенно от 7 до 12 дюймов в час; но теперь не было более 15, что много нас успокаивало. Невзирая на то, однако, весьма сильная качка корабля чрезмерно затрудняла отливание воды. По восстановившемся спокойствии в атмосфере последовал прекраснейший день, бывший очень благовременным для приведения опять в порядок нашего корабля, который хотя сам собою и не повредился, однако такелаж требовал немалой поправки. Утихавший ветер дул от запада. Как скоро поставили паруса, что учинено не прежде полудня, приказал я держать к N. В 6 часов вечера увидели мы берег на WNW в расстоянии около 45 миль. Во всю ночь продолжалось безветрие. Волнение, не совсем еще успокоившееся, увлекало нас несколько к востоку.
В 9 часов следующего утра открылся берег прямо на W, к коему приближались мы медленно. В полдень отстоял он от нас на 31 милю и простирался от 43 до 84° NW. В сие время обсервованная широта была 31° 42´ 00´´, долгота 227° 42´ 30´´. В половине третьего часа находились мы от берега в расстоянии на 20 миль. Но вдруг потом сделалось почти безветрие, которое продолжалось до 10 часов вечера и было причиною, что корабль подвигался вперед очень мало; однако довольно сильное течение от NO приблизило нас между тем на несколько миль к берегу.
В 10 часов вечера сделался слабый ветер от ONO, которым плыли мы под малыми парусами на SO. В 4 часа пополуночи начал дуть ветер свежий от NtO, и тогда стали мы держать к берегу. Хотя течением много снесло корабль к югу, но при всем том на рассвете могли мы еще видеть ту часть берега, которая вчера была осмотрена.
Известное положение острова Вулкан, близость, в коей находились мы от сего берега, и о котором японцы были известны
[78], и твердое уверение толмачей, что острова Ликео вовсе нет подле Японии, были для меня убедительными доказательствами, что сей остров, показанный на английских картах на северной стороне Ван-Дименова пролива, а на французских на южной стороне оного, не существует вовсе и что имя сие принадлежит только той купе островов, из которых самый большой, известный под сим именем, лежит в широте около 27°. Основываясь на сих известиях, казавшихся мне достаточными, назвал я на карте своей южную часть Киузиу, Сатцума, как таким именем, которое почти на всех древнейших картах действительно находится.
Японцы утверждают, что король островов Ликео, имеющий свою столицу на великом острове сего имени (который описывали они весьма богатым и сильным), зависит от князя Сатцумского, коему он в случае войны обязан посылать знатные вспомогательные морские силы, и что он при каждом восшествии на престол нового японского императора должен посылать своего посланника в Иеддо. Впрочем, не отвергают они и того, что сей король ликейский признает также главою своею и китайского императора и как первому, так и второму платит дань для того, чтобы сохранить мир. Ликейцы, по утверждению японцев, ради кротких и изнеженных свойств своих столь много любят мир и спокойствие, что японцы называют их по сей причине женщинами.
Сия полагаемая весьма сомнительная зависимость ликейцев от японцев, также малосведение последних в землеописании и совершенное незнание в определении расстояний
[79] суть причины, что японцы помещают Ликейские острова на своих картах гораздо ближе к своим берегам, нежели оные в самом деле находятся. Европейцы, доставившие нам в первый раз карты Японии, скопировали оные с японских со всеми их погрешностями, а сие и было причиною, что и новые географы смешивают некоторые острова Ликейские с островами Яконо-Сима и Тенега-Сима, лежащими против берегов Сатцума в расстоянии от 25 до 30 миль и составляющими южную сторону Ван-Дименова пролива.
В 11 часов приблизились мы к упомянутому мнимому проходу на 15 миль, откуда увидели несколько малых островов и приметили, что оный окружен со всех сторон берегами. Итак, узнав, что проход между островами невозможен, не почел я нужным продолжать дальнейших испытаний, потому что оные, при неблагоприятствовавшем ко входу в залив ветре, не только сопряжены были бы с потерею времени, но и могли бы еще возбудить в недоверчивых японцах, постановивших законом, чтобы даже и россияне не приближались ни к каким другим берегам их, кроме Нагасаки, такое негодование, которое навлекло бы вредное последствие на успешное окончание дел посольственвых. И потому приказал я держать курс на WtS к юго-восточной оконечности Сатцума.
Как скоро начали держать курс к юго-восточной оконечности Сатцума, вдруг увидели еще берег на SW, который почитал я островом Танао-Сима, составляющим по Арро-Смитовой карте южную сторону пролива Ван-Дименова. Остров сей, как то узнал я в Нагасаки, называется собственно: Яконо-Сима
[80]. Жители нагасакские посещают его очень часто ради хорошего леса. Все доски, доставленные на корабль наш, выключая камфарное дерево, привезены были, как то меня уверяли, с сего острова. Он весьма низок. В первый раз, когда мы его усмотрели, имел вид острова Лавенсари, что в Финском заливе. Вершины деревьев казались сначала выходящими из моря; после же, когда вошли мы далеко в пролив, можно было весь остров обнять одним взором. Поверхность острова вообще плоская и покрытая вся лесом, дающим ему приятный вид.
В 2 часа была глубина 75 саженей. Дно состояло из песка серого цвета, смешанного с черными и желтыми пятнами, и из раздробленных раковин. Ветер утих мало-помалу. В сие время мы увидели идущую прямо на нас струю течения, встречного с прежним, и вскоре попались в оную. Она несла с собою весьма много травы, изломанных пней и досок. Корабль рулю не повиновался, и его влекло к берегу. В половине пятого часа сила течения уменьшилась столько, что кораблем опять управлять можно было, почему и велел я держать курс параллельно к берегу, то есть на SW. Скоро потом показался небольшой, высокий остров с двумя широкими вершинами, который признали мы островом Вулканом. С вершины мачты видны были некоторые малые острова, также и южная оконечность Сатцума.
Ясная ночь и слабый ветер были причиною, что мы не легли в дрейф, но продолжали идти под малыми парусами. На Сатцуме и на острове Яконо-Сима горел огонь во многих местах, почему ночное наше плавание и могло быть, при некоторой осторожности, совершенно безопасным. Глубина, которую измеряли мы беспрестанно, была от 50 до 60 саженей. Грунт одинаков с найденным нами при входе пролива. Многие горевшие на берегу огни, вероятно, служили сигналами, ибо показавшийся довольной величины европейский корабль, без сомнения, озаботил боязливый народ сей страны.
